Крысиный Вор - Орлов Антон. Страница 123

В этот час казалось, что Мерханда не построена из кирпича и красно-бурого флидского камня, а соткана из слепящего сияния – самое подходящее время, чтобы скинуть личину и вновь стать собой.

Хеледика чувствовала себя так, словно это не она расколдовала Хантре Кайдо, а ее расколдовали. Как будто удавшийся танец заодно и ее тоже от чего-то освободил – помог то ли избавиться от ненужного груза, то ли сбросить омертвевшую кожу. Она свободна в своих отношениях с людьми, будь то хоть ведьмы из родной деревни, хоть Дирвен или Зомар, хоть господин Эдмар, хоть господин Шеро. Танец закрутил ее, как водоворот, и в конце концов вынес на новый берег, где вроде бы все прежнее, но в то же время все по-другому. И теперь лишь от нее зависит, что с ней будет дальше на этом берегу.

Хантре знал, где ее искать. Коридорный сказал, что госпожа Эвелат живет в квартале Колокольчиков, это всякому известно. Туда он и отправился, и ему непрошено составили компанию двое магов – из тех, кто нет-нет, да и заводил разговоры о том, как хорошо работать на Ложу, и какие выгоды получает наемник, заключивший с Ложей контракт, и как щедро Ложа платит ценным специалистам.

Формально их навязчивость была оправдана тем, что это ведь местное руководство Ложи подарило коллеге Кайдо танец Золотой Эвелат. Вдобавок они помогли раздобыть букет цветов, которые в сурийских городах не купишь ни на улице, ни в лавке: дарить дамам цветы здесь не принято, не те нравы. Маги договорились с ларвезийским негоциантом, который позволил им обкорнать клумбу у себя в садике. Они переглядывались за спиной у Хантре с таким удовлетворенным видом, словно уже уломали его подписать пресловутый контракт.

Квартал Колокольчиков, где обитали танцовщицы и музыканты, певцы и жонглеры, рыночные шуты и заклинатели змей, в это время еще спал. А колокольчики здесь и впрямь были: висели гирляндами на карнизах, в арках перед фасадами, в беседках для чаепитий на плоских крышах. Порой налетал ветер, и тогда можно было услышать тихий многоголосый перезвон.

У Золотой Эвелат колокольчики были позолоченные, так и сверкали на солнце. Служанка впустила посетителей в гостевую комнату с парчовыми драпировками и бархатными подушками. Сказала, госпожа сейчас к ним выйдет.

Хантре старался сохранять невозмутимый вид, хотя его охватило беспокойство: он не чувствовал ее присутствия.

Колыхнулся занавес из витых шнурков, и в комнату вплыла хозяйка дома. На ней было одеяние из темного атласа с богатой вышивкой, на распущенные волосы наброшено сетчатое покрывало с узором из олосохарского жемчуга.

Она. И в то же время не она. Несколько секунд они с Хантре смотрели друг на друга, потом он опомнился, поднялся с подушки и протянул ей букет.

– Благодарю вас за вчерашний вечер, госпожа Эвелат.

Не при спутниках же спрашивать, кто вместо нее приходил к нему танцевать. Да и нет никакого смысла в этих расспросах: если вчерашняя гостья способна менять обличья, как перчатки, бесполезно выяснять ее приметы – отправишься по ложному следу.

Танцовщица грациозно поклонилась и взяла цветы. Она смотрела на Хантре с испытующим прищуром, и он понял, что не было ни принуждения, ни обмана: с той девушкой они столковались. Эвелат ничего о ней не знает.

Еще раз поблагодарив за прекрасный вечер, он попрощался. Эвелат успокоилась: клиент доволен и не обмолвился о подмене, а то, что он явился к ней с букетом по ларвезийскому обычаю, выставило ее в выгодном свете перед магами Ложи. Ясно, что цветы предназначались той девчонке, но парень, хвала богам, оказался понятливый и сделал вид, что все как надо.

Уловив эхо ее мыслей, Хантре окончательно убедился в том, что донимать ее расспросами незачем.

Маги пытались зазвать его в «Дом запретных плодов» на соседней улице, но он перекинулся и отправился кружить по городу. Он решил, что обязательно найдет вчерашнюю танцовщицу. Кто она, где ее искать – ни ощущений, ни подсказок, но рано или поздно он ее найдет.

