Напряжение (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич. Страница 17

— Но ведь она страдает!

— Мы все скорбим, — дипломатично ответил тот, которого нельзя назвать начальником охраны, но дело жизни которого — охрана принцессы.

С одной стороны, это позволяло говорить, что угодно. С другой — лучше защищать тех, кто склонен тебе верить, доверяет и хорошо относится.

— Кроме этой с — сволочи, — начала заводиться леди.

— Ваш муж желал лучшего для семьи и рода, — Амир знал слова, которые надо произнести и которые он произнесет уже не первый раз.

— Бывший! Бывший муж! — словно выплюнула женщина.

— Воспитание Оракула — всегда боль и поиск. Как воспитывали вас, госпожа.

— У меня забрали мать! — В тихой ярости прошипела гневно — красивая фурия.

— И вы нашли ее, — качнул плечами телохранитель принцессы.

— В шестнадцать! Все это время я росла среди…! — прервала гневную отповедь леди и за мгновение вернула себе милый, чуть рассеянный облик. — Я не могу допустить, чтобы такое случилось с Ксенией.

'Не хочешь потерять влияние на дочь', — осталось невысказанным мужскими устами.

— Уверен, принцесса очень быстро найдет брата. — Вместо этого произнес Амир. — Она уже знает, что он жив. Она видит образы вокруг.

— Образы без даты, фрагменты мест, разбросанных по всему миру? Кем, по — твоему, станет мой сын? Путешественником? Или неграмотным перекати — полем без гроша в кармане?!

— Это значит, что твой сын проживет долгую жизнь. Радуйся и благодари Всевышнего.

— Будет ли та жизнь счастливой? Мне было бы спокойней, если бы мальчик был под опекой, — шепнула леди.

В ответ прозвучала тишина. Потому как и Амир и дама знали — озаботься они безопасностью ребенка, и будущий Оракул просто подойдет и спросит, с какого перепуга они прячут от нее любимого братишку. И не станет искать, напрягая силы своего дара, подчиняя его своей воле, ставя его на службу — себе и Клану.

Тяжел и сложен путь обретения дара, тернист и болезненен. Только через боль и муку, скорбь по родной крови может быть он взращен. Не помогут уловки и хитрости — дар пройдет по родной крови к самому началу истории и выявит фальшь. Зато приз — огромен. Птицей лететь над полотном истории, заглядывая за горизонт, прослеживая ниточки жизни любого человека… Многие хотели бы этого могущества — что передавался только по женской линии Веденеевых, пробиваясь на свет лишь у единственной из целого поколения — да и то далеко не каждого.

Десять лет назад мать Ксении продали в другой род, посчитав сделку выгодной — слишком слабым был дар младшей принцессы рода. Слишком сильно ненавидела она родню, чтобы остаться с ними под одной крышей. Слишком много плохого случилось за шестнадцать лет бессмысленных попыток пробудить талант. Слишком много зависти было в глазах родных и двоюродных сестер. Очень много этих 'слишком' для хрупкой девушки — на свою беду, еще и неземной красоты.

Веденеевы решили, что у такого слабосилка нет шансов на продолжение дара — тем более второе поколение подряд. Что не помешало взять воистину царский откуп и заодно спихнуть нелюбимую кровь.

Софью продали даже не в жены — просто еще один клан попытался разобраться в чуде Божьего промысла. В бумагах фигурировал 'генетический материал — один комплект', а с суммы договора даже заплатили налоги…

Но тут случилось то, что очень редко бывает у деловых людей. Глава клана — покупателя, впервые осматривая юное и гордое приобретение — главным образом, дабы лично посмотреть на то, что обошлось ему в годовой бюджет — влюбился. Вообще, люди такой величины лишены подобного недостатка, предпочитая действовать из понятий целесообразности и руководствуясь бизнес — планом, но тут нашла коса на камень.

Потому как сложно игнорировать пророчество — особенно если оно изречено подлинным (отчет на трех тысячах страницах, сотня страниц заключения, шесть страниц аналит — справки, виза казначея 'берем') оракулом. Софья предрекла, что родит ему ребенка, которым он будет гордиться.

Обещаниям не принято верить, но что делать, столкнувшись с истинной правдой — особенно такой? Что?то щелкнуло в голове, заводя пружины древнего механизма, родом из пещерного века — и бесчувственный человек — монстр поплыл.

