Освобождение Атлантиды (ЛП) - Дэй Алисия. Страница 22

Сомневаться в себе.

Может быть, этот мужчина, Джастис, – потомок того воина из ее видения? Может быть.

– В пещере, глубоко под Храмом Нереид, – сказал он. – Подходит, потому что наша нереидская половина, наконец, завладела нами.

Ладно. Пора задать явный вопрос.

– Нас? Кто это – мы? Вы всегда говорите о себе во множественном числе? – может и не лучшая мысль, сразу говорить о его психическом состоянии, но она была археологом, а не психиатром. После того, как Кили всё детство провела у разных психиатров, то могла понять разницу.

Маниакально-депрессивный. Граничащий с социопатией. Совершенное отсутствие чувства реальности.

Диагнозы, как бы профессионально они ни звучали, жгли ее разум, словно кислотой. Разве она провела все эти годы, пытаясь убедить своих родителей, что обычно она нормальна – обычно она в здравом рассудке – и только для того, чтобы теперь выпасть из реальности?

Она отбросила свои сомнения прочь и глубоко и прерывисто вздохнула. Собрав то, что осталось от ее боевой смелости, она, наконец, посмотрела прямо на него. Вблизи он казался еще более зловеще диким и, хотя это совсем не имело смысла, еще более притягивающим. Хотя он стоял прямо перед ней, он напомнил ей хищника, притаившегося для прыжка.

Что опять вернуло ей ощущение того, что она – его добыча.

Все эти годы изучая прошлое, теперь она столкнулась с примитивной дикостью во всей ее яростной славе. Этот человек был древним воином во плоти, а не тем, покоящимся в песках истории, как она всегда предполагала.

Лохмотья, в которые он был одет, напоминали остатки простых рубашки и штанов, в которых он либо сражался, либо пропустил их через машину для уничтожения бумаги. Его мускулистая грудь явно виднелась под порванной тканью, хотя также была покрыта кровью и грязью. Ее желудок угрожающе перевернулся, и она быстро отвела взгляд от крови.

Кили была жесткой: ей всегда приходилось быть жесткой. Но прямо сейчас уравновешенность вовсе не помогала в ее положении. То, что она не могла вынести вида крови этого бедняги, еще не значило, что она была трусихой.

Кожаный ремень пересекал его грудь, крепясь к краю ножен на его спине. Он пользовался мечом, как продолжением руки, и ей стало ясно, что он использовал его прежде множество раз.

Пряди волос, ниспадающие вокруг его лица, и неровная коса, свисающая до талии, были синими – об этом ей было известно. Но этот цвет был не просто синим. Его волосы включали в себя все оттенки синего: от глубокого полуночного цвета до бледно-голубого цвета летнего неба. Судя по тому, что было под грязью и кровью, покрывавших каждый его дюйм.

Напряженные черты его лица были классически идеальными. Она видела римские скульптуры, что не выдержали бы с ним никакого сравнения. И его глаза были либо черного цвета, либо настолько темно-синего, что свет вовсе их не касался. Его губы кривились в легком подобии насмешливой ухмылки, и она поняла, что смотрела на него, как фанатка на знаменитость. Намного дольше, чем хотела бы признать.

Или словно, боялась за свою жизнь.

– Я могу предоставить больше света. Если вы станете рассматривать меня еще, моя леди, – хрипло сказал он. – Однако я нахожу, что мой контроль не такой, как я хотел бы после сегодняшних событий, и ваш внимательный осмотр не помогает мне удержаться от основных инстинктов.

– Вы не кажетесь мне безумным, – выпалила она, а потом застонала. – Простите. Правда. Я не пыталась возражать или расстраивать вас, – сказала она, пытаясь говорить ровно и спокойно, отступая на несколько шагов. – Хотя должна признать, что вам нужно кое-что мне объяснить. Но давайте начнем с того, как мы сюда попали и как нам отсюда выбраться, ладно? Потом мы сможем перейти к вопросам посложнее, как например: откуда вы меня знаете.

