Глубины земли - Сандему Маргит. Страница 4

Но Боже, до чего же убогая деревушка!

Анна-Мария собрала все свое мужество и потащила баул дальше по узкой дороге, которая в этом удаленном маленьком поселке, очевидно, именовалась улицей.

Ее появление не осталось незамеченным. В дверях немногочисленных домов стояли худые женщины с пустыми печальными глазами. Они молчали. Но Анна-Мария заметила, что они обмениваются взглядами через улицу. Она приветливо поздоровалась, улыбнувшись слегка дрожащей улыбкой. Сначала ответом ей были строгие, словно бы отвергающие ее лица, но потом она была удостоена кивков. Вот и все.

Между двумя домами стояли двое ребятишек и тоже таращились на нее. Они были плохо одеты и выглядели не слишком здоровыми.

Когда Анна-Мария наконец подошла к большому зданию, она подумала, что теперь ей удастся передохнуть. Она постучала в дверь — как ей показалось, именно в ту, которая и была ей нужна. Никто не ответил. Оглядевшись и не найдя никакой другой подходящей двери, но заметив, что за ней по-прежнему молчаливо наблюдают, она открыла ее и вошла.

Она очутилась в пустом и неуютном помещении и вскоре поняла, что ошиблась дверью. Это была не контора, а задворки чего-то — чего, она не могла представить. Более всего это походило на пустой склад, отвратительный, грязный, запущенный. Здесь не было дверей, которые вели бы куда-то еще, и она как раз собиралась выйти, но вдруг услышала за стеной голоса.

Грубый и суровый голос раздраженно произнес:

— Я просил учителя! А не мамзель!

— Найти сюда кого-нибудь вообще было нелегко, — отвечал мягкий и приятный голос, который понравился Анне-Марии, и который она узнала. Это был голос Адриана. Ее Адриана, которого она все эти годы хранила в душе как прекрасную, возвышенную тайну…

— К тому же, у фрекен Ульсдаттер очень хорошее образование, — продолжал он.

«Спасибо, Адриан! Замолви за меня словечко!» Но тот, второй, нагло ответил:

— Нет, «спасибо! Знаем мы этих старых дев, которые стремятся попасть в мужское общество в последней надежде кого-нибудь подцепить.

— Анна-Мария какая угодно, но только не старая. И она из очень хорошей семьи.

— Еще хуже. Будет здесь выпендриваться! А как мне удержать своих ребят, если здесь появится молодая женщина? Ну, остается утешать себя тем, что она наверняка будет страшна, как смертный грех, — если уж выбрала такую профессию, я так считаю. А парни не хотят никакую мамзель-задаваку, это бьет по их самолюбию.

— Ладно, Коль, подожди говорить о ней плохо. Ты ведь даже не видел ее. Я не очень хорошо ее помню, ведь когда я видел Анну-Марию последний раз, она была маленькой, тоненькой и весьма тщедушной девчушкой. Я только помню, что у нее были печальные глаза и вечно преданная улыбка, и что она попадалась мне на глаза повсюду, куда бы я ни пошел. Но в ней не было ничего особо примечательного, вынужден это признать. Она приезжает сегодня, не так ли?

— Да, но я не собираюсь устраивать ей торжественную встречу, это забота хозяина!

Потом дверь хлопнула, и Анна-Мария услышала, как вздохнул хозяин шахты, оставшийся внутри.

Ее Адриан. Который едва помнил ее — как назойливого ребенка.

И еще тот, второй… Коль, так, кажется, его звали? Наверное, он мастер, тот, кто и просил прислать учителя для детей рабочих. И он явно не в восторге оттого, что сюда приезжает именно она!

А вообще — удивительно. Можно держаться только на одной силе воли — если у тебя есть цель. Но если оказывается, что цель — пустота, то сразу же понимаешь, как ты устал и как голоден. Анна-Мария ощутила жуткую пустоту внутри, как будто бы на плечи ей легла тяжкая ноша, она явно пала духом и испытывала горькое разочарование.

Но хуже всего было одиночество. Что связывало ее теперь с людьми?

2

Но не могла же она торчать в этой пустой комнате до бесконечности. Анна-Мария нерешительно вышла на улицу. На сей раз ее ожидала помощь. Женщина из ближайшего дома кивком показала ей, что надо завернуть за угол.

