Тайные желания джентльмена - Гурк Лаура Ли. Страница 30

- Ты имеешь в виду твою репутацию?

- О нет, - ответила она, не прерывая своего занятия. - Я женщина, которая занимается бизнесом. Никому и в голову не придет считать меня наивной мисс, чью репутацию следует оберегать. Увидев тебя здесь, никто не удивился бы. А вот в отношении тебя - совсем другое дело.

- Как это понимать?

- Представь себе страницы «светской хроники», - сказала она и сделала вид, что читает: - «Маркиз Кейн - человек, известный своими безупречными манерами и строгим соблюдением правил поведения. Однако мы стали свидетелями противоположного! Люди видели, как он заходил в предрассветный час к одной кондитерше в Мейфэре. Какой ужас! Куда катится наше общество?»

Сделав последний маленький бантик, она взглянула на него и увидела, что на губах его появилось что-то вроде улыбки.

- Возможно, я был раньше излишне педантичен, - признался он. - Прости, что мне пришло в голову защитить твое доброе имя.

- Я ценю твою заботу, но в этом нет необходимости, потому что это бесполезно. Я уже давно смирилась с тем, как некоторые люди относятся к женщинам, занимающимся бизнесом, и поняла, что я с этим ничего не могу поделать.

- Но я и впрямь имел вескую причину для того, чтобы зайти сюда.

- Ты, кажется, хотел что-то мне передать?

- Именно так, - сказал он. Положив шляпу, он подошел к рабочему столу и, достав из кармана сложенный лист бумаги, протянул его ей.

- Надеюсь, это не уведомление о выселении? - полушутливо спросила она и взяла листок.

- Нет, это меню ужина от моего шеф-повара, - сказал он и, перейдя на другую сторону рабочего стола, смотрел через ее плечо, как она разворачивает листок. - Обрати внимание, там не указаны кондитерские изделия. Он позволяет тебе самой их выбрать.

- Правда? - фыркнула она. - Значит, месье Бушар решил, что я подхожу для этой работы?

- Вы кондитер высочайшего класса, мисс Мартингейл. Вы великолепны. Ваши пирожные выше всяких похвал. А ваши эклеры - само совершенство.

- Подумать только! Я расту в собственных глазах. - Она улыбнулась, почувствовав некоторое удовлетворение, и взглянула на меню, где был перечислен традиционный ассортимент закусок для фуршетного ужина: пирожки с омаром, салат с лососиной, заливной язык, ветчина, холодный фазан и свежие фрукты…

- Не из-за этих ли штучек мой шеф-повар поет тебе дифирамбы? - спросил Филипп, разглядывая ее новейшие творения.

- Эти? Нет, этими я месье Бушара не потчевала, - ответила она и, сложив листок, сунула его в карман фартука. - Этот рецепт я изобрела только нынче утром. Это результат несчастного случая. Одна из моих подручных пыталась испечь шоколадный торт в третьей духовке, но потерпела неудачу.

- Она пользовалась духовкой, которая печет плоские бисквиты?

- Той самой. С шоколадным тортом получился тот же результат, но на вкус он весьма неплох. Стыдно такой выбрасывать в мусорное ведро. И тогда я разрезала корж на прямоугольнички, положила на них мороженое с мятной отдушкой, накрыла слоем шоколадной массы и украсила мятной глазурью. Получилось нечто вроде замороженного птифура.

- Если судить по внешнему виду, твой эксперимент удался.

- Внешний вид, конечно, жизненно важный компонент, но я уверена, что вкус важнее. - Она импульсивно взяла одно пирожное большим и указательным пальцами и повернулась к нему. - Не хочешь ли быть судьей? - спросила она и поднесла пирожное к его губам.

Помедлив всего долю секунды, он взял птифур в рот. Пока он пробовал пирожное, она, к собственному удивлению, поняла, что хочет, чтобы оно ему понравилось. По правде говоря, это было очень странно, потому что ей казалось, что мнение Филиппа перестало интересовать ее уже много лет тому назад. Тем не менее она с огромным нетерпением ждала, что он скажет.

- Ну как? - спросила она, не сумев угадать его реакцию по выражению лица. - Что ты об этом думаешь?

