Танец отражений. Память - Буджолд Лоис Макмастер. Страница 107

«Тебе неловко? Ха! Привыкай, братик. Я с этим жил двадцать два года».

Майлз говорил о Марке «мой брат» точно тем же тоном, каким сказал бы «мои ботинки» или, например, «моя лошадь». Или — ну, не будем несправедливы — «мой ребенок». С неким самодовольством собственника. Майлз не ожидал встретить равного. И Марк вдруг понял, что у него появилось чудесное новое хобби, которое займет его на много лет.

«Господи, ну и удовольствие — быть твоим братом».

— Да, — благодушно заметил Марк, — ты тоже можешь. Я так и знал, что, если ты постараешься, у тебя получится. — Он рассмеялся, но, к его ужасу, смех перешел в рыдание. Пришлось проглотить и то, и другое. Сейчас он не должен смеяться. Он слишком плохо владеет собой. — Я очень рад, — произнес он как можно нейтральнее.

Майлз, от которого не укрылась вся эта сцена, кивнул и столь же нейтрально сказал:

— Хорошо.

«Спасибо тебе, братишка».

Майлзу прекрасно известно, что значит балансировать на самом краю.

Оба посмотрели на юную Дюрону. Она неловко шевельнулась, придавленная весом такого двойного ожидания. Встряхнув волосами, она постаралась подыскать подходящие слова.

— Когда я тебя в первый раз увидела, — сказала она Марку, — ты мне не очень-то понравился.

«Когда ты меня в первый раз увидела, я сам себе тоже не очень нравился».

— Да? — подбодрил Марк.

— Я все равно считаю, что у тебя странный вид. Даже более странный, чем у другого. — Она кивнула на Майлза, который невозмутимо ей улыбнулся. — Но… но…

Слов она явно не нашла и робко, словно дикая птичка, впервые прилетевшая к кормушке, подошла поближе, наклонилась и поцеловала его в распухшую щеку. И, как птичка, упорхнула.

— Гм-м… — сказал Майлз, глядя, как она исчезает в лифтовой шахте. — Я рассчитывал на более восторженное проявление благодарности.

— Привыкнешь, — добродушно отозвался Марк. Он прикоснулся к своей щеке и улыбнулся.

— Если ты считаешь, что это неблагодарность, попробуй поговорить со Службой безопасности, — мрачно посоветовал Майлз. — Сколько оборудования вы потеряли?!

Марк только приподнял бровь:

— Цитируешь Иллиана?

— А ты с ним встречался?

— О, да.

— Жаль, меня при этом не было.

— И мне тоже жаль, что тебя при этом не было, — вполне искренне подтвердил Марк. — Он был… язвительный.

— Еще бы. У него это получается чуть ли не лучше всех, если не считать моей матери, когда она выходит из себя, что, благодарение Господу, случается нечасто.

— Тебе бы посмотреть тогда, как она его уничтожила, — сказал Марк. — Борьба титанов. Думаю, ты получил бы удовольствие. Я получил.

— О? Похоже, нам надо о многом поговорить…

И Марк впервые понял, что это действительно так. У него поднялось настроение. К несчастью, по лифтовой шахте поднялся кто-то еще. Человек в зеленой ливрее дома Фелл заглянул через хромированные перила, увидел его и неуверенно козырнул.

— У меня послание к человеку по имени Марк, — объявил он.

— Марк — это я.

Курьер подошел к нему, сканировал лицо, открыл плоский чемоданчик, прикрепленный к запястью, и вручил ненадписанный конверт.

— Барон Фелл вас приветствует, сэр, и надеется, что это ускорит ваш отлет.

Кредитная карточка. Ага! И с нею весьма толстый намек.

— Я приветствую барона Фелла и… и… Что мы хотим сказать барону Феллу, Майлз?

— Я, наверное, ограничился бы просто «спасибо», — посоветовал Майлз. — По крайней мере пока мы не окажемся далеко-далеко отсюда.

— Передайте ему спасибо, — сказал Марк курьеру, который кивнул и удалился тем же путем, каким пришел. Марк взглянул на комм-пульт Лилли в углу комнаты. Ужасно далеко. Он ткнул пальцем. — Ты не мог бы… э-э… подать мне дистанционный считыватель от того комма, Майлз?

— Конечно.

— Предсказываю, — сказал Марк, помахивая кредитной карточкой, — что меня серьезно надуют, но не настолько сильно, чтобы я рискнул возвратиться к Феллу и начать с ним ругаться. — Он вставил карточку в отверстие считывателя и улыбнулся. — Точно!