Там была просто глухая стена, без окон, но Анна-Мария повернула еще раз за угол и оказалась у другой длинной стены. Именно здесь и находился настоящий вход. Она вошла, оказалась в коридоре и там, представьте себе, на одной из дверей увидела табличку «Контора шахты».

Анна-Мария постучалась и вошла.

В комнате был только один человек. Он сидел за роскошным письменным столом, который в таком жалком интерьере был явно не к месту. Сама комната не представляла собой ничего особенного, типичная комната в бараке. Но было очевидно, что этот чем-то озабоченный мужчина попытался сделать ее убранство более привлекательным. И не его вина, что результат заранее был обречен на неудачу.

Определенно, это был Адриан Брандт! Безусловно, он, хотя Анне-Марии вначале непросто было его узнать. Шесть лет возвышенных романтических мечтаний могут абсолютно исказить первоначальный образ. Но сейчас здесь был он — настоящий, всамделишный и на шесть лет старше, чем в прошлый раз.

Разумеется, он все еще был молод. Но она не смогла узнать его сразу.

Пепельно-светлые волосы, печальные глаза, голубые, как летнее небо. Лицо, довольно заурядное, но все равно привлекательное — благодаря глазам и вызывающему симпатию выражению цельности — все было, как раньше, но что-то изменилось.

Когда он ее увидел, озабоченные морщины разгладились, и он стал больше похож на благородного веселого рыцаря из ее ранней юности. Он встал.

Теперь Анна-Мария понимала, с каким напряжением ждала этой встречи. А то, что она ошиблась дверью и невольно услышала, насколько ей были здесь не рады, заставляло ее нервничать еще больше. Но Адриан Брандт выглядел по-настоящему приветливым, и это ее успокаивало. Приветливым — и удивленным?

Он подошел к ней, протягивая руку. Анна-Мария пожала ее. Рука была горячая и твердая. Она присела в реверансе. На большее не отважилась.

— Так вот она какая, племянница Биргитты, — сказал он. — Маленькая Анна-Мария, да ведь мы уже встречались, не так ли? Добро пожаловать! Вы моложе, чем я ожидал, но все будет прекрасно, у вас великолепные оценки на экзаменах и отзывы. Да, а я тот самый Адриан Брандт, которого вы, наверное, помните, и именно я возглавляю это небольшое предприятие — в свободное время.

Так он назвал целую шахту! Хотя было очевидно, что он делает эту работу легко.

Но его смех, с которым он произнес эти слова, немного застенчивый, немного гордый, был совершенно обезоруживающим. А потом он продолжал, почти на одном дыхании:

— Я бываю здесь наездами, чтобы убедиться, что работа идет нормально, и именно сейчас собираюсь назад в город. Я ждал только вас, чтобы сказать: «Добро пожаловать!» Вами займется мой конторщик. Нильссон! — прокричал он в соседнюю комнату.

Анна-Мария занервничала. Неужели сейчас появится тот, кто не хотел никакой «мамзели»? Тот, кого зовут Коль или что-то в этом роде?..

— Господин директор, вызывали? — произнес угодливый голос, и вошел мужчина, похожий на херувима-переростка, в черной одежде конторщика и белых длинных нарукавниках. «Нет, — подумала она. — Это не он».

Он попытался расчесать и прилизать свои ангельские кудри на прямой пробор. Но не слишком преуспел в этом, кудри все равно непокорно топорщились. Вероятно, он пытался подражать модной прическе Адриана Брандта — когда короткие локоны взбивались на висках. Но кудри Нильссона хотели чего-то иного, и результат получился комичный. У обоих мужчин были высокие белые стоячие воротники — в народе их называли «отцеубийцами». Жутко неудобная вещь, по мнению Анны-Марии.

— Нильссон, — быстро, немного задыхаясь, произнес Адриан Брандт. — Поможете Анне-Марии Ульсдаттер устроиться, ладно? Мне надо спешить.

Нильссон поклонился и подобострастно выгнулся, так что его тесный жилет затрещал по швам. Он торопливо стряхнул с себя какие-то крошки.

— Конечно, господин директор, конечно! Господин директор может на меня положиться! Адриан Брандт попрощался с ней.