Сети соблазна - Бэлоу Мэри. Страница 3

– Ладно, – сказал Доминик, – не расстраивайтесь, Мэд. Я не собирался вас дразнить. Я тоже хочу, чтобы вы были счастливы, как ни удивит вас такое сообщение. И насколько я помню, Хакстэбль человек очень достойный.

– Во всяком случае, – сказала Мэдлин, – он, может, и не приедет… Домми, Оливия начинает беспокоиться. Что мне делать?

Лорд Иден засмеялся.

– Я полагаю, только Эллен может сделать то, что нужно, – сказал он и повернулся с улыбкой к жене, которая уже подходила к ним. – Возможно, Оливии в кои-то веки удастся поесть спокойно, раз Чарльз все еще спит. Он, когда голоден, просто свирепеет. Ему будет очень трудно привить первейшую из джентльменских добродетелей, состоящую в том, чтобы позволить леди пройти первой.

Мэдлин неохотно отдала ребенка невестке и смотрела, как та с дочерью на руках вышла из гостиной. Она вздохнула про себя и посмотрела на своего брата-близнеца, сосредоточившего все внимание на младенце, лежащем у него на руках. Она никак не могла поверить, что Доминик женился и стал отцом двоих детей. И, судя по всему, совершенно счастлив.

Много лет они никак не могли угомониться и очень походили друг на друга в своих восторгах и склонности постоянно влюбляться и разочаровываться. И вот брат встретил Эллен, когда та еще была замужем за его лучшим другом, и сам женился на ней всего лишь несколько месяцев спустя после того, как ее муж погиб в битве при Ватерлоо. Эллен прекрасно ему подходила. И он был счастлив, а потому и она, Мэдлин, была счастлива.

Но иногда девушка чувствовала себя ужасно одинокой. Чувство это Мэдлин тщательно скрывала. Поэтому нынешний сезон был, вероятно, самым занятым и веселым в ее жизни.

Но теперь она любит Джейсона Хакстэбля и будет с ним счастлива. Это мужчина, а не мальчишка. В прошлом году она была помолвлена с Алланом Пенвортом, а осенью разорвала помолвку. Но это простительно. Аллана ранили в бою, и ее уход помог ему восстановить здоровье. Они оба ошиблись, приняв зависимость друг от друга за любовь.

На этот раз все иначе. Ни с одной из сторон нет никакой зависимости. Оба они люди сильные и независимые по натуре. Эта любовь – настоящая. Она оттягивала и не принимала предложения Джейсона только потому, что тот совершил много ошибок в прошлом. Но она примет его предложение к исходу лета. Ей двадцать шесть. Если она вскоре не выйдет замуж, то уже не сделает этого никогда. А мысль о том, чтобы пройти по жизни, не испытав замужества и материнства, была ей ненавистна.

Хорошо бы Джеймс Парнелл не приехал! Это несправедливо. Потребовались месяцы, если не годы, чтобы оправиться после его отъезда. Несправедливо, что он теперь вернется и снова вызовет смятение в ее чувствах.

Но откуда взяться этому смятению? Между ними и в самом деле ничего не было, кроме взаимной неприязни и странного, необъяснимого притяжения.

Они случайно встретились в саду во время летнего бала в Эмберли-Корте в Хэмпшире. Они танцевали под звуки музыки, доносившейся из бального зала, и он поцеловал ее. Если это можно назвать поцелуем. Это было чем-то большим. Парнелл ласкал ее, оттягивая неизбежное. А она словно обезумела в те мгновения и предложила ему себя. Она даже сказала, что любит его. Боже, как она унизилась!

А он насмешливо отверг ее, сказав, что с его стороны это только похоть, а не любовь, и велел ей оставить его, если она понимает, что для нее лучше. Она ушла и поклялась никогда больше не видеть его. В ту же ночь он уехал из Эмберли, а через несколько дней отправился в Канаду.

Мэдлин была совершенно уничтожена. Понадобилось несколько месяцев, чтобы она смогла прийти в себя.

Хорошо бы он не вернулся!

– Когда он может оказаться здесь? – спросила Александра, не обращаясь ни к кому в отдельности.

– Хоть сейчас, – отозвался граф, ласково улыбнувшись жене. – Если и не сам лично, то письмо от него. Скоро, Алекс, вы узнаете что-то определенное.

Она виновато улыбнулась мужу.

