Дикая Лиза - Мельникова Ирина Александровна. Страница 61

Лиза перепрыгнула через диван и укрылась за его спинкой. Чеченец оказался на линии огня, но за его спиной была Катя, и бандит знал это.

– Выходи! – выкрикнул он и повел дулом автомата в сторону Кати. Палец его лежал на спусковом крючке. – Выходи, Волчица, а то разнесу девчонке башку!

– Отпусти девочку! – Лиза поднялась из-за дивана. – Сразись со мной, Зелимхан!

– Я с бабами не воюю, – ответил Хабиев, – я их уничтожаю, как грязных тварей! Я отрежу твою башку, русская сука. Тебе, твоему пащенку и девчонке. Я...

Лиза не поняла, что сделала Катя. Но Зелимхан вдруг охнул и непроизвольно схватился за ногу, всего на секунду опустив автомат дулом вниз. И тогда Лиза влепила в него три пули из пистолета, одну в правую, другую – в левую руку, а третью – в коленную чашечку. Бандит, завизжав, как раненый заяц, повалился на пол. Лиза подошла и склонилась над ним.

– Это тебе за то, чтобы не стрелял в старух и не издевался над детьми! – Она пнула его в бок. – Ты хотел получить мою голову? Понял, что из этого получается? Теперь лежи, жди, пока подойдут врачи.

– Перевяжи! – хрипло простонал Зелимхан. – Изойду кровью!

Лиза ничего не ответила и принялась обыскивать его. Нашла сотовый телефон и спрятала его в карман. Она знала об умениях террористов использовать сотовую связь при взрывах. Хабиев тихо скулил от боли. Катя, сжавшись в комок, наблюдала за ними от окна.

– Чем ты его? – спросила ее Лиза.

– Вязальным крючком, – прошептала Катя и заплакала. – Лиза? Это ты, Лиза?

– Я, – ответила Лиза и подошла к Зинаиде Тимофеевне. Здесь тоже все было понятно. Катина бабушка умерла мгновенно. Лиза повернулась к девочке: – Выйди в коридор и жди меня там!

– А бабушка? Как же бабушка? Она жива? – вскрикнула Катя.

– Нет! – сухо заметила Лиза. – Твоя бабушка погибла! – И она с ненавистью посмотрела на Хабиева.

За ее спиной хлопнула дверь, а Лиза вновь подошла к раненому.

Под бандитом скопилась лужа крови.

– Сдохнешь сейчас, как собака, Зелимхан, – сказала она брезгливо. – Но я тебя перевяжу, если скажешь, где спрятан фугас.

Бандит смотрел на нее почти бессмысленным взглядом, но молчал и лишь едва заметно шевелил губами. Лиза склонилась над ним. Он что-то шептал по-чеченски, вероятно, молился своим богам или посылал проклятия неверным. Тогда Лиза приставила автомат к его животу.

– Говори!.. Иначе превращу тебя в евнуха!

И тогда бандит заговорил... Через пять минут она знала все, что требуется знать, затем позвонила на трубку Сенчукову и только потом принялась за перевязку.

Вскоре дом был полон людей. Зелимхана приняли в свои объятия бойцы спецназа, а Лиза направилась к детской. И тут увидела Морозова. Он прижимал к себе Катю. А бледная от пережитого волнения Зоя что-то объясняла человеку в штатском. Увидев Лизу, она бросилась к ней.

– О боженька мой! Что ты с собой сотворила?

– Саша? Саша где? – спросила Лиза и перевела взгляд на Морозова.

– Саша в детской! – быстро ответил Морозов. – Его осматривает врач! Знаешь, эти мерзавцы заминировали его кроватку. Вернее, подвесили гранату на растяжках. Если бы не Зоя, мы могли бы ее не замети...

Лиза его не дослушала и стремительно ворвалась в детскую. Саша сидел на столике голышом, и молодая женщина в белом халате осматривала его. Малыш оказался единственным, кто узнал Лизу мгновенно.

– Мама! – радостно закричал он и протянул к ней руки.

А Лиза схватилась за голову и медленно опустилась на пол. Она все вспомнила! Все!

