Отныне и навсегда - Гибсон Рэйчел. Страница 12

Открыв дверь, Томас вышел из джипа и быстрым шагом направился в гостиницу. Проследовав мимо регистрационной стойки, он не стал ждать лифт и поднялся по ступенькам на третий этаж. Он должен перестать думать о Брине, иначе она вконец сведет его с ума. Ему надо чем-то занять себя, а не думать о том, как она хваталась за него и обвивала ногами.

Не останавливаясь, он прошел мимо ее комнаты, направляясь в собственный номер. Сев на диван перед камином, Томас расстегнул куртку и обул лыжные ботинки. Даже когда они были детьми, в Брине всегда было что-то такое. Что-то, что притягивало его. Что-то прокравшееся в него и вынуждавшее желать зарыться в ее волосы и уткнуться в ее шею. Прошлым вечером Томас думал, что больше ничего не чувствует к ней, но он ошибался. Этим утром он думал, что может поцеловать ее, прикоснуться к ней и может быть заняться любовью. Ничего сложного. Просто двое людей, знавшихся в детстве, встретятся и хорошо проведут время, став взрослыми. Просто мужчина и женщина, желающие доставить друг другу немного удовольствия.

Он снова ошибся. Они не были просто мужчиной и женщиной. Они были Томасом и Бриной. И словно под воздействием воспоминаний, его тело ответило, будто ему опять было семнадцать. Он так сильно желал ее тогда, думая даже, что может умереть. Только в этот раз было еще хуже.

Когда Томас прижимал ее к дереву и смотрел, как ореховые глаза заволакивает страстью, он вспомнил, как хотел ее раньше, и пошел у желания на поводу.

Схватив свои лыжи, Томас вышел в коридор. Дать ей столько власти над собой, последнее, что ему нужно. И потребность в Брине ему нужна в последнюю очередь.

5

Во мраке комнаты Брина покосилась на часы, стоящие рядом с ее кроватью. 10:30 вечера. Она пропустила банкет и тур по старой школе. Не страшно, но до церемонии награждения она хотела встретиться с Карен Джонсон и Джен Ларкин. Хотела убедиться, что ей будет с кем сесть, чтобы не выглядеть полной одиночкой.

Смахнув с лица волосы, она села на краю кровати. Когда Томас высадил ее у гостиницы, она переоделась и спустилась в вестибюль. Карен с Джен как раз собирались пройтись по всем бутикам в городе. Брина присоединилась к ним и купила галлитонскую рубашку, на замену той старой, в которой спала. Она хорошо провела время в разговорах о прошлом с девушками, с которыми у них было кое-что общее. Девочки с лентами в волосах. Домашние девочки. Ботанички, даже не умеющие кататься на лыжах.

Она помогла Карен выбрать маленький детский спальник для ее будущего ребенка, а затем они зашли в старую реконструированную пожарную часть, чтобы выпить чашку-другую кофе-латте. Брина всячески занимала себя, отвлекаясь на покупки, и не очень уж раздумывая о Томасе. Ладно, во всяком случае, не ежеминутно.

Вернувшись на базу, Брина собрала лыжное снаряжение, взятое утром напрокат. Зачем хранить его, если она больше не собиралась кататься на лыжах. Когда она стояла в магазине проката, в ожидании своей очереди на возврат ужасного голубого костюма, ее внимание привлек смех, доносящийся из холла. Уютно устроившись, у большого пылающего камина сидели загорелые Холли, Минди Бартон и Томас, болтающие как лучшие друзья.

Брина стояла в магазине проката, и ей претило сдавать костюм, который расстегивал Томас и куда запускал свои руки, а он в это время небрежно флиртовал с другими женщинами.

Она смотрела, как Томас склонился вперед, слушая, что говорит Холли, и отвернулась, почувствовав, как слегка щемит сердце. Он кинул ее, чтобы встретиться с Холли и ее друзьями, и это причиняло больше боли, чем она думала.

Отдав костюм, Брина вернулась в свою комнату и попыталась убедить себя, что ей все равно. Но все же глаза наполнились слезами, и что уж совсем плохо, сердце не желало ее слушать. Брина включила телевизор, собираясь посмотреть местные новости, перед тем как начать готовиться к разнообразным мероприятиям, запланированным на этот вечер. Уставившись в потолок и слушая отчет о каком-то глупом заседании городского совета, она заснула. Как на грех, ей приснился кошмар, в котором Томас с Холли были вместе, счастливые и смеющиеся. И теперь проснувшись, она подумала, не лечь ли ей спать снова. Если она опять увидит Томаса с Холли, это может просто убить ее.

