Рождественское обещание - Бэлоу Мэри. Страница 8

Последние три ночи Элинор провела у постели отца, вовремя давала ему лекарства, оправляла постель, взбивала подушки, поддерживала огонь в камине и урывками дремала на стуле, каждый раз с ужасом просыпаясь, когда ей казалось, что в комнате наступила мертвая тишина.

Она просила отца не вставать с постели в утро свадьбы, но он не послушался. Во время краткой церемонии венчания счастливая улыбка не сходила с его лица. Он не переставал улыбаться и за столом. До боли сжав руки на коленях, Элинор с тревогой и страхом следила за тем, как он, тяжело дыша, опускается на стул.

– Папа, – не выдержала она, – тебе надо сейчас же вернуться домой. Ты должен быть в постели. – Она произнесла это сухо и сдержанно, хотя сердце ее разрывалось от боли. Но за столом сидели двое чужих мужчин, один из которых был ее мужем, и она не хотела проявлять свои чувства.

– Думаю, я последую твоему совету, Элли, – согласился с ней отец с улыбкой, больше похожей на гримасу боли.

К счастью, граф все понял и, встав из-за стола, велел слуге подать к крыльцу экипаж мистера Трэнсома.

Элинор очень хотелось поехать с отцом. К несчастью, она не может поехать с ним, несмотря на то что у них осталось так мало времени. Отец отчаянно нуждается в ней. Она была первой, кого он хотел видеть, просыпаясь по утрам в эти последние недели. Элинор была светом его очей. Она помнит, как отец постоянно повторял это после того, как умерла ее мать, а Элинор тогда было всего пять лет. Сейчас она нужна ему как никогда прежде, но…

Но Элинор помнила отцовский наказ. Это было утром перед венчанием. Он сказал, что, выйдя замуж, она должна быть отныне верной и послушной только своему мужу, а отнюдь не отцу. Сегодня день ее свадьбы, и она в доме мужа. Но между нею и им нет той близости и понимания, которые позволили бы ей обратиться к нему с такой просьбой. Если бы они любили друг друга, если бы на его месте был Уилфред, она не колеблясь попросила бы у него разрешения сопровождать отца домой невзирая на то, что это день их свадьбы.

Но он не Уилфред, и между ними нет такого понимания.

Элинор могла лишь надеяться на то, что чувство сострадания и милосердия побудит его самого предложить ей это. Она посмотрела на мужа, когда они вместе провожали отца в холл, но ни о чем не попросила даже взглядом.

– Мы приедем к вам с Элинор завтра утром, сэр, справиться о вашем здоровье, – сухо пообещал граф.

– Не спешите, не спешите, – ответил с обычным смешком мистер Трэнсом. – Если вы проснетесь в полдень, я подожду, милорд.

Элинор почувствовала, как это не понравилось графу – он словно застыл, услышав слова отца, – и попыталась не покраснеть.

– Итак, – промолвил отец, обнимая ее, – графиня Фаллоден, моя Элли. Возможно, теперь ты слишком важная особа, чтобы обнять своего отца?

Он был доволен, он сиял от счастья, несмотря на то что жить ему оставалось лишь считанные часы.

Элинор сделала шаг к нему, стараясь, чтобы муж не увидел ее лица. В его присутствии ее не покидала странная скованность. Легонько коснувшись губами исхудавшей щеки отца, она позволила ему обнять себя. Сама же не обняла его.

Внезапно девушка осознала чудовищность всей ситуации и недопустимую жестокость собственного поведения. Как ей хотелось нежно обнять отца, потеснее прижаться к нему, навсегда запомнить его живым, близким!

– Не задерживайся, папа, тебе пора, – сказала Элинор, отстраняясь. – Мы увидимся завтра.

Вскинув подбородок, сложив перед собой руки, она смотрела, как уезжает отец. Ей казалось, что внутри у нее все оледенело. Ей не суждено разделить с ним его последние часы. Теперь она пленница этого чужого огромного и неуютного дома и незнакомого мужчины, стоящего рядом. У них в доме гость, и его надо развлекать. Вернее, у графа гость. Она не была уверена, потребуют ли от нее сейчас выполнять роль хозяйки или пожелают, чтобы она удалилась к себе.

– И что же теперь, согласно вашему желанию, мне следует сделать? – повернулась Элинор к мужу и вдруг без всяких эмоций мысленно снова отметила, что он хорош собой.