— Сколько? — поинтересовался Майлз, вытягивая шею.

— Ну, это довольно нескромный вопрос, — отозвался Марк.

Майлз виновато втянул голову в плечи.

— Давай меняться. Ты спал со своей Дюроной-врачом?

Майлз закусил губу: в нем явно боролись джентльменство и любопытство. Марк с интересом ждал, что победит. Он ставил на любопытство. Майлз сделал глубокий вдох и наконец сказал:

— Да.

«Так я и думал». Марк решил, что их удача делится пополам: Майлзу — везение, а ему — все остальное. Но не на этот раз.

— Два миллиона.

Майлз присвистнул:

— Два миллиона имперских марок? Внушительно!

— Нет-нет. Два миллиона бетанских долларов. Сколько это будет? Около восьми миллионов марок, кажется? Или ближе к десяти… Наверное, зависит от обменного курса. В общем, совсем не десятая часть стоимости дома Риоваль. Ближе к двум процентам, — вслух подсчитывал Марк. И получил редкое удовольствие увидеть, как Майлз Форкосиган лишился дара речи.

— И что ты собираешься делать с такими деньгами? — прошептал Майлз примерно через минуту.

— Инвестировать, — яростно ответил Марк. — Ведь у Барраяра быстро развивается экономика, правда? — Он помолчал. — Но, наверное, сначала я кину миллион Службе безопасности за их услуги в течение последних четырех месяцев.

— Но Службе безопасности никто денег не дает!

— А почему? Посмотри, к примеру, на свои операции. Разве деятельность наемников не должна приносить прибыль? Дендарийский флот мог бы стать для СБ настоящей дойной коровой, если управлять им как следует.

— Их прибыль заключается в политических последствиях, — твердо ответил Майлз. — Хотя… если ты действительно собираешься это сделать, я бы хотел при этом присутствовать. Посмотреть, какой вид будет у Иллиана.

— Если будешь паинькой, разрешу пойти со мной. Да, я действительно это сделаю. Есть долги, которые я не в состоянии оплатить. — Он вспомнил о Филиппи и остальных. — За это я собираюсь расплатиться по остальным счетам. Но можешь не сомневаться, остальные деньги я оставлю себе. Лет за шесть я их удвою, так что получу то, с чего начал. Или даже больше. Если я правильно понимаю эту игру, то легче превратить миллион в два, чем одну марку в две. Я изучу этот вопрос.

Майлз зачарованно смотрел на него:

— Не сомневаюсь.

— Ты хоть представляешь себе, с какой безнадежностью я начинал этот налет? И с каким страхом? Я намерен приобрести ценность, которую больше никто никогда не сможет игнорировать — пусть даже она будет иметь чисто денежное выражение. Деньги — это такая власть, которую может иметь почти что любой. Не нужно даже, чтобы твоя фамилия начиналась с «Фор». — Он чуть улыбнулся. — Может, через какое-то время заведу себе квартирку. Как Айвен. В конце концов было бы странно, если бы я продолжал жить с родителями в возрасте, скажем, двадцати восьми лет.

И, наверное, на сегодня дразнить Майлза хватит. Майлз доказал, что готов отдать жизнь за своего брата, но у него есть заметная тенденция превращать окружающих в продолжение собственной личности.

«Я тебе не придаток, а брат».

Да. Марк был в достаточной степени уверен, что теперь оба об этом не забудут. Он ссутулился в кресле, смертельно усталый, но счастливый.

— Знаешь, — проговорил Майлз, все еще не придя в себя от изумления, — ты — первый Форкосиган за пять поколений, которому удалось получить прибыль в деловой операции. Добро пожаловать в семейство.

Марк кивнул. Некоторое время оба молчали.

— Это не решение вопроса, — вздохнул Марк, кивком указывая на клинику Дюроны и вместе с тем — на весь Архипелаг Джексона, — такое спасение клонов кусочками. Даже если бы я взорвал все комплексы Васа Луиджи, кто-то другой продолжил бы дело дома Бхарапутра.

— Да, — согласился Майлз. — Настоящий ответ должен быть медико-техническим. Кто-то должен найти более надежный и безболезненный способ продления жизни. И я уверен, что кто-то это сделает. Наверняка над этим работает множество людей во множестве мест. Пересадка мозга — слишком рискованный способ, чтобы выдержать конкуренцию. Ей должен прийти конец — и достаточно скоро.