В мерцающем и вспыхивающем свете телевизора, Брина пыталась представить, что происходит внизу в банкетном зале. Да, может она и умрет, увидев Томаса с Холли, но если она останется в своей комнате, представляя самое худшее, это определенно прикончит ее.

Без всякого энтузиазма Брина потащилась в душ второй раз за день. После душа она надела джинсы, и салатного цвета атласную стрейчевую рубашку с короткими рукавами, на груди которой серебром были написаны слова « Calvin Klein» [38]. Подпоясалась черным кожаным ремнем и обула ботинки на овечьей шерсти, которые надевала раньше. Не последний писк моды, но они хорошо согреют ноги, когда она выйдет на улицу смотреть фейерверк, который база устраивала каждый год, когда часы начинали отбивать полночь.

Высушив волосы, Брина заплела их в свободную косу. Наложила макияж, скорее чтобы чувствовать себя лучше, нежели хорошо выглядеть для одного конкретного мужчины. Вдела в уши большие серебряные серьги-кольца, на запястье надела часы, и брызнула серебряными блестками на волосы. Она смотрелась невысокой, но выглядела хорошо.

Направляясь к выходу, Брина захватила привезенный из дома пиджак, и ко времени, когда она стала спускаться вниз, на часах было уже полдвенадцатого. Прошла мимо бального зала, где прошлым вечером проходила встреча выпускников. Сегодня на лыжной базе устраивалась ежегодная новогодняя вечеринка, и встреча выпускников переместилась в большой банкетный зал дальше по коридору.

Войдя в зал, она остановилась у двери, на случай, если ей захочется тихо уйти. По комнате разливался голос Минди Бартон со сцены, где она стояла и выдавала небольшие призы.

— Нашу следующую награду получает пара с наибольшим количеством детей. Семейство Херденсонов, Боб и Тамра. У них семеро детей, — произнесла Минди своим самым жизнерадостным ура-ура голосом, словно произвести на свет семерых детенышей за десять лет расценивалось как седьмое чудо света. Все зааплодировали репродуктивным органам Боба и Тамры, и Брина призадумалась, что может быть все дело в ней. Может тому виной ее паршивое настроение, но она и вправду не думала, что рождение детей так необычно, что заслуживает наград. Больше похоже на то, что комитет выпускников такой никудышный, что им пришлось выдумать дурацкие причины для одаривания своих друзей призами. А следующую награду они наверно дадут за самые каштановые волосы.

Брина пробежалась взглядом по толпе, выискивая Джен и Карен, но конечно, сперва заметила Томаса. И конечно же, он сидел за столиком в окружении женщин. Словно почувствовав на себе ее взгляд, он поднял на нее глаза и неторопливо встал со стула. Пока Минди объявляла следующего победителя, Брина следила за Томасом, направляющимся к ней. Загорелое лицо, слегка потрескавшиеся губы. На нем были линялые джинсы Levi's [39], белый хлопчатобумажный свитер с темно-синим горловым V-вырезом, а под ним простая белая футболка. С каждым широким шагом его длинных ног, все лихорадочнее билось ее сердце. И чем быстрее оно билось, тем сердитее она становилась, и тем меньше волновалась, что ее гнев неразумен. Томас целовал ее и прикасался так, словно она что-то значила для него, а затем бросил ее, и Брина засомневалась в этом. Из-за него она задумалась, что побудило их обоих к случившемуся. Из-за него она чувствовала себя неуверенно и нерешительно. А такого Брина не испытывала со времен школы.

Он ничего ей не должен, напомнила Брина самой себе. И она тоже ничего ему не должна. Он незнакомец. Они чужие друг другу. Она больше не знает его.

Вот только он не ощущался незнакомцем. Когда Брина смотрела в его знакомые голубые глаза, то чувствовала, словно она пришла домой. Его душа узнавала его. Томас был единственным человеком, с кем она могла разделить конкретные воспоминания, вызывающие улыбку на ее губах, от которых сжимало горло и томилось сердце. Он был единственным, кто знал все ее детские страхи, и что в 6-м классе она молила о клубничной кукле, девочке-пирожном [40].