Кровавое эхо - Чайлд Ли. Страница 70

– Стреляла не Кармен, – ответил Ричер.

– Почему?

– Каковы размеры лба человека? Пять дюймов на два дюйма.

– И что?

– Она не смогла бы сделать такой точный выстрел с расстояния в восемь с лишним футов.

– Откуда ты это знаешь?

– За день до убийства я видел, как она стреляет. Она спускала курок первый раз в жизни. Она была совершенно безнадежна. В буквальном смысле слова. Она не сумела бы попасть в стенку сарая с расстояния в восемь дюймов. Я сказал, что ей следует прижать дуло к животу Слупа и выпустить весь магазин.

– Ты копаешь ей могилу, – сказала Элис. – Такие показания нельзя давать добровольно.

– Она этого не делала, Элис. Она не могла.

– Может быть, ей просто повезло.

– Да, конечно, но только один раз. Два таких выстрела не могли быть случайными. Обе пули вошли в лоб на одной высоте. После первого попадания убитый начал падать, из чего следует, что второй выстрел был сделан практически сразу же. Бум-бум, без малейших колебаний. Так стреляют только профессионалы.

Элис немного подумала.

– Но она могла прикидываться. Ну, когда ты учил ее стрелять. Она лгала во всех остальных случаях. Может быть, она прекрасный стрелок и лишь делала вид, что впервые держит в руках пистолет. Ведь она хотела, чтобы ты убил ее мужа. И причины у нее были совсем другие.

– Нет, она не прикидывалась, – уверенно возразил Ричер. – Я всю жизнь наблюдал, как люди стреляют. Ты либо можешь стрелять, либо нет. Если у тебя есть к этому способность, ее невозможно скрыть. Нельзя разучиться.

Элис ничего не ответила.

– Кармен не убивала мужа. Даже я не сумел бы сделать два таких выстрела. Во всяком случае, из той дряни, которую купила Кармен. И с такого расстояния. Два быстрых выстрела в голову? Тот, кто это сделал, стреляет лучше меня.

Элис слабо улыбнулась.

– А это редкий случай?

– Очень редкий, – спокойно ответил Ричер.

– Но она призналась. Зачем?

– Понятия не имею.

Элли не была уверена, что все поняла правильно. Она пряталась на лестнице, когда ее бабушка разговаривала с какими-то чужими людьми. Она слышала слова «новая семья» и поняла, что они означают. Она уже знала, что ей нужна «новая семья». Гриры сказали ей, что папа умер, а мама уехала очень далеко и никогда не вернется. И еще они сказали, что не хотят, чтобы она оставалась с ними. Это Элли вполне устраивало. Она и сама не хотела с ними оставаться. Они были злыми. Они уже продали ее пони и всех остальных лошадей. Рано утром за ними приехал большой грузовик. Элли не плакала. Она поняла, что все это как-то связано. Больше нет папы, больше нет мамы, нет пони, нет лошадей. Все изменилось. И она отправилась вместе с чужими людьми, поскольку не знала, что ей еще делать.

Потом чужие люди заставили ее поговорить с мамой по телефону. Мама плакала, а в конце сказала: «Будь счастлива в своей новой семье». Сложность состояла в том, что она не знала, являлись ли эти чужие люди ее новой семьей, или они просто так говорили. Она боялась спросить. Элли решила вести себя тихо. У нее болела тыльная сторона ладони, которую она прижимала ко рту.

– Это очень запутанное дело, – заявил Хэк Уокер. – Вы понимаете, о чем я говорю? Ситуация может очень быстро выйти из-под контроля.

Они вернулись в кабинет Уокера. Здесь было градусов на двадцать пять больше, чем внутри здания морга. Ричер и Элис сразу сильно вспотели.

– Вы меня понимаете? Ситуация снова ухудшилась, – продолжал Уокер.

– Вы полагаете? – спросила Элис.

– Все запутывается. Предположим, Ричер прав, хотя я в этом сильно сомневаюсь, поскольку он опирается на свое субъективное мнение. Он строит предположения. И на чем они основаны? Только на том, что Кармен убедила его, будто она не умеет стрелять. Но все остальное, что она говорила, – полнейшая ложь от начала и до конца. Пусть Ричер прав, и что это нам дает?

