Соблазнить врага - Дарси Эмма. Страница 22

Аннабель была потрясена. Если Нил не бредит, катастрофа неизбежна! Аннабель отчаянно пыталась сохранить спокойствие, подняться над эмоциями и внести разумный элемент в эту сумятицу.

– Да, я слышу тебя, Нил, хотя ты говоришь не слишком вразумительно.

– Я не позволю сбить себя с прямого пути. Слепое, ослиное упрямство!

Аннабель расслабила сжатые челюсти и посоветовала:

– Тебе следует научиться быть более гибким, Нил. Прямолинейность не всегда дает хорошие результаты.

– У меня есть принципы! – бушевал он, не слушая.

– Отлично. Тогда почему ты эгоистично занимаешь мое время, когда я просила позвать сестру?

– Она со мной не разговаривает! – возмущенно воскликнул он. – Она впала в истерику и заперлась в ванной.

Это лучшее, что она могла сделать, подумала Аннабель. Конечно, Иззи никогда бы не додумалась сделать это нарочно. Но получилось весьма кстати. Аннабель даже с некоторым злорадством напомнила своему зятю, что это его собственная заслуга.

– Помнится, ты установил в ванной аппарат, чтобы отвечать на важные звонки, пока принимаешь…

– Да, да, – нетерпеливо подтвердил он.

– Так окликни Иззи через дверь и скажи ей, что я звоню. И еще, человек с принципами не станет подслушивать, воспользовавшись другим аппаратом, ведь не станет, а, Нил?

Она не могла удержаться от этой шпильки, особенно если это могло обеспечить ей возможность поговорить наедине с вконец расстроенной сестрой.

– Ты считаешь себя очень умной, Аннабель, – прошипел он. – Не сомневаюсь, это ты заварила кашу. Но не думай, что я позволю шантажировать себя ради твоего спасения.

Он с грохотом бросил трубку.

Аннабель ждала; каждый ее нерв трепетал, сердце сжималось при одной мысли, что подмена сестер была обнаружена и кто-то пытался это использовать, чтобы заставить Нила Мейсона отказаться от своих принципов. В политике полно грязных трюков. Вопрос вот в чем: имеет ли шантаж под собой реальные основания, или кто-то просто провоцирует Нила гнусными намеками?

Нил Мейсон очень любит выставлять напоказ свою праведность, поэтому неудивительно, что кому-то захотелось столкнуть его с пьедестала. В его позе были, правда, и свои преимущества. Аннабель не сомневалась, что он, хотя и с неохотой, передаст жене, чтобы она сняла трубку. Он не допустит, чтобы его можно было упрекнуть в нечестности.

Когда Нил в такой ярости, для Иззи, безусловно, самое лучшее – запереться в ванной. Она не смогла бы долго противостоять ему. Но в ванной нельзя сидеть вечно. Рано или поздно придется встретиться с мужем лицом к лицу. Аннабель надеялась, что ей еще удастся как-то поправить положение.

В трубке раздался щелчок, потом пронзительный вопль:

– Уйди, Нил! Сестра хотя бы выслушает меня. – Затем долгий, судорожный вздох и жалобный голос: – Анна, ты меня слышишь?

– Да, Иззи. Извини, меня не было дома, когда ты звонила.

– Все пропало, Анна. – Ее голос звучал совершенно безжизненно. – Нил расправится с нами обеими. Я звонила, чтобы предупредить тебя и сказать… – Ее голос прервали сухие, хриплые рыдания. – Прости меня… ты столько хлопотала… прости… Это я во всем виновата…

– Иззи, не говори так, солнышко. Расскажи, что случилось.

Сестра высморкалась и снова попыталась заговорить:

– На этот раз ничем нельзя помочь. – В голосе полное отчаяние. – Кто-то прислал Нилу фотографию. Ту, где мы сняты у двери в номер. Анна, он знает, что это я.

Первая реакция Аннабель была: этого не может быть. Он не может знать наверняка. Ему просто внушили эту мысль. Если только Иззи не сломалась и не созналась во всем.

– Откуда он знает? – резко спросила Аннабель, все еще надеясь, что остается хоть какая-то лазейка.

– По кольцам. На фотографии видно мою левую руку.

