Просто незабываемая - Бэлоу Мэри. Страница 4

Девушка была похожа на гувернантку. Господи, помоги ее несчастному воспитаннику!

– Полагаю, вас предупреждали, чтобы вы сегодня не ехали?

– Нет. Все рождественские праздники я мечтала о снеге и надеялась, что он пойдет. К сегодняшнему дню я перестала его ждать, и, конечно, он пошел.

Она, очевидно, была не расположена продолжать беседу, потому что решительно повернулась лицом вперед, предоставив ему любоваться только кончиком ее носа. И мистер Маршалл тоже не чувствовал себя обязанным – или склонным – продолжать разговор.

Если уж все это должно было случиться, то судьба по крайней мере могла бы послать ему блондинку с голубыми глазами, с ямочками на щеках, теряющую присутствие духа от отчаяния. Иногда жизнь кажется совершенно несправедливой, и последнее время он все больше в этом убеждался.

Он снова задумался над причиной своего плохого настроения, которое испортило ему все рождественские праздники.

Его дедушка умирал. О, строго говоря, он не был при последнем издыхании и даже не лежал на смертном одре, а просто небрежно относился к вердикту армии своих лондонских врачей, который они вынесли ему, когда он приехал к ним на консультацию в начале декабря. Как сказали ему врачи, его сердце быстро слабеет, и никто из них не может ничего сделать, чтобы вылечить его.

– Оно старое и требует замены, – с отрывистой усмешкой сказал его дедушка после того, как из него вытянули это заключение. Его невестка и внучки с печальным видом хлюпали носами, а Лусиус намеренно остался стоять в сумраке гостиной, свирепо нахмурившись, чтобы не выдать чувств, которые смутили бы и его самого, и всех других в комнате. – Как и все остальное во мне. – Никто, кроме самого пожилого джентльмена, не усмехнулся. – Старый эскулап имел в виду, – непочтительно добавил он, – что мне стоит привести в порядок все дела и в любой день быть готовым к встрече с Создателем.

Будучи слишком занятым праздной городской жизнью, Лусиус в последние десять лет мало общался с дедушкой и остальной семьей. Он даже предпочел снять апартаменты на Сент-Джеймс-стрит вместо того, чтобы жить в Маршалл-Хаусе, фамильном особняке на Кавендиш-сквер, где обычно поселялись его мать и сестры во время лондонских светских сезонов.

Но ужасная новость заставила его понять, как сильно он любит дедушку – графа Эджкома, владельца Барклай-Корта в Сомерсетшире. Вместе с этим он осознал, что любит всю свою родню, а это, в свою очередь, заставило Лусиуса понять, как он пренебрегал ими.

Даже этой печали и чувства вины было бы достаточно, чтобы глубоко омрачить ему Рождество, но дело было не только в этом.

Он оказался наследником графа – он, Лусиус Маршалл, виконт Синклер.

Нельзя сказать, что это само по себе было тягостно. Он был бы не вполне нормальным, если бы ему была ненавистна мысль унаследовать Барклай, где он вырос, Клив-Эбби в Гэмпшире, где он сейчас жил, и другие имения, а также огромное состояние вместе с ними, несмотря на то что все это являлось ценой жизни его дедушки. И он не возражал против политических обязанностей – таких, как место в палате лордов, – которые лягут на его плечи, когда придет время. Ведь уже после смерти отца, умершего год назад, он знал, что, если жизнь пойдет своим чередом, он когда-нибудь станет наследником, и он готовился к этому. Кроме того, даже праздная жизнь, состоящая из одних удовольствий, могла со временем надоесть. Серьезное занятие политикой придало бы его жизни больше смысла.

Нет, против чего он действительно возражал, так это против того, что мужчине, который вскоре станет графом, прежде необходимо стать женатым человеком. Иными словами, Лусиусу нужна невеста.

Это было столь же очевидно для всех, исключая, по-видимому, его самого, как наличие носа на лице. Хотя даже это было под вопросом. Он знал все о моральном долге, хотя большую часть жизни провел, игнорируя и даже убегая от него. Но вплоть до настоящего момента он был волен делать то, что ему нравилось. Никто вслух не возражал против его образа жизни.

