Крысиный Вор - Орлов Антон. Страница 39

– Лисонька, помоги! – всхлипнула Нинодия.

– Демон Хиалы! – вырвалось у заломившего ей руку мужчины.

Вырвалось по-овдейски, хотя до сих пор гости обменивались репликами по-ларвезийски. Что ж, можно не гадать, откуда явились эти засранцы.

– К вашим услугам, господа! – театрально поклонился Серебряный Лис.

Вспомнив, как ее мучили в овдейской тюрьме – а ведь они хотят ее туда вернуть! – экс-шпионка издала отчаянный вопль, вторя сорвавшей голос служанке, и пнула коленом в бок похитительницу. Сильного удара не вышло, но тут всю их сцепившуюся группу повело в сторону, потому что Лис, продолжая движение изысканного поклона, подсек мужчину по щиколоткам.

Маг у двери выставил перед собой руки, слегка согнув пальцы: характерный жест изготовившегося к бою экзорциста.

Заметив опасность, демон рухнул на пол, мигом откатился, давя остатки чайного сервиза, только длинные волосы мазнули по ковру. Теперь его заслоняли от противника люди. Нинодия с надсадным стоном уперлась, не позволяя овдейцам вместе с ней отступить с линии удара. Наплевать на боль. Если они утащат ее с собой, потом будет еще больнее. Лучше подохнуть сразу.

Хорошо, что она не перышко: удалось не сдвинуться с места и выиграть для Лиса несколько секунд. Этого оказалось достаточно, чтобы демон подхватил за ножку чайный столик и через головы остального общества швырнул в мага – с такой силой, что в воздухе свистнуло. Тот сосредоточился на изгоняющем заклинании и отвести снаряд не успел.

Двое других агентов наконец-то выпустили свою жертву и почти одновременно осели, а Лис шагнул к ошалевшей от страха Джаменде и схватил ее одной рукой за горло.

– Мою девку не трогай! – прохрипела Нинодия. – Ее околдовали, а если она с ними заодно, пусть ее в Ложе допросят!

Ступни зверски болели, словно в них натыкали острых гвоздей. Доковылять бы до кресла.

– Я всего лишь пережал сонную артерию, – отозвался Лис, опустив девушку на пол. – Пусть отдохнет. Что-то мне подсказывает, что она в отличие от тебя моей красоты и обходительности не оценит.

Рухнув в кресло, Плясунья вспомнила о сторожевом амулета.

– Слышь, Лисонька, я сейчас позову на помощь, а то мне лекарь нужен. И наверняка сколько-то еще овдейских засранцев по окрестностям шкерится, пусть их парни Крелдона выловят.

– В соседнем переулке стоит карета, там еще двое. Задерживаться не буду, так что зови. Главное, молчок о том, что я тебе наболтал за чашкой чая. Помни, ты поклялась богами и псами.

– Да помню я, помню. Не дура. Небось к дуре ты не ходил бы чаи гонять. И не знала я раньше, что ты еще и в этакую шикарную лисью шубу превращаться умеешь!

– О, эта шуба – предмет моей особой гордости. Искусственно выпестованный облик, в полном соответствии с моим замыслом. Хороша, правда?

– Слов нет, как хороша. Я б от такой не отказалась, да что там я – королеве не стыдно такую надеть! Спасибо, что выручил, только зараза ты, Лисонька, – сказал, что вернешься, а про незваных гостей ни намеком. Ну, все равно спасибо тебе, мой хороший.

– Всегда пожалуйста. Сейчас соберу свой гонорар…

Развернувшись, Лис подхватил с пола одной рукой двух агентов, другой еще двух и поволок к двери, словно тряпичных купол. Кивнул на неподвижного волшебника, придавленного столиком:

– Этот покойник. Остальных я зашиб не насмерть, пусть мои ребята порадуются. В Хиале существование бурное и насыщенное, но довольно однообразное, вот они и рвутся сюда, клянчат, чтобы я замолвил за них словечко перед Золотоглазым. Ты ведь знаешь, обычно наша братия просто так пройти через Врата не может – надо, чтобы кто-нибудь из магов призвал демона. Я-то всегда могу рассчитывать на дружескую услугу со стороны Эдмара, но мои обормоты другое дело. В людской мир их лучше не выпускать, вести себя не умеют, мне потом будет за них неловко. – Лис ухмыльнулся и подмигнул. – Принесу им гостинцев, это на какое-то время их займет.

