Ночь для любви - Бэлоу Мэри. Страница 9

– Вскоре после того как мы покинули крепость, французов атаковали испанские партизаны. Меня снова взяли в плен.

Невиль почувствовал облегчение и даже улыбнулся.

– Значит, ты была в безопасности. Партизаны наши союзники. Они сопроводили тебя обратно в полк? Но ведь это было так давно. Почему никто не сообщил мне, Лили?

Он заметил, что она отвернулась и стала смотреть на пляж. Ветер трепал ее волосы, закрывая лицо.

– Они знали, что я англичанка, – неохотно ответила она, – но не хотели верить, что я пленница. Меня не держали в тюрьме, поэтому они сомневались, что я жена офицера. Я была плохо одета. Они считали, что я была у французов... наложницей.

Невиль почувствовал, как сердце перевернулось в груди. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова не шли с языка.

– Но твои бумаги, Лили...

– Французы забрали их у меня и не вернули, – ответила она.

Невиль закрыл глаза. Испанские партизаны были известны своей жестокостью по отношению к тем французам, которые попадали к ним в плен. Как же они должны были относиться к их наложнице, пусть даже она была англичанкой? Как Лили удалось избежать ужасных пыток?

Ясно как.

Он набрал в легкие побольше воздуха.

– Ты была с ними... долгое время? – спросил он. – Лили, они...

Неужели все самые худшие опасения Дойла свершились? А его собственные? Ему не было нужды слышать ее ответ, настолько он был очевидным. Другого ответа и быть не могло.

– Да, – тихо ответила она.

Повисла тяжелая тишина. Где-то рядом прокричала чайка, и этот звук был полон скорби.

– Спустя долгое время – семь месяцев – к нам на несколько дней приехал английский агент и убедил их отпустить меня. Меня отвезли в Лиссабон. Никто так и не хотел поверить моему рассказу, пока в Лиссабоне случайно не оказался капитан Харрис, приехавший туда по делам бизнеса. Они с миссис Харрис возвращались в Лондон и взяли меня с собой. Капитан хотел написать вам, но я не стала ждать. Я решила ехать. Мне нужно было самой сказать вам, что я осталась жива. Вчера вечером я попыталась. проникнуть в дом, но меня приняли за попрошайку и хотели подать шесть пенсов. Я сожалею о том, что случилось сегодня утром. Теперь, когда вы все знаете, я не задержусь здесь. Если вы... оплатите мне карету, я уеду в другое место. Мне кажется, что после всего, что произошло, нашему браку пришел конец. Если у вас есть деньги и влияние, то все обойдется. Теперь вы можете осуществить свои намерения.

Жениться на другой? На Лорен? Невилю вдруг показалось, что она принадлежит к совершенно другому миру. Лили говорит о разводе. О нарушении супружеской верности. Она позволила насиловать себя, лишь бы избежать пыток. Другого выбора у нее не было. Ей хотелось выжить, и она выжила.

Лили изнасиловали.

Лили нарушила супружескую верность.

Его очаровательную, невинную Лили...

– Лили. – Только сейчас он заметил, как она похудела. Она всегда была хрупкой, а сейчас стала просто прозрачной. – Когда ты в последний раз ела?

– Вчера, – ответила она, немного подумав. – В полдень. У меня есть немного денег. Возможно, я смогу купить ломоть хлеба в деревне.

– Идем. – Он взял ее за руку. Рука была холодной и безжизненной. – Тебе надо принять ванну, сменить одежду, хорошо поесть и отоспаться. У тебя есть какие-нибудь вещи?

– Моя сумочка. – Она посмотрела на свою руку, словно ожидая, что в ней внезапно появится сумка. – Я, должно быть, обронила ее где-то. Она у меня была, когда утром я пошла в деревню. Я собиралась купить себе что-нибудь на завтрак. И там я узнала... узнала, что вы женитесь.

– Она найдется, – заверил ее Невиль. – Да и какое это имеет значение. Я отведу тебя домой.

Он даже представить себе не мог, какие осложнения его там поджидают.

– Не думай, что я отношусь к тебе как к служанке, – объяснил Невиль – и это были первые слова, сказанные им за всю дорогу с пляжа, – просто нам так проще избежать толпы.

