Крысиный Вор - Орлов Антон. Страница 113

Изловить ее он уже не надеялся – ясно, что удрала, но хотя бы определить, в чем промашка, дабы учесть на будущее.

– Увы, коллега Суно, я заметил не больше вашего. – Эдмар слегка развел руками.

Глаза у него смеялись, как будто ситуация его забавляла, – можно подумать, это он каким-то неведомым способом прикарманил саламандру под носом у магов Ложи. Впрочем, это обычное для него выражение лица. И если бы рядом было активировано чужое ловчее заклятье, Орвехт непременно бы это почувствовал.

– Там дальше пол разбит, есть трещины, – подсказал Хантре. – Наверное, могла туда. Она сверкнула и исчезла, а я в это время смотрел на раненого. С ним все будет в порядке.

Белый зал с красно-синими мозаичными карнизами давно уже не вмещал в себя столько народу. Маги негромко переговаривались. Пахло целебными зельями. Под ногами хрустела осыпавшаяся штукатурка – напоминание о сражении, которое разыгралось здесь прошлым летом. Подобрав ловушку, похожую на вымокший под дождем неважнецкий воротник, Суно мысленно возблагодарил Госпожу Вероятностей за то, что у него все-таки сложилось вернуться сюда за амулетчиком.

Хеледика вместе с господином Кламонгом и Нелодией лечила Зомара: его надо было как можно скорее поставить на ноги, чтобы он выдержал путешествие до Сакханды.

У магов-лекарей есть для таких случаев специальные заклинания и снадобья, вдобавок Зомару помогали амулеты, а ворожба песчаной ведьмы способствовала увеличению его жизненной силы. Хеледика не делилась с ним – этого ее племя не умеет – зато раскрывала для него дополнительные каналы, чтобы сила приходила к нему из солнечного света и ветра, из мадрийского вечнозеленого кустарника, из пропитанных отголосками людской суеты городских стен. Пусть тут еще не Олосохар, а всего лишь его преддверие, у ведьмы был с собой песок великой пустыни – этого ей для работы хватало.

Она отдала Зомару тауби – вырезанную из синего окинила фигурку свернувшейся кошки: «По-моему, она хочет вернуться к тебе. В состав этого минерала входит кремнезем, а я понимаю шепот песка – он может рассказать о многом, если умеешь слушать».

Амулетчик слегка сощурил глаза, темные и блестящие, как будто птичьи, с болезненно покрасневшими белками. Тауби он зажал в кулаке, и через упомянутый кремнезем сидевшая на табурете возле постели ведьма улавливала его чувства: она ему нравится, и он понимает, что она лояльна к Ложе и Крелдону, – но среди ее дальних предков были песчанницы, поэтому до конца ей доверять нельзя. Примесь волшебной крови – своего рода изъян, и такого человека надо держать под контролем, чтобы он не выкинул что-нибудь странное и опасное для окружающих.

«Ну, спасибо», – хмыкнула про себя Хеледика, в то же время тепло улыбаясь раненому – никто бы не догадался, о чем она думает.

Зомар лежал на топчане, застланном сурийскими ватными тюфяками и свежим бельем. В комнате витал запах лекарств, нездорового мужского пота и зеленого чая.

– Сейчас меня сменит Нелодия, я приду вечером, – сообщила девушка дружеским тоном.

Он благодарно и чуть застенчиво улыбнулся в ответ.

Хеледика уже решила, что на сближение не пойдет, и смотрела на него с затаенной грустью: он об этом не знает, надеется на развитие отношений – с пресловутым контролем, который будет для песчаной ведьмы во благо. Вот только ей совсем не нужен его контроль. Начальство у нее и так есть – по службе, а личные связи представительницы ее племени заводят вовсе не для того, чтобы заполучить господина себе на шею.

Она миновала коридор, неслышно ступая по ветхим разлохмаченным циновкам, и вышла на задний двор. Здесь в послеполуденный час никого не было. За конюшней находился укромный пятачок, вымощенный кирпичом и со всех сторон окруженный старыми хозяйственными постройками. Зимой солнце в Суринани палит не так неистово, как летом, и все равно тут можно было испечь яичницу, если не жалко вывалять ее в пыли.