Шныря в этот раз оставили дома: толку-то следить за Крысиным Вором, ежели тот про тебя знает?

В просторном и теплом подвале господинова дворца Шнырь жил припеваючи. У него теперь было несколько зеленых и красных курточек – и бархатных, и атласных, и суконных, и сливки ему каждый день, и прозвище не хуже, чем у других: Шнырь Барсук.

Кое-кто, правда, ворчал: мол, если б он не полез спасать Тейзурга, рабство бы закончилось, и мы бы опять стали свободной шайкой.

Ну и дураки, думал Шнырь, знаем мы ту свободу, когда всяк норовит сиротинушку обидеть. Что ни говори, а нынче живется слаще.

Господин сдержал слово – в награду за свое спасение принес ему жертву, после этого у Шныря прибавилось сил, и теперь он мог пользоваться кое-каким нехитрым волшебством, которое раньше никак ему не давалось. Он быстро нашел применение своим новым способностям: вовсю пакостил людям, в особенности графу Ваглеруму и другим врагам господина – когда тот вернется, небось еще и за это его похвалит и вознаградит! Главное, не повстречать какого-нибудь злыдня-экзорциста, а то как влепят тебе заклятьем, враз все растеряешь.

Слушать рассказы Шныря о Крысином Воре никто больше не хотел, на него ругались и огрызались, говорили, что на сто двадцать четвертый раз надоело. Но он и тут нашел выход – начал плести байки о чем попало, и они сидели, развесив уши, интересно им было. Но он ведь плел не просто так, а с намеками: в каждой его истории у злодея, который появлялся откуда ни возьмись и у кого-нибудь отнимал что-то хорошее, имя начиналось на букву Х, а волосы были рыжие или, для разнообразия, другого цвета, но все равно с рыжиной.

В Фанде, на границе Флиды и Ларвезийской Суринани, поезд остановился для чистки. Бригада магов и амулетчиков облазит весь состав, проверит каждую пядь, чтобы не прилепилось никакое заклятье, не притаилась под днищем вагона или на крыше никакая дрянь из волшебного народца. Недавний приказ Шеро Крелдона во избежание, а то прецеденты были: после известного события железнодорожные обереги не удавалось заряжать в прежнем объеме.

Зомар вызвался помогать чистильщикам, Дирвен не снизошел. Хантре Кайдо тоже предложил свою помощь, но его попросили отдохнуть вместе с другими пассажирами. Вокзальное начальство не доверяло видящим: восемь из десяти – благодарствуем, нам нужна полная гарантия, так что мы уж лучше своими проверенными методами.

Фанда производила унылое впечатление: несколько добротных ларвезийских кварталов, обширное скопление бедняцких лачуг, а дальше простирались до горизонта хлопковые плантации да блестели на солнце каналы с водой цвета крепкого чая. Зато вокзал радовал устроенным во внутреннем дворике фонтаном: позеленелую вазу внушительных размеров украшали короны, лебеди и виноградные лозы.

Дворик опоясывала двухъярусная галерея с плетеными креслами и диванчиками, плеск воды глушил разговоры, создавая иллюзию уединения. Орвехт подсел к коллеге Хантре: давно хотелось расспросить его о некоторых особенностях магов-перевертышей, но рядом то и дело случался кто-нибудь из вербовщиков, в их компании рыжий помалкивал. Надо пользоваться моментом, пока никто не присоседился… Впрочем, не в этот раз. Едва Суно завел разговор, как раздался горестно-свирепый вопль Дирвена:

– А вот и еще одна сволочь пожаловала!

Пассажиры с двух поездов, находившихся на досмотре, начали переглядываться: если «еще одна» – значит, кого-то из них тоже записали в сволочи?..

Кайдо зло сузил глаза. Все идет к тому, что однажды они с первым амулетчиком сцепятся насмерть – и тогда помогайте боги тем, кому доведется их разнимать.

– Не обращали бы вы внимания на эту чушь, коллега Хантре, – произнес Орвехт увещевательным тоном. – Ни для кого не секрет, что парень с головой не дружит.

– Я с ним в драку не полезу, – процедил рыжий.

Выражение побледневшего лица заставляло в этом усомниться.

– Не стоит. Считайте, что это просьба Светлейшей Ложи. Мы глубоко огорчены поведением нашего первого амулетчика.