Взять реванш - Айзекс Мэхелия. Страница 15

– Один раз, – с тяжелым сердцем промолвила Камилла. Она поняла, что без аспирина ей не обойтись: голова раскалывалась. – В субботу вечером. Кэрри дала кому-то мой телефон, и меня попросили устроить ужин. Но я больше не принимаю заявок. У меня просто нет времени. И не хочу лишней ответственности.

Том обрадовался, услышав новость. Миссис Гордон не терпелось поделиться с кем-нибудь, и, когда он вечером явился к ним, она первым делом выложила ему все. Камилла все еще мучилась головной болью и была не в том настроении, чтобы разделить его радость. Не следовало ей говорить матери, устало думала она. Надо было просто прекратить принимать заказы на доставку, тогда ей не пришлось бы выслушивать шумные восклицания Тома и матери, которые твердили одно и то же – что, мол, они всегда были против и предупреждали ее. Не пришлось бы строить хорошую мину, когда ей так тошно.

По крайней мере, она могла, сославшись на головную боль, не участвовать в разговоре. Под тем же предлогом она отказалась сходить с Томом в паб. Нет, она, конечно, хочет побыть с ним вдвоем. Это правда? – спросила она себя. Разумеется, правда. Вот только ее мучили угрызения совести. У нее было такое чувство, как будто она изменила ему, и ей требовалось время, чтобы примириться с самой собой и со своими поступками.

Беда в том, что ей никак не удавалось выкинуть из головы события дня. Да и не удивительно. Женщинам, которых пытались изнасиловать, часто бывает необходима помощь психиатра. Вот только в ее случае едва ли можно говорить о попытке изнасилования, с мрачной усмешкой подумала она. Разве что классифицировать случившееся как попытку насилия? Да, верно. Но ей же не грозила настоящая опасность. Лишиться невинности или что-нибудь в этом роде. Боже правый, если бы он только знал, что она еще девственница, он бы, наверное, обходил ее за милю. Видимо, ей просто не повезло, что он этого не знал.

Видимо?

Ногти ее впились в ладони. В том-то и беда. У нее было какое-то странное, двойственное отношение к тому, что с ней приключилось. И больше всего ее тревожило то обстоятельство, что его действия находили живой отклик в ее душе. О да, она утешала себя сознанием того, что, как только у нее появился малейший шанс, ее и след простыл. Она улепетывала из его офиса не чуя под собой ног. Одному Богу известно, что подумала его секретарша.

Камилла вздохнула. Все было напрасно. Сколько бы она ни обманывала себя, факт оставался фактом: больше всего ее взволновали не обстоятельства ее постыдного бегства, а то, что этому бегству предшествовало. Даже теперь, спустя несколько часов, она почти физически ощущала тепло его тела, вкус его поцелуя. Приняв душ, она остановилась перед зеркалом. Сознание собственной сексуальности поразило ее как гром среди ясного неба. С Томом все было иначе, и до сих пор она считала, что это ощущение приходит лишь тогда, когда полностью познаешь другого человека. Познаешь в библейском смысле слова. Но это было не так. Когда она поцеловала Хью Стентона – а сколько бы она ни отнекивалась, она сделала именно это, – ее словно прорвало, и пламени, охватившему их обоих, было невозможно противостоять. Она вдруг поймала себя на том, что жаждет продолжения – жаждет его ласк, жаждет, чтобы он делал с ней то, чего она никогда не позволяла Тому. Был даже момент, когда она готова была умолять его, чтобы он швырнул ее на пол и…

Ее проняла дрожь. Том, сидевший рядом на подлокотнике кресла, обнял ее за плечи.

– Эй, да ты вся дрожишь! – воскликнул он. – Должно быть, поэтому у тебя и голова болит. Сейчас вовсю гуляет грипп.

Камилла смерила его суровым взглядом. Знал бы он, чем заняты сейчас ее мысли. Что бы он сказал, например, если бы она поведала ему, о чем думает? Как бы отреагировал, узнав, что ей хотелось бы, чтобы теперь вместо его руки на ее плече лежала рука другого? Что, глядя на его бледную кисть с мясистыми, покрытыми бесцветными волосками пальцами, она невольно сравнивает ее с другой рукой, смуглой, практически лишенной волосяного покрова, с длинными, сильными и цепкими пальцами, которые так красиво смотрелись на ее кремовой блузке?