- Боже милосердный! - пробормотал он с набитым ртом, и по его благоговейному тону она поняла все, что нужно.

У нее отлегло от сердца, и она рассмеялась, довольная сверх всякой меры:

- Вижу, что тебе понравилось.

Он медленно жевал, смакуя шоколадное пирожное с мятным мороженым.

- Понравилось? - воскликнул он, проглотив угощение. - Женщина, получилась абсолютно греховная вещь! Право же, их следует запретить в законодательном порядке. Если ты угостила моего шеф-повара чем-нибудь вроде этого, то неудивительно, что он произносит столь восторженные речи в твой адрес.

Услышав такие похвалы от человека, чье хорошее мнение было так трудно заслужить, она была вынуждена и сама попробовать свое новое творение. Она тщательно выбрала пирожное - потому что они начали подтаивать и размягчаться - и положила в рот.

- Неплохо, - сказала она мгновение спустя и взяла второе. На сей раз она оценила контрастирующие вкусы и текстуры составляющих частей. - Возможно, следовало бы приготовить это и для бала. Хотя пришлось бы подавать их на подстилке из крошеного льда, чтобы не растаяли. Иначе у гостей пальцы будут испачканы в шоколаде.

- И не только пальцы.

- Что ты имеешь в виду? - Она взглянула на него и увидела, что он улыбается во весь рот. У нее даже дыхание перехватило. Трудно припомнить, когда в последний раз она видела у Филиппа такую улыбку. Возможно, когда он был мальчиком, хотя даже тогда такая улыбка на его лице была редкостью. Он мог одобрительно усмехнуться, когда отличишься в крикетном матче или сделаешь умный ход, играя в шахматы. Но сейчас у него на лице была не улыбка мальчика, которую она помнит. Это была улыбка потрясающе красивого мужчины, и она вдруг почувствовала радость при виде ее.

- Почему… - По неизвестной причине у нее вдруг прервался голос, и она начала снова: - Почему ты так улыбаешься?

- Ты испачкала шоколадом лицо.

- Правда? Где?

- Вот здесь, - сказал он и, подняв руку, легонько прикоснулся кончиком пальца к уголку рта, чтобы указать точное место. Потом его улыбка исчезла с лица и он взял в ладонь ее щеку. Он провел по губам подушечкой большого пальца и стер шоколад. Прикосновение было таким неожиданным, таким интимным и таким совершенно несвойственным Филиппу, что она раскрыла рот от удивления.

Его большой палец прижался к ее губам, как будто он ожидал протестов с ее стороны и пытался заранее предупредить их, но она была настолько ошеломлена, что ей и в голову не пришло протестовать.

К ней прикасался Филипп. Филипп, который никогда не делал ничего неподобающего, который никогда не преступал границы дозволенного. Филипп, который считал ее дерзкой девчонкой и хотел, чтобы она жила где-нибудь в самом отдаленном месте земного шара. И этот Филипп прикасался к ней. В это было трудно поверить, и она не знала, что делать.

Он повернул ее лицом к себе и, обхватив другой рукой за талию, крепко прижал к себе. Она испуганно втянула в себя воздух сквозь стиснутые зубы, но не успела отреагировать, потому что он наклонил голову и прикоснулся губами к ее губам.

Поцелуй не был нежным. Он был требовательным и горячим, от него стало больно губам, но она испытала такое радостное волнение, какого не испытывала никогда в жизни.

Она закрыла глаза, и ее губы раскрылись под требовательным напором его губ. Когда его язык вторгся в ее рот, она стала было вырываться из его объятий, но он еще крепче прижал ее к себе, а язык еще глубже погрузился в ее рот.

Ее целовали и раньше, но никогда еще не целовали так. Ее потрясение стало понемногу проходить, и она начала обращать внимание на другие вещи: силу его рук, сковавших словно стальными обручами ее тело, запах лавровишневой воды от его кожи, звук ударов ее собственного сердца в груди, вкус мяты и шоколада на его языке.

Соблазнительный вкус его рта породил странную волну удовольствия, распространившуюся по всему ее телу, которое, выйдя из-под ее контроля, стало прижиматься к его телу какими-то совершенно бесстыдными движениями, но ощущение это было так великолепно, что ей было все равно. Ей хотелось, чтобы его поцелуй никогда не кончался.