Подари мне все рассветы - Бэлоу Мэри. Страница 35

— Как приятно сознавать, что и я внесла в это свою лепту! — воскликнула она.

— Да, и вы тоже. — Они остановились у дверцы ее экипажа, и он поднес к губам ее руку. — И немалую лепту, Жанна. Вы сегодня будете на ужине у генерала?

— Разумеется.

— Кажется, я начинаю с радостью предвкушать предстоящий вечер. До скорой встречи, Жанна.

— Значит, вы тоже будете там, Марсель? — улыбнулась она. — Я очень рада.

Он блеснул белозубой улыбкой. У женщин от такой улыбки наверняка начинали дрожать колени.

Она откинулась на спинку сиденья и не выглянула из окошка, хотя знала, что он будет стоять там, пока экипаж не тронется с места. Она давно усвоила первое правило флирта: заставить джентльмена чувствовать, что он влюблен в нее чуточку больше, чем она.

Она закрыла глаза, радуясь тому, что до дома не слишком далеко ехать. Будь дорога длиннее, у нее могла бы начаться рвота. Он прикоснулся к ней и поцеловал руку. Она чувствовала, как его усы щекотали ее кожу. И его теплое дыхание. Она вздрогнула от отвращения.

Она его убьет. Она давно решила, что убьет. Она даже не попросит помощи у Дуарте, хотя он расстроится, если не совершит возмездия лично. Она сделает все сама.

Нужно как следует все спланировать. Не спеша выбрать время и место, а также способ. Все надо обдумать.

А пока ей придется флиртовать с ним. Каким еще способом могла она удерживать его поблизости, чтобы убить, как только представится удобный случай? При мысли, что ей придется флиртовать с человеком, изнасиловавшим Марию и отдавшим приказ прикончить ее, Жуана прикрыла рот холодной дрожащей рукой. Ей пришлось резко наклонить вперед голову, чтобы не потерять сознание.

Потом она вспомнила о Роберте. Он теперь, наверное, ненавидит ее всем сердцем, несмотря на то, что она помогла ему. Но капитан Блейк, судя по всему, был достаточно хорошим актером и мог бы справиться со своей задачей и без ее помощи. Он максимально воспользовался ее явно неправильным пониманием ситуации.

Интересно, кто ударил его в лицо и подбил глаз?

Он ненавидит ее, а если ей нужно помочь ему вовремя освободиться, чтобы принять участие в летней кампании, то придется как-то заставить его возненавидеть ее еще сильнее. Но потом она все объяснит ему. И может быть, тогда он поймет. Может быть.

Она вдруг, сама того не желая, вспомнила другого Роберта — ее Роберта, — которого тоже заставила возненавидеть себя, хотя и совсем по другой причине. Она тоже хотела со временем все объяснить ему, но не смогла, ей так и не представился подходящий случай.

Однако сейчас было не время предаваться мыслям о Роберте. Надо было подумать о предстоящем ужине у генерала и об отношениях с полковником Марселем Леру. Она должна сосредоточиться на них.

Чтобы придать себе храбрости, она выбрала золотистое платье. Обычно Жуана не испытывала недостатка в храбрости, когда приходилось входить в комнату, полную людей, в большинстве совсем незнакомых. Но теперь ситуация была неординарной. Она заставила горничную соорудить себе высокий шиньон из локонов, каскадом спускающихся по спине.

Однако первым, кого она увидела, войдя в гостиную генерала перед ужином, был не полковник Леру, а капитан Роберт Блейк. С ним ей тоже не хотелось бы встречаться снова. Он выглядел здесь как-то неуместно в своем потрепанном мундире, но был тем не менее гораздо привлекательнее, чем любой из присутствующих мужчин. Она не ожидала встретить его здесь.

Избежать встречи было невозможно, потому что он стоял в гостиной возле самой двери. От него только что отошли какой-то французский офицер и его супруга, с которыми он беседовал.

— А-а, Роберт, — сказала она, подойдя, прежде чем он ее заметил, и даже не попытавшись избежать встречи, — вы тоже здесь? Французские военные мундиры сверкают так же ослепительно, как и английские, не правда ли?

— Для вас, наверное, между ними нет большой разницы, — сказал он, — как и между мужчинами, на которых они надеты. А для меня есть.

— Я, кажется, получила нагоняй, — улыбнулась она. — Вы очень на меня сердиты?

