Рисунки На Крови - Брайт Поппи. Страница 41

Объяснив Заху, как проехать к дому, Кинси выпустил его через заднюю дверь. Едва ли Заху удастся проехать мимо; на Дороге Скрипок есть несколько полуразвалившихся домов, но только один, который едва-едва виден. Кинси вернулся в клуб. Тонкая струйка воды уже сочилась из-под двери мужского туалета. Если дождь не перестанет, возможно, придется провести весь день, подтирая воду и выжимая тряпки. Черт бы побрал домохозяина.

Он не был уверен, правильно ли поступил, отправив Заха на Дорогу Скрипок, но интуиция подсказывала ему, что это верный ход. Ему даже думать не хотелось о том, каково будет Тревору провести еще одну ночь в этом доме без пищи или воды. Кто-то же должен хотя бы убедиться, что он не провалился в дыру в, сгнившем полу и не сломал себе шею.

Зах в порядке, хотя и немного нестабилен. Кинси не верил, что он действительно из Нью-Йорка или хотя бы из его окрестностей. Конечно, есть какая-то разновидность нью-йоркского акцента, похожая на то, как говорит этот новенький. Но Кинси слышал один из отчетливых выговоров Нового Орлеана — странную смесь итальянского, кажун и южной глубинки, — который звучал гораздо ближе. И Зах явно вскинулся, когда Терри помянул, что его группа называется “Гамбоу”.

Какая разница — если он говорит, что он из Нью-Йорка, значит, он из Нью-Йорка. Кинси задавал вопросы только тогда, когда видел, что кто-то этого хочет. В настоящий момент Зах — а о фамилии вообще речи не было, — похоже, предпочитал вообще не отвечать на вопросы.

Зах крутанул руль влево, чтобы обогнуть вздувшийся труп опоссума посреди дороги, притормозил и свернул на предположительно верный проезд. Подъездная дорожка — не более чем разбитая колея — явно проигрывала битву с высокой травой и полевыми цветами. Сам дом зарос так, что, если не присмотреться, вообще с дороги не увидишь. Зах решил, что жить здесь было бы расчудесно.

Допив пиво, он вылез из машины, потом вытащил с заднего сиденья коробку с припасами. Кинси положил туда картонку из-под коки с бутылками с питьевой водой, одеяла, консервы и лапшу в пакетиках. На дне коробки была даже подушка в цветастой наволочке. Кто бы ни был этот Тревор Блэк, Кинси хорошо о нем позаботился.

Дождь несколько приутих, но все еще падал частыми каплями, которые садились на очки Заха и заставляли волосы липнуть к лицу. Стало прохладнее, само освещение изменилось, став каким-то потусторонним. Взвалив на бедро коробку, Зах потащил ее вверх по ступеням на занавешенную виноградником веранду.

Приоткрытая входная дверь косо висела на ржавых петлях. Зах постучал, подождал, снова постучал. Никакого ответа. Прищурившись, он заглянул во влажный сумрак дома, потом пожал плечами и сам открыл себе дверь.

Мгновение он стоял в центре гостиной, давая глазам привыкнуть к отсутствию света. Постепенно проступили детали. Он увидел дыры в потолке, виноградные плети, извивающиеся в окнах, гниющие остовы мебели. Ему стало неуютно. Он кашлянул, прочищая горло.

— Эй?

Ничего. Дверной проем в коридор зиял черным прямоугольником, стены вокруг него, казалось, были испачканы какими-то неопределенно темными потеками. Зах поглядел на дверной проем — беспокойство усилилось. И во что его впутал этот старый хиппи?

Пожалуй, стоит поставить коробку прямо здесь, на полу, повернуться и уйти. Ничего такого здесь нет. Не сводя глаз с дверного проема, он начал медленно опускать коробку.

Когда в проеме появилась бледная фигура, Зах со сдавленным криком уронил коробку. Ударившись о пол, та опрокинулась набок. Банка равиоли “Шеф Бойярди” покатилась по полу и исчезла под кушеткой. Совершенно не к месту Зах подумал, не забыл ли Кинси положить консервный нож.