Через год родилась дочь — к тому времени о причине, по которой приобретали девушку, горевал только отдел генетиков, но исходя из чувства самосохранения даже не напоминал о запланированной программе исследований (не было там в планах любви, не делают такое с любимыми). Казначей втихую распивал коллекционное вино, выписывая на листке нескладные вирши — его разум, пытаясь совместить расходную сумму и слово 'любовь', выделывал с прожженным циником странные вещи.

А пара супругов просто радовалась жизни, забыв про скучную генетику — причем настолько позабыв, что дар Ксении наверняка был бы упущен молодыми родителями, если бы… Если бы юное чадо уже в первые месяцы жизни не угадывало в какой руке игрушка, кто стоит за дверью (радостные угуканья — папа пришел), когда придет вредный доктор с холодным стетоскопом (переползание под одеяльце).

Воистину, огромная радость пришла в их семью, в их род. И муж, казалось бы, совсем отринул других жен (увы, политика) ради ее одной и буквально не вылезал из постели, окружая вниманием, засыпая подарками. С каким же восторгом через два месяца она сообщала супругу то, что они уже оба знали от родового врача — сын!

И водоворот восторга и семейного счастья повторился вновь. Пока, во время родовых схваток, случилось что?то совсем непонятное. Вместо родовой больницы — серая громада самолета, напичканного приборами, потеря сознания, роды в дряхлом отделении, поздравление от добрых серых глаз за зеленой маской, приятная тяжесть плачущего новорожденного в руках. И темнота, развеевшаяся уже в знакомой спальне, в Москве.

Когда она узнала, что сотворил муж… Как она кричала!

— Пророчество сбылось, — грустно улыбнулся супруг, недвижно созерцая бешенство матери, потерявшей сына.

Она разнесла полдома, расцарапала ему лицо (виртуозу!)… А дальше пошла апатия… И только лучик солнца — ее дочь, согревал сердце и душу. Леди не была дурой, так что грань умудрилась не перешагнуть, что позволило остаться подле дочери, а не на улице… и не в земле. Софье не нужно было влияния и власти, она просто хотела быть рядом. Потому что стоит хотя бы попытаться управлять Ксенией, настроить против отца или привязать к себе — ее тут же уберут от будущего оружия клана.

— Господин прислал за вами самолет, — голос собеседника отвлек от собственных мыслей. Действительно, 'господин' теперь подходит гораздо лучше, чем 'муж'.

— С Мистратовым? — Как от зубной боли скривилась красавица.

Красота и сила в этом мире должны иметь хозяина. Раньше была родня, потом муж. Теперь отдел генетики робко проталкивал своих кандидатов — к счастью, действительно очень робко, смиренно надеясь на ответное чувство. Не из великой романтики — так повелел господин.

Чувство благодарности у него имелось — иначе бы рожать ей до скончания дней, вовсе не видя дочь. Но все может измениться — если она влезет в поиски собственным даром или помешает дочери обрести силу. А ведь так хотелось хотя бы краем глаза уловить его образ — фотография в документе, отражение в зеркале, в окне или луже, да хотя бы что?нибудь! Не велено — дару дочери проще считать образ из будущего, которое нашла мама, чем отыскать и удержать свой…

— Господин беспокоится о вашей безопасности.

— Да лучше на машине, чем с этой скотиной, — устало помассировала виски леди.

Увы, большая сила иногда не означает острого ума — так и некто Мистратов, 'учитель' стихии воздуха, посчитал слова отдела генетики не намеком, а прямым приглашением исполнить роль племенного быка. И простые слова и объяснения тут совсем не помогали.

— Не велено, — подвел Амир черту спору. Ту черту, за которой женщине не положено обсуждать деяния мужчин рода.

Частный аэродром показался через десяток минут — с единственным самолетом на взлетной площадке. У трапа уже ждали — и, судя по мимике леди, был там и тот, кого она совсем не желала увидеть. Однако стоило даме выпорхнуть из дверей, никто и не догадался бы, что Ледяное Совершенство способно испытывать эмоции. И как только у одушевленного душа льда и серебра могло родиться столь непосредственное и подвижное дитя? Принцесса вела себя подобающе тем знаниям, что давали ей учителя манер, но… рядом был дядька Амир, так что можно было немножко пошкодить — средь своих же. Желающим сделать замечание следовало в первую очередь спросить себя — сколько они выживут против 'Мастера', который уловил угрозу цели. Вот — вот.