Но теперь все должно было измениться. И если задуматься об этом, то придется признать, что долг рано или поздно настигает большинство молодых людей – таково свойство жизни. Теперь долг добрался до него.

Его родственники, не сговариваясь, увлеченно обсуждали с ним эту тему в течение всех праздников, когда одному, а иногда и двоим из них удавалось ловко втянуть его в то, что им всем нравилось называть приятной дружеской беседой.

Все, естественно, пришли к единодушному выводу, что ему срочно нужна невеста. Безукоризненная невеста, если таковая вообще существует, – и она, разумеется, существовала.

Порция Хант, несомненно, была самой подходящей кандидатурой, так как в ней почти невозможно было найти какого-либо изъяна.

Она оставалась без жениха до зрелого возраста в двадцать три года только потому, как объяснила ее мать, что очень надеялась в один прекрасный день стать его виконтессой, а потом, естественно, графиней – и матерью будущего графа.

Маргарет, леди Тейт, старшая сестра Лусиуса, уверяла его, что Порция будет ему превосходной женой, потому что она взрослая, уравновешенная и обладает всеми необходимыми качествами будущей графини.

Она настоящий бриллиант чистой воды, отметили Кэролайн и Эмили, его младшие сестры, подтвердив, что это на самом деле так, несмотря на весьма банальное выражение, и добавив, что нет на свете более красивого, более элегантного, более утонченного, более совершенного существа, чем Порция.

Вовсе не собираясь оказывать неуместное давление на внука, дедушка напомнил ему, что мисс Порция Хант – дочь барона и леди Балдерстон и внучка маркиза Годсуорти, а Годсуорти – один из его самых близких и самых старых друзей и что это будет желанный и удачный союз.

– Выбор невесты должен принадлежать исключительно тебе самому, Лусиус, – сказал ему дедушка. – Но если нет никого, кто был бы тебе симпатичен, ты должен серьезно подумать о мисс Хант. Мне перед смертью было бы приятно знать, что ты женился на ней.

Конечно, никакого неуместного давления!

И лишь Эйми, самая младшая из сестер, выразила несогласие, но лишь с кандидатурой безукоризненной невесты, а не с тем, что он обязан найти подобное создание в течение ближайших нескольких месяцев.

– Не делай этого, Лус, – сказала однажды Эйми, когда они вдвоем скакали верхом. – Мисс Хант такая нудная. Еще прошлым летом она посоветовала маме не вывозить меня в свет в этом году – хотя мне в июне исполнится восемнадцать – только потому, что сломанная рука Эмили не позволила ей выехать в прошлом году, и ее очередь отодвинулась. Мисс Хант, возможно, говорила обо мне, потому что собирается выйти за тебя замуж и стать моей невесткой, но она еще никто. А потом она улыбнулась той своей покровительственной улыбкой и заверила меня, что на следующий год я буду просто счастлива, когда внимание всей семьи сосредоточится исключительно на мне.

Самое досадное, что Лусиус давным-давно знал Порцию. Ее семья часто гостила в Барклай-Корте, и иногда, когда его дедушка и бабушка навещали маркиза Годсуорти, они брали с собой Лусиуса, и в то же время там бывали Балдерстоны с дочерью. Желание обеих семей со временем породниться всегда было очевидным. И хотя Лусиус никогда по-настоящему не поощрял намерение Порции после ее выхода в свет принести в жертву другие предложения ради того, чтобы дождаться его и дойти до главного, он тем не менее никогда по-настоящему и не отговаривал ее. Лусиус всегда знал, что когда-нибудь придется жениться, и полагал, что скорее всего кончит тем, что женится на Порции. Но одно дело – думать об этом как о неопределенной будущей перспективе, и совершенно другое – оказаться лицом к лицу с необходимостью это сделать.

Конечно, на протяжении всех праздников его периодически охватывала едва уловимая паника, и чаще всего это происходило тогда, когда он пытался представить себя в постели с Порцией. Господи! Она же, несомненно, будет ожидать, что он не забудет о хороших манерах.