– Простите меня, – сказала Алекс, – я начинаю вам докучать, кажется. – Она повернулась к свекрови, вдовствующей графине Эмберли. – Расскажите мне о вашем посещении оперы, матушка. Вы, наверное, счастливы, что сэр Седрик Харвей снова в Англии. Вы скучали по нему в прошлом году, когда он был в Вене, не так ли?

Мэдлин поймала на себе внимательный взгляд Доминика и вспыхнула. Присутствие брата-близнеца, прекрасно ее знающего и понимающего почти так же хорошо, как она понимала себя сама, порой причиняло ей неудобства.

Глава 2

Джеймс Парнелл вместе с сестрой сидел в лондонской карете графа Эмберли. Алекс крепко сжимала его руку. Он смотрел на сестру со смешанным чувством удивления и удовольствия.

Удовольствие он испытывал оттого, что сестра походила на ребенка, получившего новую игрушку, – щеки ее пылали, глаза сверкали от возбуждения. Удивление же вызывало то, что сестра сильно изменилась. На месте прежней девушки сидела женщина, которой, как он всегда знал, она могла бы стать, женщина, которой она станет – на что он всегда надеялся, и какой она не станет никогда – чего он всегда боялся.

– Я не послала предупредить, – объясняла Алекс. – Я ведь сказала вчера вечером, что не пошлю. Хочу сделать сюрприз.

Джеймс рассмеялся.

– Вряд ли можно ожидать, что ваша свекровь отнесется к этому сюрпризу с таким же немыслимым восторгом, как и вы, когда меня провели в вашу гостиную вчера вечером, – сказал он. – На самом деле она может не обрадоваться моему появлению.

– Ах, здесь вы ошибаетесь, – возразила Алекс. – Это милейший человек, Джеймс, хотя я и знаю, что свекрови имеют другую репутацию. И она знает, с каким нетерпением я ждала вашего возвращения. Мне пришлось сдерживаться изо всех сил целое утро, чтобы не отправить к ней записку с этой новостью, и дождаться дня. А вы не смейтесь надо мной. Этим то и дело занимается Эдмунд. Несносный человек! Джеймс погладил ее по руке.

– Вы счастливы с ним, Алекс, верно?

– Счастлива? – удивленно спросила она. – С Эдмундом? Ну конечно, счастлива, Джеймс. А как же иначе?

Он снова засмеялся.

– Простите, – сказал он. – Вопрос глупый. Просто я случайно вспомнил, что вы должны были выйти за герцога Питерли до того, как обстоятельства заставили вас стать женой Эмберли.

– Никто не заставлял меня стать женой Эмберли, – быстро возразила Алекс. – Я вышла за него по собственному желанию, потому что мне этого хотелось, потому что я любила его, а он – меня. И не нужно напоминать мне о герцоге, Джеймс. Он в Лондоне, хотя мне сильно повезло и я ни разу с ним не встретилась. О да, Джеймс, я счастлива и прекрасно сознаю, как удачно сложилась моя жизнь.

– Ну что же, я рад, – ответил Парнелл. – Вы ведь знаете, мне не по душе была ваша идея выйти за Питерли. Кстати, дети прелестны. Знаете, это совершенно новое ощущение – быть дядей Джеймсом.

– Последние месяцы Кристофер сообщал каждому, кто соглашался выслушать его, что его дядя возвращается на большом корабле. Эдмунд говорит, что мы с ним вдвоем звучали как хор в греческой трагедии. А вы изменились, Джеймс.

– Изменился? – спросил Парнелл, глядя в ее испытующие глаза. – Вот как?

Она склонила голову набок.

– Вы похудели, – заметила Алекс, – хотя выглядите очень сильным и здоровым. И вы такой загорелый. Маме все это не понравилось, да? – Она виновато рассмеялась.

– Ну, – сказал Джеймс, – предполагается, что джентльмены не подставляют лицо солнцу, вы же знаете. Бедная мама! Если бы она могла хотя бы иногда перестать беспокоиться о том, что подумают люди. Она совершенно испортила впечатление от своего презрительного взгляда, когда залила слезами мой галстук.

Но Александра все еще не сводила с него глаз и, казалось, не слышала его слов.

– Хотя дело не только в вашей внешности, – продолжала она. – Вы изменились в чем-то другом, да, Джеймс? Вы снова почувствовали в Канаде вкус к жизни? Удалось вам отделаться от прошлого? Если так, я прощаю вас за то, что вы уехали.