Туда Без Обратно - Сафарли Эльчин. Страница 29

«У тебя хороший турецкий, говоришь без акцента. В компьютере вроде немного разбираешься. Ты бы могла наборщицей работать — в издательстве или в редакции газеты. Жаль, с документами проблема. Но можно на дому печатать. У меня есть знакомый писатель, он принципиально не пользуется компьютером. Пишет от руки, а потом отдает рукопись на набор… Я поговорю с ним о тебе». Достаю из сумки два персика, протягиваю ему один. «А компьютер где взять?» — «У меня есть один, старенький. Для набора текстов сгодится. А я избавлюсь от раритета». Откусывает персик, сок течет по его подбородку. Айдынлыг тут же подбегает к нам, виляет хвостом, просит угостить. Но вместо персика прожорливая красотка получает собачье печенье с колбасной отдушкой, «Я без печенья на прогулку с Айдой не выхожу. Она — жутко меркантильная дама. Бесплатно ни одну команду не выполнит. Мячик поиграть принесет и то требует вознаграждения», — смеется он.

Я закрываю глаза. Вдыхаю свежий морской воздух. Еще каких-то пару дней назад сомневалась, что смогу построить нормальную жизнь. А теперь так хорошо и спокойно. Неужели сказки случаются в реальности?…

49

Он показал мне фотографии в мобильном: телефонная память заполнена изображениями милой брюнетки со сладкими ямочками на щеках. Зейнеп. Гордится. Любит. Восхищается. Мне понравился их совместный снимок в какой-то кафешке: сидят за маленьким круглым столиком. Один пузатый бокал клубничного коктейля с горкой взбитых сливок, две полосатые трубочки и два солнечных лица, прижатых друг к другу. В глазах безумная любовь. Улыбки излучают очарование обоюдного чувства. Они даже внешне похожи, как брат с сестрой…

Он искал свою половинку долго. Неоднократно обжигаясь, болезненно спотыкаясь, наступая на всевозможные грабли.

Искал сердцем, доверяя силе притяжения. Какая-то гадалка предсказала ему, что его встретит ее в одном из ортакёевских магазинов, и спустя несколько месяцев они столкнулись в «Мигросе». Он смеется: «Люди встречают любовь в каких-нибудь романтических местах: в тенистых парках, на берегу моря, в уютных ресторанчиках. А я нашел любовь в овощном отделе супермаркета. И талисманом нашей любви стал обычный пучок салата. Романтично, правда?…»

Я слушаю их невероятную историю знакомства, уясняя для себя формулу обретения любви: «Если хочешь найти половинку, то просто верь». В моем случае любовь нашла меня сама — значит, за меня верил Озан… Он признается, что их любовь до сих пор подвергается испытаниям: «Я не могу постоянно находиться в Турции — слишком многое связывает с родным Баку. У меня там работа и здесь работа. У меня там друзья и здесь друзья. Разрываюсь между двумя странами, и каждый мой отъезд для нас испытание. Думаешь, легко не видеться неделями, месяцами? В Баку я часто впадаю в депрессию, сердце разрывается от тоски. Но мы, конечно, справимся. Надеюсь, скоро перееду сюда окончательно…»

Он убежден, что ему повезло с будущей женой: Зейнеп самодостаточна, не заражена ревностью, доверяет любимому. «Казалось бы, Зейнеп должна ревновать — у меня столько друзей, подруг, контактов… Все наоборот: я умираю от ревности, тогда как она совершенно спокойна. Созваниваемся как минимум три раза в день, плюс встречаемся по вечерам, если я нахожусь в Стамбуле. Она никогда не спросит, где был и с кем. Я же требую отчета. Это не отсутствие доверия — скорее, боюсь потерять человека, которого искал всю жизнь. Впрочем, я стараюсь сдерживаться, чтобы не донимать Зейнеп своей ревностью…»

Я слушаю моего Друга, мысленно листая нашу с Озаном историю любви. Мой мальчик ревнив. Наверное, именно поэтому он вырвал меня из прошлой жизни. И спас. Во мне же чувство ревности никогда не возникало — может, сказывается разница в возрасте? Одно знаю точно: я до боли скучаю по Озану…