– Согласно моему желанию? – Граф удивленно вскинул брови. – Впрочем, пройдемте в гостиную и велите подать нам чаю. –С этими словами он предложил ей руку. После секундного колебания Элинор оперлась на нее.

Граф подумал, что уже достаточно медлил, и отвернулся от окна. Придя в свою спальню, он долго стоял, бесцельно глядя в темноту ночи. С тоской бросив взгляд на приготовленную горничной холостяцкую кровать, он с еще большим сожалением подумал о широком и мягком ложе Элис и ее пышном и податливом теле.

Нет смысла тянуть, решил граф. Надо поскорее покончить со всем этим, тем более что выбора у него нет. Чем скорее он проследует через две гардеробные, его и ее, а оттуда в спальню жены, тем скорее вернется к себе.

Жена. Эта мысль ужаснула его.

После того как он про себя назвал ее холодной рыбой, ему никак не удавалось подыскать столь же убийственное определение для той Элинор, которую он увидел сегодня после свадьбы. Гордячка, холодна, безмолвна, упивается победой и своим новым положением и, конечно, недовольна тем, что должна мириться с присутствием мужа, который достался ей в придачу. С отцом недопустимо бездушна, как камень, а он, видимо, тяжело болен.

Взявшись за ручку двери в спальню жены, он постучался и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь и вошел.

Элинор не ждала его в постели, как он себе представлял. Она сидела в кресле у камина, но тут же встала, как только он вошел, и теперь стояла перед ним, выпрямившись, с гордо поднятой головой. В ее осанке было что-то царственное, несмотря на ночную сорочку и распущенные волосы.

Он снова, но как-то равнодушно мысленно воздал должное ее красоте. Ночная сорочка из чистого шелка с дорогими кружевами, которая, вероятно, недешево обошлась старому Трэнсому, выгодно подчеркивала стройные линии ее тела. Тяжелая масса блестящих рыжеватых волос струилась по плечам, как воды огненной реки. Резкий контраст ее яркой внешности с холодной натурой опять неприятно удивил его.

– Итак, миледи, – произнес он, сделав несколько шагов по ковру, устилавшему пол спальни, – сегодня вы стали графиней Фаллоден и получили доступ в высшее общество. Ваше заветное желание исполнилось? На губах Элинор играла странная улыбка. Такого выражения лица он у нее еще не замечал.

– Итак, милорд, – промолвила она, – отныне вы свободны от долгов и богаты так, как вам и не снилось. Ваше заветное желание исполнилось?

Граф ошеломленно смотрел на нее.

– Сдаюсь, – наконец проговорил он тихо. – Это счастливый день для нас обоих, не так ли?

– Да, – подтвердила Элинор. В этом кратком ответе было торжество.

– Но не все еще доведено до конца, – как бы напоминая ей, сказал Фаллоден. – Пока это еще не настоящий брак.

– Нет, – согласилась она и еще выше подняла подбородок.

– В таком случае теперь мы окончательно скрепим узы нашего брака, – продолжал граф.

– Да, – повторила Элинор.

В глазах ее была насмешка. «Я получила что хотела, – говорили они. – А остальное уже не столь важно».

Он не имел права на негодование, ибо тоже получил что хотел. Хотя рассчитывал, что будет обладать безвольной и послушной женой. Неожиданный гнев обжег его, а с ним и желание погасить насмешку в глазах Элинор, сделать ей больно, унизить. Он был слишком разъярен, в том числе и на себя, чтобы устыдиться своих намерений.

Со всем этим можно покончить в считанные минуты: повалить ее на тонкие простыни, задрать сорочку и на правах законного супруга совершить действо, скрепляющее брак и превращающее невинную девицу в женщину. Достаточно и пяти минут, чтобы снова вернуться в свою спальню уже женатым мужчиной, отныне свободным распоряжаться собой и своим временем, как прежде. Останется выполнить лишь еще одно обязательство: прожить с женой год под одной крышей.

Чувство раздражения и гнева не покидало его.

Поэтому, положив руку на затылок Элинор, он запустил пальцы в ее волосы и, грубо запрокинув ей голову, впился в ее губы поцелуем, давая волю языку. Он с удовлетворением почувствовал, как напряглось сопротивляющееся его грубости тело Элинор и крепко сжались губы. Она попыталась вырваться, но он не отпускал ее. Наконец, оторвавшись от ее губ, граф с насмешливой улыбкой посмотрел на нее.