Дверь, через которую они вошли в Ньюбери-Эбби, не была парадной. Лили сообразила, что он провел ее через вход для прислуги. Они поднялись по каменной лестнице, истертой ногами слуг. Лестница была пуста, чего нельзя было сказать об остальной части дома, если судить по количеству карет у конюшен и около террасы дома. На террасе небольшими группами стояли нарядно одетые люди, скорее всего те, кто был в церкви.

Невиль открыл дверь, ведущую в просторный коридор. Пол коридора был устлан ковром, на стенах, между многочисленных дверей, висели картины. Это была уже основная часть дома. В коридоре стояли три человека и беседовали. Они сразу замолчали, с любопытством посмотрели на Лили и смущенно поздоровались с Невилем. Не сказав ни слова, он кивнул. Лили, руку которой он продолжал крепко сжимать, тоже промолчала.

Открыв одну из дверей, Невиль отпустил руку Лили и легонько подтолкнул ее в спину. Это была большая квадратная комната с высокими потолками. Одного взгляда было достаточно, чтобы Лили разглядела позолоченную лепнину по всему периметру потолка и толстых голеньких младенцев с крыльями. Два высоких окна комнаты выходили на фасад дома. Это была спальня с богатым ковром на полу и пышной обстановкой. Кровать с прикроватными столбиками украшал полог из тяжелого шелка. Насыщенные розовые и зеленые тона обивки мебели и драпировок придавали комнате великолепие.

Никогда в жизни Лили не видела ничего более грандиозного, кроме, возможно, бального зала, куда она мельком заглянула.

– Я немедленно прикажу принести еду и питье. – Невиль пересек комнату и сел на шелковый, с кистями по углам, пуфик. – Затем в туалетную комнату тебе принесут горячей воды, и ты сможешь принять ванну. Пока найдется сумка, тебе дадут ночную рубашку и халат. Тебе следует хорошо выспаться, Лили. У тебя очень усталый вид.

Лили полагала, что она действительно очень устала. Но усталость была составляющей ее жизни так долго, что она уже привыкла к ней и не замечала. Она чувствовала, что голодна, но не была уверена, что сможет проглотить хотя бы кусочек. Голос Невиля был сухим и деловитым. Он не оказал ей радушного приема, на который она надеялась, но и не отверг с брезгливым ужасом, чего она очень боялась. Теперь он знал, что с ней произошло, и, однако, привел в свой дом, в эту чудесную спальню.

– Это ваша комната? – спросила Лили.

Она не знала, как его называть. «Невиль» казалось ей слишком фамильярным, хотя она и продолжала оставаться его женой. Ей было бы гораздо удобнее называть его «сэр», но он уже не был офицером, а она не принадлежала к его полку. Она не могла заставить себя называть его «милорд», а поэтому предпочитала вообще никак к нему не обращаться.

– Это комната графини. – Невиль кивнул на дверь, которую она раньше не заметила. – Там туалетная комната.

Графини? Графиней могли быть его жена или мать. Едва ли он привел бы ее в комнату своей матери. Та высокая леди в церкви должна была стать его женой, а следовательно, и графиней. Но он не смог жениться на ней, так как был уже женат на ней, Лили. Это значит, что она... графиня. Возможно ли? Раньше ей это и в голову не приходило. Она вздрогнула от неожиданности, когда французский офицер назвал ее «миледи», но только потом осознала, что она виконтесса Ньюбери. Но это было в далеком прошлом.

– Это моя комната? – спросила она. – Значит, я остаюсь?

Лили не могла поверить в такое завершение своего путешествия. В глубине души она понимала, что граф при первом же удобном случае постарается отделаться от дочери сержанта, тем более что граф Килбурн имел на это все основания.

Но она помнила и о том, что граф Килбурн был также майором лордом Ньюбери. Ее майором Ньюбери, человеком, которым она всегда восхищалась, которому доверяла и которого обожала. Невиль. Ее муж. Ее возлюбленный. Ее любовь. Но даже сейчас, находясь в комнате графини, она все еще не могла поверить в такой счастливый конец.

– Лили. – Он шагнул к ней, и она увидела, что он так же смущен, как и она. Возможно, даже больше, чем она. Ведь он не был готов к тому, что случилось с ним сегодня утром. – Давай не будем загадывать так далеко. Ты жива. Ты здесь. Ты в комнате графини. Тебе надо поесть и отдохнуть. Ты отдохнешь, и мы будем решать, что делать дальше.