Эпилог

За окном отцветала сирень. Который день уже стояла невыносимо яростная для начала июня жара, поэтому Виталий распахнул в столовой окна. С одной стороны, чтобы удобнее было наблюдать за гуляющими во дворе Катей и Сашей, с другой – чтобы избавиться от духоты. Сегодня он остался на хозяйстве, как говорила обычно Зоя, когда отпрашивалась у него на пару дней, чтобы повидать внуков. После гибели Зинаиды Тимофеевны и отъезда Лизы в доме не появлялись другие женщины. Морозов даже не допускал мысли, что они появятся. Зоя по-свойски иногда ворчала на него, но он не мог переступить через себя. Мысли о Лизе не оставляли его ни на минуту: где она? С кем? Почему не сообщает о себе?

Она уехала через два дня после похорон тещи. Но перед этим у них состоялся тяжелый разговор.

Лиза не находила себе места. Смерть мужа, тяжелые роды, страшный взрыв, который развалил самолет на две части, поток воздуха, который вырвал крошечную дочку из ее рук... Все это она вспомнила в то мгновение, когда вновь увидела Сашу... Новый эмоциональный срыв, как говорили врачи, ликвидировал последствия шока, который она пережила во время катастрофы...

Лиза все вспомнила, и действительность представилась ей теперь по-другому, более страшно, более трагично, а будущее и вовсе в черных тонах.

Она вбила себе в голову, что не имеет права остаться в семье, которой она принесла столько горя. Она навлекла на всех беду и не хочет повторения...

Она не способна стать хорошей матерью и женой, потому что за ней тянется шлейф мрачных и тягостных воспоминаний. И, наконец, она заявила: «Я не привыкла жить в роскоши! Я не привыкла носить нормальную женскую одежду и обувь, я не знаю, как вести себя в обществе. Любовь любовью, но очень скоро тебе будет стыдно за меня, и сможешь ли ты пережить вечные пересуды и сплетни, которые станут виться вокруг твоей семьи?»

Виталий уговаривал, убеждал, доказывал... Он говорил ей о своей любви, и о том, что дети привязались к ней, и неизвестно, как перенесут разлуку... Эти доводы оказались более действенными, и Лиза пообещала, что вернется. Но ей необходимо было съездить на могилу мужа, повидать свекровь... Она предполагала, что в Иркутске ей не слишком обрадуются, но тем не менее должна была встретиться с матерью Олега... Еще она хотела отыскать могилу своей матери...

Виталий предлагал ей заняться этими скорбными делами вместе, но она решительно отмела все его предложения. И он подозревал, что Лизе просто-напросто требовалось в одиночку осмыслить сложившееся положение, понять, что движет им в его желаниях, каковы его чувства в действительности, не жалость ли то, на самом деле, что он испытывает к ней?

Это было ее право, и Виталий предоставил ей возможность воспользоваться им. Лиза уехала, и уныние воцарилось в его доме. Виталий думал, что она вернется через месяц, но прошло уже почти полгода, а от Лизы не было ни слуху ни духу. Он начал предполагать самое худшее, но Сенчуков его успокоил. Лиза находилась в Москве, улаживала свои дела. Ей восстановили все документы, в том числе наградные и военную пенсию. За освобождение заложников и спасение ТЭЦ от взрыва (фугас все-таки был заложен, но Зелимхан дал показания, чекисты вышли на исполнителей, и заряд был найден и обезврежен) ей дали медаль «За отвагу» и к тому же обещали квартиру в любом городе, в котором она пожелает поселиться.

После этого Морозов понял, что Лиза не вернется. Она намеренно вырвала их из своего сердца, и не потому, что не любила. Он знал, что она всех их любила, но, наверно, испугалась испортить им жизнь.

Сейчас, стоя над плитой, он готовил жаркое из телятины и размышлял, что ему предпринять, как вернуть Лизу, какие найти слова, чтобы убедить ее в своей любви. Ведь с тех пор, как он ее встретил, ни одна женщина не заставляла его столь много и почти беспрерывно думать о ней. Ни одной женщины он так не желал, ни к одной так не стремился, ни об одной так не мечтал, как о Лизе. А она предала его, бросила, поступила, как последняя эгоистка, прочно забыв о тех, кто полюбил ее всей душой. Выкинула, как нечто непотребное, из своей жизни малыша, которого несколько месяцев считала своим сыном и готова была порвать любого, кто бы оспорил ее права на Сашу, заставила плакать Катю и тяжело вздыхать Зою. Лишила его самого сна и покоя и вообще перевернула всю их жизнь вверх тормашками... И все-таки он, не переставая, думал о ней, хотел ее возвращения, за что крайне себя презирал, но справиться с этим наваждением все равно не получалось...