Камилле стало тошно от этих мыслей, и она самой себе показалась отвратительной. Боже, как она может так думать! Какой стыд! Должно быть, она сошла с ума. Этот человек едва не овладел ею, а она рассуждает о том, что он сделал, как о само собой разумеющемся. Сравнивает этого… этого мерзавца со своим женихом, с Томом. Как можно сравнивать Хью Стентона с Томом? Ее следовало бы высечь за подобные мысли.

Тем не менее она с облегчением вздохнула, когда Том заявил, что уходит. Она неважно выглядит, сказал он. Ей надо пораньше лечь спать.

Камилла последовала его совету, но уснуть не могла. Она беспокойно ворочалась с боку на бок, то ей было жарко, то, наоборот, холодно, в зависимости от того, какое направление принимали ее мысли. Напрасно она занималась самобичеванием – она ничего не могла с собой поделать, Хью Стентон не выходил у нее из головы.

Несколько дней прошли спокойно. Камилла, которая ждала, что Хью вот-вот снова объявится в кафе, не знала, радоваться ей или плакать. Ее мучила неопределенность, она на что-то надеялась, чего-то боялась, то ее одолевали дурные предчувствия, то она пребывала в эйфории. Она не могла дождаться субботы. Ей хотелось, чтобы этот ужин наконец остался в прошлом и она снова могла вернуться к спокойной, размеренной жизни.

Но она напрасно беспокоилась. Ужин прошел без сучка без задоринки. Устраивала его подруга Кэрри Мейсон, и все приглашенные – восемь человек – не уставали расточать похвалы в адрес Камиллы. Она даже пожалела, что так поспешно приняла решение бросить эту затею. В тот день она могла бы получить еще несколько верных заказов. По дороге домой Камилла вынуждена была признать, что вела себя довольно глупо. Но где-то в глубине души она надеялась, что на ужине будет Хью и тогда она – не без тайного удовлетворения – скажет ему о своем решении. Удовольствие небольшое, но таким образом она рассчитывала дать ему понять, что она думает о нем и о его друзьях.

Только теперь она поняла, какими бесплодными были ее надежды. Слишком серьезно воспринимала она то, что для него было всего лишь игрой. Она сама обвинила его в этом, и он не возражал. Так почему же она вообразила, что он захочет продолжения, особенно после безобразной сцены, которая произошла между ними в его офисе? Если это и вправду был его офис. Впрочем, какая теперь разница?

У нее не было ответов – одни вопросы. Мысли ее путались. Это были противоречивые мысли.

Хью не собирается разыскивать ее, и она должна быть благодарна ему.

Потрясение поджидало ее в понедельник, когда она вышла из кафе. На улице ее встретил Хью. Наконец потеплело, и Камилла, чувствуя, как ласкают плечи лучи вечернего солнца, уже пожалела, что надела мешковатый, до бедер, свитер. Однако ей предстояла встреча с Томом, и она боялась, что к вечеру похолодает. Она лишь краем глаза заметила мужчину, стоявшего у стены между кафе и газетной лавкой. Вечером здесь всегда было многолюдно: неподалеку находилась автобусная остановка, а напротив автостоянка. Только когда он направился прямиком к ней, она удостоила его взглядом.

– Привет, – сказал он. Одну руку он держал в кармане темно-синей вельветовой куртки, в другой сжимал портфель, который она уронила в его офисе неделю назад.

– Привет, – проронила она в ответ, но в голосе ее почему-то не прозвучало той неприязни, которую она к нему питала. – Зачем вы пришли?

Хью пожал плечами.

– Должно быть, хотел увидеть. – Он поднял портфель. – И вернуть вот это.

– Вы не очень-то торопились. Впрочем, спасибо.

– Не за что. – Хью посмотрел по сторонам. – Ты одна?

Камилла вскинула голову.

– А что?

– Та девушка… не помню, как ее?..

– Вы имеете в виду Сэнди?

– Ну да, Сэнди. Разве она не с тобой?

– Как видите, нет. – Камилла насторожилась. – Она уходит раньше. А что? Зачем вам понадобилась Сэнди?

– Ревнуешь? – Хью лениво усмехнулся.