Нинодия содрогнулась, подумав о том, каково это – стать игрушкой для ужасных тварей в темных областях Хиалы. Это здесь Серебряный Лис такой милый, а там, у себя… Он ведь из ихних князей – один из тех демонов, которые верховодят остальными, и не стоит заблуждаться на его счет. Но ругаться с ним из-за вражеских агентов она не собиралась. Когда овдейские сучки измывались над ней на каторге, попрекая преступлением, которого она не совершала, для нее там тоже была сущая Хиала. И если б эти засранцы провернули свое дельце, ее бы снова туда законопатили, об этом даже думать тошнехонько…

Ее вырвало на подол и на подлокотник кресла. Джаменда очнется – приберет. А Нинодия вспомнила о своей Талинсе, которая сейчас дремлет у нее во чреве, свернувшись крохотным теплым клубочком. Хвала богам, что по животу не ударили. Если б ее увезли в Овдабу, дочку у нее после отобрали бы, чтобы отдать каким-нибудь жлобам по тамошним жлобским законам.

– Слышь, Лис, оставил бы кого-нибудь для допроса. Крелдон тебе спасибо скажет.

Она завела об этом речь не из жалости, а из расчета: хорошо бы Шеро вытянул всю эту дрянную ниточку до конца, а то живи теперь в страхе да с оглядкой.

– Спасибо от мага?.. Хм, как-нибудь перебьюсь. Знаю я, как эти господа говорят свое спасибо. В карете, которая стоит в Веревочном переулке, лежат еще двое, связанные и с кляпами. Я следил за их шайкой со вчерашнего вечера, несмотря на то что мое сердце разбито вдребезги. Взять бы эту рыжую приблуду за шкирку да выкинуть за Врата Перехода, откуда пришел, нечего лакать молоко из чужой миски… – Лис по-звериному оскалил острые зубы, а потом вздохнул. – Но это неосуществимые мечты, демонам не дано открывать Врата Перехода, а уж сделать что-то наперекор самому миру Сонхи и подавно не в моей власти. Но что мое, то мое. Не отдам. Не забывай о клятве, Нинодия.

– Да помню, помню, зараза ты серебристая. Вот не мог сразу предупредить, что на меня охотятся? И не укатит ли карета, пока мы с тобой лясы точим?

– Если сразу, я бы упустил свое удовольствие и не разжился бы гостинцами для братвы. А карета никуда не укатит, я перерезал постромки и шуганул лошадей, да на всякий случай дверцу заклинанием припечатал. Бывай, Нинодия. Врата Хиалы открою снаружи, чтоб тебе не тратиться на очистительные обряды.

Он двинулся в прихожую, волоча за собой пленников, словно те ничего не весили. Никто из них до сих пор не очнулся. У девицы свалился с ноги, зацепившись за порожек, теплый зимний ботинок с развязавшимся шнурком.

Плясунья вновь содрогнулась при мысли об их участи и пробормотала себе под нос:

– Экий ты заботливый… А если б я с испугу скинула?!

Она уже привела в действие спрятанный в манжете амулет, скоро должны появиться люди Крелдона. Поглядев на осколки своих любимых вещиц, Плясунья горестно высморкалась и тем же платком промокнула глаза, а потом решительно скомкала его и запихнула в рукав. Хвала покровителю Ланки, Кадаху Радетелю, Тавше Милосердной, Госпоже Развилок и всем остальным милостивцам, самое важное уцелело, и трижды плевать на этот битый хлам!

Утро выдалось акварельное, с нежными размывами в розовато-сизом небе и легким морозцем. Народу в Имантийском парке собралось, как на ярмарку. На площадке для экипажей места на всех не хватило, кареты и коляски выстроились вдоль улицы, которая вела к старым воротам с выщербленными барельефными вазами. В белых аллеях прохаживалась и стояла кучками благородная публика, дымили жаровни, сновали лоточники с пирожками, шоколадом и засахаренными орехами. Поглядев на это столпотворение, Суно хмыкнул: и как же это никто не додумался билеты на входе продавать… Набежали, словно в цирковой балаган. Представители высшего света специально встали пораньше, а маги отложили на потом насущные дела – лишь бы поглазеть на представление. Впрочем, сами-то вы, коллега Орвехт, зачем сюда явились? Ровным счетом за тем же самым.

Среди экипажей он заметил карету Шеро и теперь высматривал главного безопасника Ложи, то и дело с кем-нибудь мимоходом раскланиваясь. Его окликнули сослуживцы-дознаватели: