Отныне и навсегда - Гибсон Рэйчел. Страница 3

Джордж Аллен, поставщик хирургического оборудования, бывший тромбонист с первого ряда и классный комик, отпустил шутку и все вокруг засмеялись.

Всю свою жизнь Томас упорно трудился, чтобы достичь успеха, и никогда не оглядывался назад. Пока не получил уведомление о встрече выпускников высшей школы. Когда он впервые прочитал имя Брины в списке присутствующих, у него проснулось легкое любопытство. Он задавался вопросом, потолстела ли она или обзавелась пятью детьми. И чем больше он раздумывал, тем больше любопытство брало над ним верх.

И если быть честным перед самим собой, его присутствие здесь сегодня вечером частично объяснялось желанием узнать, сдавит ли ему по-прежнему грудь при виде Брины. Появится ли при виде ее комок в горле.

Но ничего такого не случилось.

Подняв напиток, он наблюдал за Бриной через край бокала. Склонившись влево, она оглядела волосы Карен Джонсон. Затем улыбнулась, чисто по-женски изогнув губы. Этот изгиб мучил его с 9-го по 12-й класс. Женственная загадочность полуоткрытых мягких губ, от которой у него сводило дыхание, а руки горели желанием прикоснуться к ней. Он вспомнил те времена в ее комнате или в его доме, или когда они сидели в старом «Reliant» [7]его бабушки, и он так возбуждался, что задумывался над тем, что бы она сделала, если б узнала. Если бы он взял ее руку и позволил почувствовать, что она с ним делает. Она так заводила его, что глаза затуманивались от страсти, а он так ни разу и не зашел дальше поцелуя.

Томас прикончил свою выпивку, пока Джордж рассказывал еще одну шутку, в этот раз насчет женщин и рыб, и снова Томас был единственным, кто не засмеялся. Ему не нужно было бить себя в грудь или унижать кого-нибудь, чтобы чувствовать себя мужчиной. И хотя он был девственником до первого года учебы в колледже, он быстро наверстал упущенное, и мог честно заявить, что никогда не спал с женщиной, пахнущей как рыба. Смех над такой шуткой мог бы значить, что у него такие женщины были, и откровенно говоря, это заставило его задуматься над тем, каких женщин знал Джордж.

— Поговорим позже, — сказал он и пошел к бару. Некоторые люди могли подумать, что у него нет чувства юмора. Оно у него было, но взрослея, он служил мишенью для слишком многих унизительных шуток, чтобы смеяться над ними теперь.

Он заказал скотч с водой, развернулся и его взгляд упал на Брину, которая теперь стояла прямо перед ним. Ее макушка доходила до его губ, и он заглянул в серо-зеленые глаза, которые так хорошо помнил.

— Привет, Томас, — произнесла она.

Ее голос звучал по-другому, ниже и более женственный. Голос женщины, а не девушки.

— Привет, Брина.

— Ты один сегодня?

— Сегодня и весь уик-энд, — он подумывал прийти с женщиной. Его последняя девушка работала моделью в «Victoria’s Secret» [8]. Они по-прежнему были дружны, и возможно она пошла бы с ним, если бы он попросил.

— Слава богу, — выдохнула она с беззвучным смешком, — я думала, что буду единственной здесь без сопровождения.

— Джордж Ален тоже один.

— Если он не очень изменился, то меня это не удивляет, — она покачала головой. — Хорошо выглядишь, Томас. Я тебя сразу и не узнала.

Он же узнал ее в ту секунду, когда она вошла в комнату.

— Я изменился со времен школы.

— Я тоже, выросла на два дюйма.

У нее увеличился не только рост, и Томас намеренно не отводил глаз от ее лица, чтобы снова не пробежаться взглядом по ее телу. А именно это он и хотел сделать. Не то чтобы он снова чувствовал вожделение к ней, но ему все еще было любопытно. Из-за упоминания о росте и появившейся у нее премиленькой груди, он был вне себя от любопытства, и был совсем не прочь сорвать с нее платье и получше рассмотреть ее. Нахмурившись, он попытался думать о чем-то другом. Погода. Мировая политика. Кто выиграет кубок Стэнли [9]в этом сезоне? Что угодно, но не думать о раздевании единственной женщины, разбившей его сердце.

