Крысиный Вор - Орлов Антон. Страница 29

Рыжий выглядел раздосадованным, как будто ему дискуссия на кошачью тему до оскомины не нравилась, а сохранять на лице вежливую мину он то ли не обучен, то ли не находит нужным. Мол, «деньги мне платят не за это» – есть такая принципиально необходительная категория наемников. Зинта, казалось, силилась что-то понять, даже лоб слегка морщила, Орвехту редко доводилось видеть ее настолько озадаченной.

– Лица у всех разодраны в кровь, кожа – лоскутьями, – рассказывал граф данг Ваглерум, крупный мужчина представительной скульптурной наружности, хотя и несколько обрюзгший. – У молодого Симервальда глаз вытек, у другого повреждена гортань. Среди них был сын моей старинной приятельницы, он тоже серьезно пострадал.

Интонации влиятельного светского человека, крайне рассерженного, но привыкшего держать свои эмоции в узде. Он все же не забывал о том, что перед ним могущественный маг с весьма сволочной репутацией. Его засушенный спутник, имя которого Орвехт запамятовал, то ли менее влиятельный, то ли не столь решительный, время от времени молча кивал, всем своим видом выказывая поддержку.

Достопочтенный Убрелдон угощался пирожным с вишенкой и напоминал досужего зеваку, если сие сравнение позволительно по отношению к архимагу.

– Госпожа Граско, вы сможете оказать помощь пострадавшим? – обратился обвинитель к лекарке.

– Конечно, смогу, – заверила та, взглядывая на всех поочередно с таким мучительным недоумением, словно никак не могла уяснить для себя что-то важное.

– Мы на вас рассчитываем, и вы получите достойное вознаграждение во славу Тавше.

– И еще эта девица выскочила со двора на улицу с визгом и без юбки, посеяв смятение среди прохожих, – внес свою скромную лепту тощий придворный.

– Так кот еще и юбку ей порвал? – всплеснула руками лекарка.

– Не кот. Юбку с нее сорвали юнцы – знаете, как наше «золотое юношество» шалит? Они ее поймали возле подворотни, хотели пошутить, и тут на них напал этот бешеный зверь. Якобы ничей…

После этих слов лицо Зинты внезапно просветлело, словно та головоломка, над которой она маялась, наконец-то разрешилась, – а потом лекарка нахмурилась:

– Ах, так вот оно в чем дело… Что ж, раз я пообещала помочь, отказаться не могу, но вы тут о вознаграждении толковали – заплатите, сколько скажу. Иначе на меня не рассчитывайте. Это по правилам. Если речь не идет от жизни и смерти, я в особых случаях могу поставить такое условие. Пусть деньги готовят, иначе пальцем не шевельну.

– Сколько вы хотите, госпожа Граско? – деловито и с оттенком превосходства осведомился царедворец.

Когда лекарка назвала сумму, архимаг, приготовившийся откусить от пирожного, нелепо замер с приоткрытым ртом. Тощий выпучил глаза. Первый придворный сглотнул, отчего колыхнулся его ухоженный двойной подбородок. Суно в уме прикинул, что на эти деньги Зинта сможет купить по примеру Эдмара небольшое княжество в Суринани и до конца жизни купаться в роскоши.

– О, наконец-то ты становишься практичной женщиной, – одобрительно хмыкнул Тейзург.

– Это не мне! – возразила она торопливо и сконфуженно. – Деньги пойдут на нужды лечебниц во славу Тавше Милосердной, и некоторая доля – той девушке за ущерб. А говорите, кот виноват, да он правильно сделал, что заступился! Другой раз эти поганцы подличать не будут.

«Браво, Зинта», – усмехнулся про себя Суно.

Архимаг отделался легким удивлением и продолжил чревоугодничать, зато придворные напоминали рыб, которые вместо воды раз за разом судорожно заглатывают воздух.

– Сударыня, вы забываетесь! – овладев собой, вымолвил Ваглерум. – Золотое юношество – это будущий цвет нашего общества, наши дети, которые пока всего лишь по-детски озоруют, и нельзя их за это строго судить.

– Сударь, мне сдается, это вы забываетесь, – небрежно, словно его одолевала скука смертная, заметил Эдмар. – Вы неучтивы с дамой, со служительницей богини – фи, как это некрасиво. Боюсь, я крайне шокирован…

– Мои извинения, госпожа Граско, – поправился собеседник, благоразумно сбавив тон. – Вы иностранка, у вас в Молоне другой уклад жизни… Полагаю, в Аленде, в новой среде, вам пока еще не все понятно.

