Сверхъестественная любовь - Телеп Триша. Страница 2

Вот так. Уехали. И оставили ее дежурить каждую ночь в течение недели. А это значит, что всю неделю она будет занята исключительно кормежкой и наблюдением за мониторами.

— Плохие новости? — спросил Рик.

— Да так, не очень. Ты не знаешь, что у нас за новенький?

— Он в аквалаборатории.

Робин направилась к двери.

— Э-э… лейтенант, может, сначала займетесь мной?

Рик — сокращение от Рикардо, фамилия неизвестна, дата рождения неизвестна, место рождения неизвестно — прижался к стеклу, внимательно глядя на Робин. Его голос звучал спокойно — пока.

— Хорошо.

Робин достала из инкубатора три пинты крови, «позаимствованной» в армейском госпитале. Кровь ей оставила дневная смена, поместив в инкубатор, чтобы она не остыла. Робин налила кровь в три чистые мензурки — единственное, что попалось под руку, — и через узенькую дверцу поставила их на маленький столик, расположенный внутри бокса Рика. Примерно та же процедура, что и кормление грифона.

Подождав, когда Робин уберет руку, Рик подошел к столику. Движения его были спокойны и величественны, как у прирожденного аристократа. Рик держался так, словно был облачен в пиджак и шелковый галстук, а не в джинсы и простую хлопчатобумажную рубашку.

— Ваше здоровье.

Первую мензурку он выпил залпом.

Робин старалась на него не смотреть, во всяком случае, не в глаза. Странная, гипнотическая сила его взгляда была доказана экспериментально, поэтому Робин смотрела на его тонкие руки, белую рубашку и горло, когда он глотал кровь.

Рик опустил мензурку и вздохнул:

— Хорошо… Выдержка — четыре дня. Прекрасный букет.

Он облизал губы. На его лице, прежде мертвенно-бледном, появился легкий румянец.

Робин пошла дальше. В следующем помещении находились аквариумы — большие бассейны со стальным ограждением, вдоль которых тянулись узенькие мостки. От них до самого потолка поднимались прочные решетки, превращавшие бассейн в подобие клетки.

Достав из холодильника корм — куски тунца, целую макрель и несколько морских ушек, смешанных с бурыми водорослями, — Робин поднялась по ступенькам, ведущим к одному из бассейнов.

— Как дела, Марина?

Посреди бассейна, развалившись на искусственной скале, лежала женщина. Прижимаясь к нагромождению кусков пластика, она перебирала свои бронзовые волосы. Вместо ног у нее был хвост — длинный, покрытый серебристо-голубой чешуей, — который заканчивался широким плавником. Женщина лениво похлопывала им по воде.

Русалка прикрыла рот бледной рукой и засмеялась. Смех был дразнящий, злой. Марина редко вступала в разговор.

— Если захочешь есть, возьми.

Робин поставила ведро с рыбой возле прутьев клетки, так чтобы русалка могла дотянуться до него рукой.

Смех Марины стал громче. Затем она выгнулась, обнажив маленькие груди, и нырнула в воду. Там она сильно заработала хвостом и принялась кружить вокруг цепи, которой была привязана ко дну ее искусственная скала. За длинными волосами русалки тянулась цепочка серебристых пузырьков.

Внезапно она вынырнула на поверхность и тряхнула головой, подняв фонтан брызг. Смеясь, Марина смотрела сквозь прутья клетки на соседний бассейн. Затем бросила лукавый взгляд на Робин, перевернулась на спину и ударила хвостом по воде.

Робин взглянула в ту сторону, куда смотрела русалка. Еще ночью бассейн был пустой, а сейчас там находился тюлень. Тор-педообразное мягкое туловище, серая в черных пятнах шкура. Тюлень лежал на плоском искусственном камне и смотрел на Робин черными блестящими глазами. Новенький. К прутьям клетки привязали обернутую в водонепроницаемую пленку табличку: «Взят на временное содержание из научно-исследовательской лаборатории Британского института альтернативных биологии HOMO PINNIPEDIA (ЧЕЛОВЕК ЛАСТОНОГИЙ). Общепринятое название: селки».