2

Склонив голову, Брина всматривалась в серьезные голубые глаза Томаса. Кроме цвета волос и глаз, мужчина, стоящий перед ней, не слишком напоминал худощавого мальчика из ее прошлого.

— Не знаю, в курсе ли ты, — сказала она, пытаясь поддержать разговор, — но сегодня все говорят о тебе.

Он вскинул бровь.

— Правда? И что они говорят?

— Ты не знаешь?

Он покачал головой и глотнул скотча.

— Что ж, — начала она, — все эти разговоры насчет того, что ты богаче Дональда Трампа [10]и одновременно встречаешься с Эль Макферсон и Кэти Айрлэнд [11].

— Должно быть я лучше, чем думал, — впервые с тех пор как Брина его сегодня увидела, в уголках темно-синих глазах промелькнул намек, что его это может забавлять.

— Мне жаль всех разочаровывать, — сказал он, — но все это неправда.

— Хмм, — она отпила из стакана, — значит, другие слухи тоже могут оказаться неверными.

— Какие именно?

— Что в тебе может быть самым худшим для этого города?

Уголок его рта пополз вверх.

— Кто-то сказал, что я гей?

— Нет, хуже. Говорят, что ты стал демократом.

Он улыбнулся. Сначала его губы слегка искривились, а затем расплылись в довольной улыбке. Он рассмеялся, сперва тихо, потом низким, грудным, чисто мужским смехом, отчего в ее животе взволновались бабочки и запорхали по всей коже, волнуя едва ощутимыми касаниями.

— Я бы не хотел, чтоб местный NRA [12]охотился на меня.

От смеха в уголках глаз появились морщинки, превратившие его лицо из просто красивого в «не-распускай-слюни» сокрушительно прекрасное.

— Нет, — произнесла Брина, пробежавшись взглядом по его прямому носу и глубокой впадинке, переходящей в излучину верхней губы. — Ты бы не хотел.

— Как твоя семья? — спросил он.

— Хорошо, — выдавила она в ответ и снова заглянула в его глаза. Она кинула этого парня ради Марка Харриса. О чем она вообще думала? — Они больше здесь не живут. А как твои бабушка с дедушкой?

— Стареют. Я перевез их в Палм-Спрингс, чтобы они поправили здоровье. Сначала им там не понравилось, но теперь они любят это место.

Подняв стакан, он отпил из него.

— А ты где теперь живешь?

— В Портленде, — сообщила она, и рассказывая о своей работе, изучала его лицо и не находила никаких признаков того мальчика, которого знала. Физически осталось очень мало сходства. Его глаза все еще были темно-голубыми, а ресницы густыми. Но щеки больше не были запавшими, темные волосы были коротко стрижены над ушами, а буйные вихры окультурены.

Когда ее взгляд встретился с его, он спросил:

— Что ты ищешь, Брина?

— Тебя, — ответила она, — раздумываю над тем, знаю ли я тебя теперь?

— Сомневаюсь в этом.

— Очень жаль. Ты помнишь то лето, когда мы охотились на ведьм и вампиров в лесу?

— Нет.

— Мы делали колья и деревянные кресты.

— Точно, я вспомнил, — сказала он. Свет в бальном зале померк, и они обратили внимание на сцену. Когда лучи света упали на белое полотно и серебряные блестки, стало казаться, будто сцену усыпал первый снег.

— Всем привет! Я Минди Франклин Бартон, — объявила Минди с возвышения. — Добро пожаловать на встречу выпускников 1990 года высшей школы Галлитон Пасс.

Все, кроме Брины, захлопали. Она не могла это сделать из-за стакана в руках. Взглянув налево, она заметила, что Томас тоже не аплодирует. И внезапно задалась вопросом, а что же здесь делает Томас. Насколько она помнила, он всегда говорил, что никогда не вернется назад, оставив Галлитон. Однажды Брина спросила, вернется ли он, чтобы повидаться с ней, и он сказал, что она просто могла бы поехать вместе с ним.