– Что надо, то мне понятно, – тихо, но с неожиданным нажимом возразила Зинта. – Подлость это зложительская и свинство – напасть целой шайкой на девчонку! И юбку порвали, а на новую у нее, может, и денег-то нет. Да они ведь и хуже бы поступили, если б этот кот, на ее счастье, мимо не пробегал.

– А вы знаете, чей это кот, госпожа Граско? – проницательно осведомился Убрелдон.

Лекарка энергично помотала головой, но у Суно крепла уверенность, что все-то она знает. Надо будет дома порасспросить.

– Госпожа Граско, у нас в Ларвезе такие суждения недопустимы, когда речь идет о молодых людях благородного сословия, – наставительно возразил вельможа. – Что же до девицы-модистки, то это просто маленькая шлюшка, будь она в юбке или без юбки. Если она попала в такую историю, сама виновата. Жертвы всегда сами провоцируют насильников. Должно быть, подмигнула им или сболтнула что-нибудь легкомысленное, когда проходила мимо. И подумайте, что она могла делать в поздний час на улице? Так что ее наветы на наших молодых людей просто смехотворны, а ее самое следовало бы примерно наказать за безнравственность! Ох, уж эти жертвы насилия…

Глядя на него в упор, Зинта гневно сдвинула брови, словно и хотела что-то сказать, и не находила слов.

– Хантре, умоляю, не надо, – меланхолично произнес Эдмар, перед тем как поднести к губам хрустальный бокал на витой ножке. – Мы не в трактире…

Стремительное движение, звук удара. Через несколько мгновений разговоры смолкли, и в гробовой тишине множество лиц повернулось в их сторону. Отчетливее стали слышны звуки оркестра, игравшего в бальной зале за арками, и гул голосов из соседних помещений.

– Я же просил, не надо, – пригубив золотистое вино, вздохнул Эдмар с кротким упреком. – А ты меня проигнорировал и поставил в неловкое положение.

Кайдо взглянул на него, но промолчал.

Дворцовые стражники с золотыми аксельбантами на мундирах приближались нерешительно, никто не рвался вперед: как-никак нарушитель спокойствия – не простой дебошир, а боевой маг.

Оглушенный ударом царедворец нетвердо шагнул назад, но все же не упал – несмотря на свою нынешнюю обрюзглость, он отличался могучей статью и выглядел как человек с богатым прошлым. Потрогав опухающую скулу, вперил тяжелый взгляд в агрессора.

– Ты, каналья… Что ты себе позволяешь, висельник!

– Так ведь сам виноват, – нарушил свое неприветливое молчание рыжий наемник. – Не лучше какой-нибудь шлюшки, на которую напали на улице. Жертва всегда сама виновата, разве не так?

– У тебя еще будут шансы в этом убедиться, ублюдок подзаборный!

– Они собирались ее изнасиловать и обстричь наголо, – объяснил Кайдо, обращаясь к остальным. – Им показалось, что это будет весело.

– Так это ты натравил на них дрессированного кошачьего скота?! Это ты его там выгуливал по хозяйскому приказу, отродье Хиалы?

– Пожалуй, я мало запросила, – проворчала Зинта. – Не столько, а вдвое больше, во славу Тавше, и никакого торга.

– Ты за это ответишь, – сверля рыжего ненавидящим взглядом, посулил вельможа.

– Непременно ответит, – подхватил Тейзург. – Уж об этом не беспокойтесь, я у него за сие безобразие из жалованья вычту. За причинение вам обиды кулаком по лицу – пятьдесят золотых ривлов, за то, что проигнорировал пожелание своего нанимателя, – еще сотня, итого сто пятьдесят золотых. Слышишь, Хантре, ты оштрафован.

– Штрафуй на здоровье.

– И еще двадцать пять монет за то, что невежливо огрызнулся. Мелочь, а приятно… Господин Ваглерум, вы удовлетворены? Ваши пятьдесят ривлов за ущерб я завтра же пришлю с посыльным.

Ваглерум побагровел, перевел гневный взгляд теперь уже на улыбающегося Эдмара. И всякий бы его понял: пятьдесят ривлов – недурная сумма для прачки, вечерницы или кучера, но предложить ее в качестве компенсации вельможе – издевка стократ хуже предшествующего оскорбления.