Друг верит в силу любви, преодолевающую любые препятствия: «Саш, разница в возрасте, конечно, тоже препятствие. Ну, это как теория на практике. Основа одна, действия разные. Вы будете вместе, если сможете уберечь свою любовь. Это как подкидывать дрова в костер — огонь готов потухнуть, но ты снова и снова разжигаешь его». Внимательно слушаю. Он моложе, зато мудрее меня. «Ты такой рассудительный. Не планируешь ли книги писать?» Улыбается: «Спасибо, родная. Я стараюсь мыслить трезво, вот и все… А книгу пишу. Правда, она на книгу не похожа. Описываю утраченное время: свой приезд в Стамбул, дружбу с Босфором, обретение Айдынлыг, встречу с Зейнеп…» Меня посещает идея: «Думаю, когда-нибудь я подарю тебе свой Дневник, который веду уже достаточно долго. Я описываю все, что испытываю, в подробностях. Может, ты напишешь по нему книгу? Хотя кому будет интересно нытье русской проститутки?!» — «Не говори ерунды. Дневник свой никому не отдавай. Даже мне. Продолжай писать. Когда-нибудь в старости ты прочтешь написанное как увлекательный роман. Вспомнишь и переосмыслишь». — «Вряд ли захочется вспоминать…» Он сжимает мою руку в своей ладони. Смотрит в глаза. «Почему же? Вспомнишь Озана, меня, Айдьшлыг… Соглашайся!» Он смеется и настроен оптимистично: «Уверен, у тебя с твоим мальчиком еще может все получиться. Конечно, если он этого тоже захочет. Но в любом случае и без него ты сможешь жить дальше — ты же «бронированная леди». Ты сильная. Просто опасайся родни Озана, они могут тебе подпортить жизнь. Скрывайся, пока страсти не улягутся».

Я все еще держу Друга за руку. Когда он говорит, все так упрощается. А может, все и на самом деле совсем не сложно?

50

Скоро он уезжает на две недели — свадьба у двоюродной сестры, юбилей отца, нужно присутствовать… В Стамбул он всегда возвращается радостным, уезжает грустным. Тяжело ему мотаться из одной страны в другую, менять часовые пояса, переводить стрелки «Сейко» на два часа вперед или назад. [111] Устало рассказывает: «Многих работников стамбульского и бакинского аэропортов я знаю по именам. Здороваемся, поздравляем друг друга с праздниками. Раньше многие думали, я занимаюсь челночным бизнесом: всегда покидаю Стамбул с кучей подарков… Веришь, Саша, я устал от билетов, регистрации, взлетов, посадок. Хочется поселиться в одном месте. Уезжать раз в году, летом, в отпуск».

Я наблюдаю за чайками над Босфором. «Завидую. По-белому… У тебя есть возможность выбирать. Когда в Стамбуле холодно, можешь уехать в Египет. Когда в Баку жарко, можешь на денек сорваться в Питер — мой любимый город после Стамбула… Ты, как птица, свободен оказаться там, где хочешь». Он гладит меня по голове как старший брат: «Мы ценим что-то лишь после того, как его теряем. Наверное, все люди, по сути, неблагодарные… Саш, не поддавайся пессимизму. Ты тоже свободна. Твоя свобода немного иная, чем-то похожа на свободу стамбульских чаек. Они не покидают Босфор, потому что преданы проливу. Да и зачем им улетать, если они понимают, что их счастье здесь. И ты его почти нашла. Поверь мне, так везет не многим…»

Я достаю из сумки небольшой зеленый термос с чаем, пластмассовые стаканчики. Открываю коробку свежего пишмание. [112] «Давай-ка лучше чайку попьем, с чабрецом. Ты пьешь такой?» — «А почему нет? Я как раз сегодня не успел выпить кофе. Наливай. Тем более тут и десерт напрашивается…» Бежевые сахарно-пряные нити тают во рту От чрезмерной сладости спасает горячий чай… Я буду скучать по Другу и Айдынлыг — так привыкла каждое утро встречать с ними. Обучать непослушную Аиду командам, расчесывать ее специальной щеткой, целовать в холодный нос. Беседовать с Другом о будущем, слушать забавные истории из его журналистской жизни, дышать с ним вместе вечной свежестью Босфора. Привыкла прощаться с ними, зная, что завтра опять встречу их… Он пишет мне на последней страничке Дневника свой стамбульский и бакинский адреса, диктует городской номер в Баку. «Саш, ты звони в любое время. Или скинь эсэмэску, и я перезвоню сам… Честно говоря, уезжаю не со спокойной душой. Будь осторожна здесь. Дождись, пока страсти улягутся… Десять дней пролетят быстро; а если получится, я приеду раньше». Целую Друга в щеку: «Ты не волнуйся. Теперь мне есть ради кого беречь себя — ради Озана, моего ребеночка, тебя и Айдынлыг… Езжай с Богом и возвращайся скорее». Обнимаемся, Я тереблю Айдынлыг за мордочку и не смотрю в глаза ни ей, ни ему. Это почему-то стало так трудно…