Из темноты выступила бледная фигура.

Голый по пояс, худой и возмутительно красивый парень с рассыпавшимися по плечам длинными светлыми волосами, с пятнами грязи на груди. С расширенными глазами, горящими и совершенно безумными. В занесенной для удара правой руке зажат ржавый молоток-гвоздодер. Он походил на злобного ангела мщения, рассерженного Христа, сошедшего с креста, чтобы самому забить пару-тройку гвоздей.

Зах стоял в каком-то параличе перед этим размахивающим молотком ангелом — предположительно Тревором, — который все надвигался на него. Заху казалось, что он не может издать ни звука. Ему не хотелось умирать подобно персонажу какого-нибудь кровавого ужастика, не хотелось умирать быстро и сразу или медленно и жестоко — с куском металла, засевшим в его лобных долях, и с тягучим сиропом крови, постепенно скрывающим дурацкое удивленное выражение, навечно застывшее на лице. Но еще меньше его прельщала мысль повернуться и бежать, чтобы почувствовать, как гвоздодер вырывает кусок скальпа у него из затылка.

Сердце безумно металось в грудной клетке (словно шар в карамболе). Тонкая проволока боли прошила левую руку. Может, у него просто случится сердечный приступ, и всего остального удастся избежать?

Левая рука Тревора метнулась вперед, длинные пальцы сжались на запястье Заха. Прикосновение гальванизировало его, словно электрический разряд или целый кофейник кофе. Заху показалось, что его нервы вот-вот вырвутся из кожи и побегут вверх по руке Тревора, как жалящие щупальца медузы.

Но синапсы отказались спасать его. Думай, стенал разум, напряги мозги и ДУМАЙ, потому что, если ты этого не сделаешь, эти самые мозги будут разбрызганы по всему грязному полу. А такой ли судьбы заслуживает этот редкий, высшего качества орган, который верой и правдой служил тебе эти девятнадцать лет? Хочешь, чтобы тебе было двадцать? Так ВЗЛОМАЙ ЭТУ СИСТЕМУ, ПАРЕНЬ! Что тебе нужно в первую очередь? ПАРОЛЬ!

— ТРЕВОР! — завопил он. — НЕТ!

Он, как мог, отчетливо выговаривал слова. Увидел, как Тревор помедлил, но его хватка на запястье Заха не ослабла, молоток остался занесенным и готовым упасть.

Но пароли никогда не срабатывают с первой попытки.

— Тревор! — снова крикнул он, добавляя в голос еще пару градусов страха и уважения. — Меня послал Кинси! Пожалуйста, не убивай меня! Пожалуйста!

Зах почувствовал яркую точку боли глубоко в голове и спросил себя: в это место попадет молоток, или ему просто удалось устроить себе инсульт вместо сердечного приступа. Похоже, у тела всегда есть где-нибудь в глубине бомба с часовым механизмом.

Но пелена безумия как будто разошлась, глаза Тревора встретились с глазами Заха, впервые увидели Заха, и стеклянистая пленка с них спала. Обведенные черным радужки были светло-голубыми, почти льдистыми; еше несколько мгновений назад они были мутными от жажды крови. Но сейчас Тревор сам выглядел напуганным и гораздо моложе. Он отпустил запястье Заха. Плечи его опали. Он попытался сглотнуть, но, казалось, не мог найти слюны. Изгиб его горла судорожно дернулся: кожа здесь была в потеках пота и грязи, как будто он не мылся и не брился уже несколько дней.

О'кей. Ты нашел щель в системе, что еще не означает, что ты вошел. Подтверди пароль. Уверь систему, что ты вправе здесь находиться.

— Тревор? Я… мне не хотелось тебя пугать. Меня зовут Зах, и я тоже недавно в городе и… Кинси из клуба послал меня привезти тебе вот это.