Значит, дальше бороться невозможно. Неопровержимая улика. Венчальное и обручальное кольца Изабель. Они полностью устанавливают ее личность, это доказательство никак не обойти.

– Разве они так хорошо видны на фотографии? – спросила она, надеясь хоть на тень сомнения.

– Без подробностей, но достаточно ясно видно, что там кольцо. Ты же их не носишь. А я ношу.

Аннабель глубоко, обреченно вздохнула. Да, игра проиграна. И еще как.

– Что ты сказала Нилу?

– Ничего. Фотографию прислали по почте ему в офис. Он приехал домой и стал обвинять меня. Я так растерялась, а он был так расстроен… – Иззи снова разрыдалась.

– Ладно. Реализовался худший из возможных вариантов, – пробормотала Аннабель. – Теперь главное – спасти, что только возможно.

– Я не могу допустить, чтобы Нила шантажировали. Даже если он пойдет на это ради меня…

Не надейся, мрачно подумала Аннабель.

– Ведь это никогда не кончится, правда? Это будет продолжаться без конца, так что нет смысла просить, умолять его…

– Я бы не советовала, – твердо перебила ее Аннабель, стараясь направить мысли сестры на основное. – Он сейчас жаждет разоблачений, Иззи, а в такие минуты люди часто произносят слова, которые потом невозможно взять назад. – Сейчас важнее всего дипломатия. – Помни, ты должна думать о детях.

– О Боже! – Взрыв отчаяния. – Как я объясню, что встречалась с Барри? Что я ни скажу, для Нила это будет оскорбительно. Анна, он никогда не простит меня.

– Я могу представить ему дело под другим углом, Иззи. – Лучше уж отвлечь огонь на себя. Может быть, Нил отнесется к Иззи немного мягче, если убедить его, что она оказалась вовлечена в заговор, стала невинной – ну, не совсем невинной, но злостно соблазненной – жертвой в коварной игре. – Ты можешь оттянуть разговор, пока я не приеду? Если повезет, я смогу вылететь вечерним рейсом из Кэрнса.

– Сможешь приехать сегодня вечером? – Робкая надежда.

– Очень поздно, но все-таки приеду, если это в человеческих силах. Продержись хотя бы до моего звонка. Я позвоню, как только закажу билеты. О'кей?

– Спасибо тебе, Анна. – Облегчение в дрожащем голосе. – Не знаю, что бы я без тебя делала.

– Вдвоем все-таки легче, – сказала Аннабель с горькой иронией.

Может, она и сумеет уговорить Нила дважды подумать, прежде чем разрушать свою семью, но ее-то профессиональная репутация разлетится вдребезги, как только он, в чем можно не сомневаться, гордо скажет шантажисту: публикуйте и идите к черту!

– Ты так старалась вытащить меня из этой передряги, а теперь опять я тебя втягиваю, – простонала Иззи покаянным тоном.

– Я сама так решила. Это мой риск. Не беспокойся ни о чем, Иззи. Будем встречать неприятности по мере поступления. А пока – держись. Я пошла.

Она повесила трубку. Время страшно дорого, если она хочет добраться до Кэрнса – три часа на автомобиле – к вечернему авиарейсу. Будут ли еще свободные места? А потом еще три часа самолетом до посадки в Сиднее. Она посмотрела на часы. Час тридцать восемь. Если получится уехать отсюда к двум и если повезет в аэропорту, она доберется до Иззи еще до ночи. Если когда-то ее сестре требовалась максимальная поддержка, то сегодня – как раз такой случай.

В страшной спешке Аннабель выбежала из телефонной комнаты и оказалась лицом к лицу с Дэниелом Вулфом, который беседовал со служащими, небрежно облокотившись о регистрационную стойку.

Он вопросительно взглянул на нее.

Она остановилась как вкопанная, внезапно обессилев. Это уж слишком: Иззи, Дэниел, Барри Вулф… Что за проклятая судьба сплела вокруг нее эту паутину! Ей хотелось залиться слезами, хотя она знала, что не может позволить себе такую роскошь. Хотелось забыть обо всем, упасть на руки своему возлюбленному, и пусть он унесет ее в волшебный мир, который принадлежит только им двоим, куда ничто постороннее не может проникнуть.

Но теперь все было кончено с этой фантазией, которой она себя тешила.

Они вернулись на исходные позиции. К Барри Вулфу.