– Да, что?

– Тогда речь идет о сговоре. Мы знаем, что Кармен пыталась уговорить Ричера убить Слупа. А теперь получается, что она сумела договориться с кем-то другим. Она нашла таких людей, рассказала, когда и как им лучше всего проникнуть в дом, отдала им свой пистолет. Если все произошло именно так, значит, речь идет о преступном сговоре с целью наживы. Получается, что она хладнокровно наняла убийцу. Если мы двинемся по этому пути, то ей гарантирован смертный приговор. Ведь это намного хуже, чем обычное убийство, уж поверьте мне. В прежнем варианте Кармен выглядит почти благородно. Она могла действовать под влиянием момента, понимаете? И если все так и останется, я смогу просить о пожизненном заключении. Но если речь пойдет о преступном сговоре, ей грозит верная смерть.

Элис молчала.

– Теперь вы понимаете, к чему я веду? – продолжал Уокер. – Мы ничего не сумеем выиграть. Наоборот, ситуация для Кармен изменится к худшему. К тому же она сама во всем призналась. И я полагаю, что так все и было. А если нет, то ее признание является рассчитанной ложью, направленной на то, чтобы скрыть существование преступного сговора. И тогда мы не сможем оставить все как есть. Нам нужно будет что-то предпринять. Мы не должны выглядеть как идиоты.

Элис молчала, а Ричер лишь пожал плечами.

– Поэтому давайте оставим все как есть, – предложил Уокер. – Так будет лучше для всех. Если бы это могло помочь Кармен, я бы начал расследование. Но ей будет только хуже. Закончим на этом. Ради Кармен.

– И ради предстоящих выборов, – добавил Ричер.

Уокер кивнул.

– Я ничего от вас не скрываю.

– И вы готовы оставить все как есть? – спросила Элис. – Вы, прокурор? Ведь преступник уйдет от правосудия.

Уокер покачал головой.

– Если все произошло так, как думает Ричер. Если, если, если. «Если» здесь ключевое слово. Должен заметить, я считаю, что это очень маловероятно. Поверьте мне, я настоящий прокурор, но мы не можем себе позволить начинать процесс и тратить время суда на том лишь основании, что у одного человека возникли сомнения относительно умения подозреваемой стрелять. В особенности когда речь идет о такой прожженной лгунье, как Кармен. Не исключено, что она стреляла каждый день с тех пор, как стала достаточно большой, чтобы держать в руке пистолет. Ведь речь идет о девочке, которая выросла в латиноамериканском районе в Лос-Анджелесе, – присяжные, собранные в сельских районах Техаса, охотно в это поверят.

Ричер промолчал, а Элис кивнула.

– Верно, к тому же я не являюсь ее адвокатом, – сказала она.

– А как бы вы поступили, если бы оставались им? – поинтересовался Уокер.

Она пожала плечами.

– Я бы не стала настаивать на продолжении расследования. Вы правильно сказали: вопрос о преступном сговоре поднимать не стоит – ей это не поможет.

Она медленно поднялась на ноги, словно жара высосала из нее последние силы, потом похлопала Ричера по плечу. Посмотрела на него: «А что еще мы можем сделать?» – и направилась к двери. Он встал и последовал за ней. Уокер молчал. Он дождался, когда они вышли из кабинета, а потом перевел взгляд на старую фотографию трех парней, стоящих возле пикапа.

Они вместе пересекли улицу и дошли до автобусного вокзала. Пятьдесят ярдов до здания суда, пятьдесят ярдов до конторы адвокатов. Это был маленький сонный вокзал. Ни одного автобуса. Только кусок асфальта со следами дизельного топлива и несколько скамеек с небольшими белыми навесами, защищающими от полуденного солнца. Чуть в стороне стояло маленькое здание, на стенах которого висели таблички с расписанием движения автобусов. Внутри был установлен кондиционер, работавший на полную мощность. На высоком стуле сидела женщина и читала журнал.

– Ты знаешь, Уокер прав, – заметила Элис. – Он оказывает ей услугу. Дело совершенно безнадежное.

Ричер молчал.

– Так куда же ты теперь направишься?

– Сяду на первый же автобус, который уезжает из Пекоса. Всегда руководствуюсь этим правилом.