Сняв шнурованные ларвезийские туфли и хлопчатобумажные носки – горячо, и что с того, в барханах под солнцем Олосохара это обычное дело, – ведьма начала тренироваться. Только пластика, без ворожбы. Главное – довести каждое движение до совершенства, чтобы скользить, как подхваченный и закруженный ветром песок, когда придет время танцевать для Хантре Кайдо.

– Да это же Рийский архипелаг! – вырвалось у Куду, когда посреди туманно-сизого простора под живописными кучевыми облаками показались острова.

Самый большой из них напоминал вытянутую приплюснутую трапецию, а тот, что слева – вздымающийся из воды купол, а правый распахнул объятия, словно подкова, приглашая корабли в удобную внутреннюю гавань, а дальше в голубоватой дымке виднелись и другие.

Бречьятох Куду Этеква некогда побывал здесь с важным поручением: отвозил местным адептам Унбарха проповеди учителя. По дороге корабль подвергся нападению демонов, насланных Тейзургом, и часть свитков была порвана в клочья, так что он смог доставить только половину, за что по возвращении получил одиннадцать плетей. А если б заикнулся, что это несправедливо, ему бы отвесили вдвое больше. Сколько же воды с тех пор утекло… Теперь эта земля называется Сиян, а издали кажется – все те же Рийские острова, обрамленные неизменным морским пейзажем.

Вблизи обнаружилось, что все здесь иначе, ничего общего с тем, что ему запомнилось. Множество пузатых суденышек с грязновато-серыми парусами и гирляндами разноцветных вымпелов. Грозди домов под красными крышами, раньше тут строили не так скученно, и вообще раньше строили не так. Людей стало вчетверо больше, кожа у нынешних смуглее, зато волосы почти у всех светлые, и одеваются они с пестротой цветочных букетов, и чересчур говорливы. Мало того что в глазах рябит, так еще и гвалт постоянный, и все тебе улыбаются, а что скрывается за этими улыбками – поди разбери. Как будто снится что-то знакомое, однако во сне совершенно неузнаваемое. Куду мучительно хотелось проснуться, но просыпаться-то некуда!

В порту они надолго не задержались: наняли парусную лодку и отправились в глубь архипелага, похожего на россыпь буро-зеленых орехов.

Он знал, что где-то в ночи, зыбкой от звездного света и далекого воя диких собак, затаился тот, кто хочет его убить. Может, придет сегодня. Может, в другой раз. Но рано или поздно придет обязательно.

Из-за этого нельзя было перекинуться: не тот случай, когда облик дает преимущество. Расплывчатое представление о крупном хищнике, у которого клыки и когти больше, чем у болотной рыси, и вдобавок стальные мускулы – в два счета порвет. Поэтому никакой звериной драки, хотя какая-то часть его существа, связанная с обликом, привычно рвалась в бой.

Тот, кто крадется сквозь ночь, придет с недобрыми целями, но с ним надо будет поговорить. Это важно. Тоже маг-перевертыш?.. Почему-то никак не удавалось понять, кто это. Адепт Ктармы, решивший отомстить за Поводыря? Лорма или кто-то, с ней связанный? Наемник Ваглерума?

Хантре никому не говорил о своих предчувствиях – ни магам Ложи, ни Тейзургу. Было ощущение, что это что-то очень личное и нужно разобраться, никого сюда не вмешивая. Поговорить важнее, чем сцепиться насмерть и победить.

Он поселился через квартал от постоялого двора, целиком арендованного отрядом Ложи. Над глинобитным забором торчал старый дом, похожий на узкий облезлый футляр, одна его половина состояла из двух этажей, другая из трех, и дверь единственной комнаты третьего этажа открывалась на плоскую крышу второго. Эту комнату Хантре и снял, жилье понравилось ему сразу: место из тех, которые как будто только тебя и ждут.

Пол застлан старыми циновками, над лежанкой балдахин с москитной сеткой и ветхими цветастыми занавесками, которые колышутся от любого дуновения. Вдоль стен несколько плетеных коробов с каким-то хламом, посередине стоит закопченная жаровня. Вот и вся обстановка, но ему хватало.

Как будто это место ему снится, и здесь безопасно, потому что снится-то оно только ему, никто другой не сможет сюда попасть. Он понимал, что в действительности это не так, но что-то в этом было: неизвестный враг никак не мог определить его точное местонахождение. Впрочем, каждую ночь круги сужались – рано или поздно определит. Хантре ждал, ни шага не делая навстречу.