Танец отражений. Память - Буджолд Лоис Макмастер. Страница 154

— Должно быть, Иллиан забыл об этом. Может быть, он уже тогда был не в себе? Что же… — Гарош набрал что-то на клавиатуре. — Я отменяю ваш допуск сейчас…

«Ты не можешь этого сделать!» Майлз проглотил гневное восклицание. Конечно, Гарош может. Майлз в бешенстве глянул на генерала. Что же ему теперь делать? Вылететь из штаб-квартиры с воплем «А это мы еще посмотрим! Я на тебя старшему брату пожалуюсь!» Нет. Грегор — это карта, которую он может разыграть лишь один раз и только в случае крайней необходимости. Он медленно выдохнул, стараясь совладать с гневом, и так же медленно вдохнул.

— Генерал. Осторожность — это одно, паранойя, когда человек не может отличить друга от врага, — совсем другое.

— Лорд Форкосиган. — Голос Гароша звучал так же напряженно, как у Майлза. — Мы еще не знаем, с чем столкнулись. И у меня нет времени развлекать любопытствующих, будь то друзья или недруги. Будьте любезны не отвлекать моих людей. То, что император сочтет нужным вам сообщить, это его дело. Я же обязан отчитываться только перед ним. До свидания.

Гарош резко отключил связь, звуконепроницаемый щит исчез, и Майлз снова оказался в холле. Дежурный охранник нетерпеливо смотрел на него.

«Похоже, все идет не так».

Первое, что он сделал, вернувшись в особняк Форкосиганов, — закрылся у себя в спальне и связался с Грегором. На это у него ушло сорок пять минут. Но даже если бы потребовалось сорок пять часов, он все равно добился бы своего.

— Грегор, — безо всякого вступления начал Майлз, когда император появился наконец на экране. — Что, черт побери, происходит с Иллианом?

— Откуда ты знаешь? — немедленно отреагировал Грегор, вторя Гарошу. Лицо его стало озабоченным.

Майлз вновь рассказал о звонке Иллиана, о том, что он тут же сообщил об этом Гарошу и что произошло это еще два дня назад. И опять не упомянул Галени.

— Но что случилось потом? Что-то же случилось, это совершенно очевидно.

Грегор вкратце изложил ему происшедшее на совещании, но без удручающих подробностей, рассказанных Галени.

— Гарош поместил его в клинику СБ, что, с учетом всех обстоятельств, вполне логично.

— Да, я пытался увидеться с Иллианом сегодня утром. Гарош меня не пустил.

— Они могут привлечь любых экспертов и получить все необходимое оборудование. Я лично распорядился выполнять все запросы Гароша.

— Грегор, задумайся на минуточку. Гарош не пустил меня. Повидать Иллиана.

Грегор сердито сжал кулак:

— Майлз, отстань от мужика. У него и так забот полон рот. На него как снег на голову свалились все обязанности Иллиана, ему нужно передать свой собственный департамент заместителю… Дай ты ему несколько дней и не толкай под локоть, будь любезен. Когда он чуть освоится, уверен, все встанет на места. Согласись, Саймон первым бы оценил должную осторожность в подобной ситуации.

— Верно. Саймон предпочел бы оказаться в руках людей, которых действительно заботит безопасность. Но я почему-то начинаю постепенно приходить к выводу, что предпочел бы видеть его в руках тех, кого действительно заботит Саймон Иллиан. — Он вспомнил долгий кошмар, в котором жил, когда страдал от посткриогенной амнезии. Самый жуткий период в его жизни, потеря памяти, потеря самого себя. Не переживает ли Иллиан сейчас нечто подобное? Или что-то еще более страшное? Майлз тогда страдал среди чужих. А Иллиан, кажется, страдает среди людей, которые вроде бы должны быть друзьями.

Он вздохнул:

— Ладно. Оставлю беднягу Гароша в покое. Бог знает, как я ему не завидую. Но ты будешь держать меня в курсе медицинских сводок? Все это… меня очень огорчает.

Грегор сочувственно посмотрел на него.

— Иллиан ведь был фактически твоим наставником, правда?

— Да, в свойственной ему ехидной и требовательной манере. И должен отметить задним числом, это был отличный метод. Но еще раньше… Он служил моему отцу тридцать лет, всю мою жизнь. До восемнадцати лет я звал его «дядя Саймон», пока не поступил в Академию. И только после этого стал обращаться к нему «сэр». У него тогда уже не осталось в живых никого из родственников, и его работа, а теперь я начинаю думать, и этот чертов чип у него в голове сожрали все перспективы создать свою семью.