— Скорее на себя, чем на вас, потому что, зная вашу тайну, я не придал ей должного значения. Ваша мать была англичанкой?

— Вы знаете и о моей матери? — рассмеялась она. — Зачем вы собираете сведения обо мне, Роберт? Не потому ли, что вам захотелось узнать, в кого вы влюбились?

— Вам хотелось бы так думать? — спросил он. — Вам хотелось бы, чтобы перед вашими чарами не устоял ни один мужчина. Но ваша ошибка в том, Жуана, что вы принимаете похоть за любовь. Я испытывал к вам сильное чувственное влечение. Мне хотелось переспать с вами, получить удовольствие от обладания вашим телом. Разве можно назвать обладание любовью? Вы путаете разные вещи.

Его голубые глаза — один все еще был воспаленным — холодно взглянули на нее.

— Но я могла, если бы захотела, заставить вас полюбить себя, Роберт, — сказала она, на мгновение прикоснувшись к его рукаву. — Даже теперь. И вы говорите не всю правду. Если бы хотели просто… переспать со мной, как вы изволили выразиться, то не прервали бы так резко тот поцелуй на балу моей тетушки в Висо. Так что я вам не верю. Но ведь шпионы никогда не говорят правду, не так ли?

— Вам лучше знать.

— Сдаюсь! — рассмеялась она, напомнив себе, что должна флиртовать не только с полковником Леру, но и с ним тоже. Если она хочет, чтобы сработал ее план его освобождения, ей придется не только флиртовать с ним, но и добиться того, чтобы он не остался равнодушным к ней.

Впервые за весь вечер она улыбнулась, предвкушая удовольствие. Для того чтобы заставить Роберта влюбиться, требовалась отдача всех сил, что стимулировало. Флирт обычно не требовал усилий. Но не сейчас. Возможно, хоть на этот раз она получит удовольствие от своей работы.

— Я намерена заставить вас влюбиться в меня, — заявила она. — По-моему, вы уже на полпути к цели.

— Жуана, — произнес он с самым серьезным выражением лица, — наверное, тот факт, что вы наполовину француженка, спасает вас от позорного клейма предательницы. Но я, несмотря ни на что, считаю вас предательницей. Мы с вами находимся по разные стороны забора. Мы враги, и, с моей точки зрения, враги заклятые. Вы предали и меня, и мою страну, кстати, родину своей матери. Я рекомендовал бы вам не тратить попусту время, пытаясь добиться невозможного. Флиртуйте с французскими офицерами. Не сомневаюсь, что несколько тысяч из них готовы с радостью подпасть под ваше обаяние.

— Ах нет, Роберт, — сказала она, — я хочу, чтобы именно вы не устояли перед моими чарами.

— Не потому ли, что я единственный мужчина, которому пока удалось устоять? — спросил он.

— Возможно, — улыбнулась она. — Но, я думаю, ненадолго.

Интересно, почему она ставит перед собой столь трудную задачу да еще нарушает свое же правило, показав, что увлечена им гораздо сильнее, чем он? Она совершенно открыто заявила ему, что неравнодушна к нему в большей степени, чем он, и дала понять, что добиваться его внимания будет она сама, а не он.

Борьба будет нелегкой, и ей едва ли удастся выйти из нее победительницей. Но зато борьба будоражит нервы! Почему-то именно такого возбуждения ей не хватало, несмотря на риск, несмотря на опасности, которым она подвергается сейчас и которые еще ждут ее впереди.

— Уверен, Жуана, что скоро у вас будет новый воздыхатель, куда более блестящий, чем я. А от меня, пока мы оба находимся в Саламанке, вам лучше держаться подальше. Знаете, если заметят, что мы общаемся, могут возникнуть сомнения в вашей лояльности.

Она улыбнулась ему и, почувствовав чью-то руку на своей спине, оглянулась.

— Марсель…

— Надеюсь, сегодня вечером капитан Блейк будет вести себя как джентльмен и не возобновит своих угроз, которые высказывал раньше, — сказал полковник и склонился к ее ручке.

— Роберт уже вполне остыл и ведет себя корректно. Но он не джентльмен, Марсель. Он больше подошел бы для французской армии, чем для английской. Он поднялся из рядовых и стал офицером исключительно благодаря своим личным качествам. Видите ли, капитан Блейк известен как герой, но он не джентльмен. Он не хочет говорить мне, кем он был. Может быть, он был сыном лавочника, или подмастерьем, или даже каторжником?