Селки. Будучи в тюленьей шкуре, это существо могло перемещаться под водой, но, выбравшись на сушу, сбрасывало шкуру и ходило по земле как человек. Тюлень приподнялся на ластах и с интересом взглянул на Робин. Живой, настоящий, человеческий интерес отражался в его круглых черных глазах.

— Вот это да… — прошептала Робин.

Зачем им понадобился селки?

Она прижалась к прутьям клетки, чтобы разглядеть новичка. Селки не шевелился. Обычно Робин вела журнал, куда записывала наблюдения за своими подопечными. Сейчас она могла бы записать: «Тюлень. Лежит и отдыхает».

Каждые два часа полагалось делать обход клеток и боксов, поскольку многих обитателей нельзя было увидеть на экране монитора. По идее, Робин должна была проводить научные беседы с Риком, когда тот заметно оживлялся в ночные часы. Однако Оттоман выкачал из него всю необходимую информацию — кстати, без жестокостей вроде осинового кола и рассечения на части — еще несколько месяцев назад, поэтому обычно они просто болтали. Но сегодня Робин не могла отойти от двери, ведущей в аквалабораторию. Там царил полумрак. Казалось, вода сама по себе испускает голубоватое свечение.

— Оно не превратится, пока ты на него смотришь, — сказал Рик.

— Мне просто любопытно.

Тюлень начал плавать кругами, поглядывая на Робин через толстое стекло, то уходя под воду, то вновь выныривая на поверхность.

— Почему «оно»? Ты что, не знаешь, какого он рода?

Это проснулся Брэдли Ньялсон, оборотень. Его низкий и звучный голос эхом отозвался от стен бокса.

— Вам виднее, о великий биолог, — отозвался Рик. — Я полагаю, вы с ним спаривались?

Робин тоже хотелось узнать пол новичка, однако тюлень упорно скрывал от нее эту часть тела.

— И на табличке ничего не написано, — сказала Робин.

Можно было заглянуть в сопроводительные документы, присланные вместе с селки, но Оттоман, прежде чем умчаться на конференцию, запер их в сейфе.

Робин знала одно — это тюлень.

На следующую ночь она сидела возле его клетки и наблюдала.

Из соседнего бассейна послышался громкий всплеск. Марина подползла к прутьям своей клетки и уставилась на Робин.

— Марина, что ты знаешь о селки?

Русалка, которую поймали в заливе Дингл несколько лет назад, мурлыкала какую-то песенку, очень похожую на ирландскую джигу.

— Однажды русалка погибла, спасая селки.

— Расскажи.

— А ты его спроси.

Робин обернулась. Взявшись за прутья клетки и наполовину высунувшись из воды, на нее смотрел человек и улыбался. От удивления Робин вскочила на ноги.

Он был худощав и мускулист, а его мокрая кожа сверкала. По плечам разметались черные густые волосы. На лице не было ни пятнышка. Он не цеплялся за прутья, как пленник, а держался за них легко и свободно, лишь для того, чтобы не потерять равновесия. На его лице играла веселая улыбка. Он смотрел на Робин так, словно это она сидела в клетке, а он ее разглядывал.

В порядке эксперимента Робин решила поговорить.

— Привет, — сказала она.

Селки оттолкнулся от прутьев и легко заскользил по воде. Он был абсолютно голый и ничуть этого не стеснялся. Его тело было таким же прекрасным, как и лицо. Широкие плечи и сильные руки, как у пловца-олимпийца, мощные ноги, рельефный торс. Такое тело можно было использовать для лекции по анатомии человека.

Селки выбрался на камень и растянулся во весь рост. Затем перевернулся на спину, раскинул руки, и взору Робин явились широкая грудь, плоский мускулистый живот и… гениталии, только так, по-научному, можно было назвать то, что она увидела. Селки явно демонстрировал себя во всей красе.

Рядом с ним лежала серая тюленья шкура.

Робин смотрела на существо, не в силах отвести от него глаз. Она стояла не шевелясь, прерывисто дыша, с бьющимся сердцем.

Марина залилась смехом, прижимая руки ко рту и хлопая по воде хвостом. Голос у нее был мелодичный, но слишком высокий.

Робин пулей вылетела за дверь. Оказавшись в главной лаборатории, она прижалась спиной к стене и застыла, прикрыв глаза и тяжело дыша.

— Так, сейчас угадаю. Селки — самец? — с вежливым любопытством спросил Рик.