— А я и не думал, что он для тебя что-то вроде приемного отца, Майлз.

Майлз пожал плечами:

— Скорее приемный дядя. Это… семейное дело, Грегор. А я — фор.

— Приятно слышать, что ты это признаешь, — пробормотал Грегор. — А то кое-кто иногда сомневался, сознаешь ли ты это.

Майлз вспыхнул.

— Мой долг перед Иллианом — это нечто среднее между родственным долгом и долгом перед вассалом… А я в настоящий момент — единственный Форкосиган на Барраяре. Поэтому это как… нет, это и есть моя обязанность.

— Форкосиганы всегда отличались верностью, — согласился Грегор.

— Давай согласимся на том, что это своего рода привычка.

Грегор вздохнул:

— Конечно, я буду тебя информировать.

— Каждый день? Я знаю, Гарош будет представлять тебе бюллетени ежедневно, на утреннем совещании.

— Да, Иллиан и мой утренний кофе обычно прибывали одновременно. А иногда, когда он приходил лично, то приносил мне кофе собственноручно. Мне всегда казалось, что это вежливое указание «Сядь и слушай внимательно».

— Иллиан есть Иллиан, — ухмыльнулся Майлз. — Так договорились, каждый день?

— Ой, ну хорошо. Слушай, мне нужно идти.

— Спасибо, Грегор.

Император отключился.

Майлз сел, почти довольный результатом. Нужно дать людям время, и пусть все идет своим чередом. Он вспомнил безмятежный совет, данный им Галени насчет интуиции и доказательств. Его собственный демон интуиции может убираться обратно — Майлз представил, как засовывает в коробку крошечного Нейсмита и закрывает замки. И вообразил еле слышные удары и вопли, доносящиеся изнутри… «Я стал лучшим агентом Иллиана отнюдь не потому, что следовал правилам тщательнее всех». Но еще чертовски рано говорить «что-то неправильно на этой картинке», даже думать об этом вслух.

Служба безопасности заботится о своих. Всегда. И он вовсе не намерен снова делать из себя дурака. Будем ждать.

Глава 15

Медленно прошла неделя. Сначала краткие ежедневные сведения, получаемые от Грегора по комму, вполне удовлетворяли Майлза, но с каждой последующей сводкой о состоянии Иллиана, подтверждающей отсутствие какого-либо прогресса, осторожность Службы безопасности начала казаться Майлзу уж слишком замораживающей. Он пожаловался Грегору.

— Вечно ты торопишься, Майлз, — укорил его Грегор. — Послушать тебя, так ничто не идет достаточно быстро.

— Иллиан не должен дожидаться врачей. Другие, может, и должны, но только не он. Они что, еще вообще никаких выводов не сделали?

— Это не кровоизлияние в мозг.

— То, что это не кровоизлияние, выяснили в первый же день. Так что же это? Как насчет чипа?

— Вроде бы есть некоторые подтверждения поломки или разрушения чипа.

— Это мы тоже уже предположили. Какого рода? Когда? Каким образом? Почему? Какого черта они там делают все это время?

— Они все еще изучают возможности других неврологических проблем. И психологических. Похоже, это не так просто.

— Идею психоза я отметаю, — угрюмо буркнул Майлз. — Этот чип сидит у него в голове слишком долго, чтобы подобная вещь могла возникнуть.

— Ну… похоже, в этом-то все и дело. Иллиан носил это дополнение в своей голове дольше, чем любой другой человек. Так что сравнивать просто не с чем. Он сам — точка отсчета. Никто не знает, что происходит с человеком, носящим в течение тридцати пяти лет чип эйдетической памяти. Возможно, мы это и выясним.

— И все же я полагаю, что нам стоит пошевеливаться.

— Они делают все, что могут, Майлз. Так что тебе придется просто ждать, как и всем нам.

— Ну да, ну да…

Грегор отключился. Майлз невидящими глазами смотрел на опустевший экран. Проблема со сводками в том, что содержащиеся в них сведения весьма туманны. А главное всегда в подробностях, в необработанных данных. Именно мелкие детали и питают демона интуиции, пока он не становится большим и толстым, а иногда вырастает в какую-нибудь Теорию, а может, и в Доказательство. Так что Майлз сейчас находился как минимум в трех световых годах от реального положения вещей. Врачи СБ подавали сводку Гарошу, перерабатывавшему ее для Грегора, который, в свою очередь, редактировал ее для Майлза. И в конечном итоге в ней не оставалось ничего, на чем можно было выстроить хоть какую-нибудь теорию.