Она подумала, не показать ли ему вырезанную фигурку и спросить о ней, но решила, всё-таки, не показывать. Пока. Установить связь между ними, какой бы тонкой она не была, казалось глупым, принимая во внимание теперешнее состояние его рассудка.

Сначала попытайся разумно поговорить с безумцем. А потом уж впадай в истерическую панику. Сделано. Тогда, когда она одна стояла на страже против потенциальных расхитителей гробниц, то так не боялась. Ну, ладно, она боялась меньше. Но теперь ее опыт позволял ей изображать спокойствие, которого она вовсе не испытывала.

Он махнул рукой, и ряд ламп по кругу пещеры зажглись мягко сияющим сине-зеленым светом. Она несколько удивилась, но не трюку со светом, а от широты пространства, включающего водоем, который, вероятно, и был тем минеральным источником, который она учуяла прежде. Медленно повернувшись по кругу, она изучала пещеру и сияющие драгоценные камни, вкрапленные в стены вокруг них. Ее научное любопытство почти превзошло любой испытываемый ею страх оттого, что он мог планировать с ней сотворить. Или причинить ей.

– Это что-то вроде жеодов ? – прошептала она, в основном для себя. Но он ответил:

– Да. Частично. Комната прямо над нами – жеода, используемая в исцеляющих ритуалах Храма. Но это – простая пещера, хотя сами стены содержат, если мне не изменяет память, все драгоценные камни, известные в Атлантиде, – сказал он, медленно двигаясь к ней. – Вы еще красивее, чем я себе представлял.

Резкая перемена темы застала ее врасплох, и она снова разволновалась.

– Что? Почему? Почему вы представляли меня? И почему мы здесь, и кто, черт побери, вы? Я слышала, как принц и его брат – еще один принц? – говорили, что вы – их давно потерянный брат. Так почему вы сейчас не участвуете в большом воссоединении королевской семьи? Блудный сын и всё такое?

Он прищурился:

– Вы многое слышали. Сколько времени вы находились в Атлантиде? Достаточно, чтобы один из них заявил на вас свои права? – он говорил низким, рычащим голосом и явно напрягся, как будто удерживаясь, чтобы не наброситься на нее.

Она снова отступила, подняв руки, пытаясь успокоить его и удержать от безумных мыслей, которые он высказывал вслух.

– Слушайте, мистер Джастис или принц Джастис, если предпочитаете, я не знаю, о чем вы говорите. Никто не заявлял на меня права. Это не двенадцатое столетие. Ваш приятель Лайам пришел ко мне в офис, чтобы предложить мне возможность изучить Атлантиду. Я – археолог, и я… – она остановилась, не зная, как объяснить.

Он немного успокоился, Напряженные мышцы на мгновение расслабились. Но потом волна чего-то, что походило на отчаяние или презрение, мелькнула на его лице, и он содрогнулся.

– Мы, кажется, не в состоянии мыслить ясно в вашем присутствии, Кили. Может, вам следует отдохнуть, пока мы примем ванну, а потом мы продолжим этот разговор, когда от нас не будет нести кровью от самопожертвования Фарнатия.

– Отдохнуть? Отдохнуть? – она услышала, как ее голос сорвался едва ли не на крик, но не могла ничего с этим поделать. – Вы смеетесь надо мной? Вы только что сбежали из того места, которое не может существовать, бедняга убил себя вашим мечом. Вы меня похитили, говорите о себе снова во множественном числе, упоминая о правах и основных инстинктах, и хотите, чтобы я вздремнула?

Она сжала руки в кулаки и дико осмотрелась в поисках чего-то, что могла использовать для самозащиты. Она почувствовала неприятное ощущение того, что во второй раз за день ей приходилось делать это.

– Если я когда-нибудь выберусь из этого, то куплю нож с откидным лезвием, – рявкнула она. – Или электрошок. Или пистолет. Никакого сна. Никакого отдыха. Вы лишь вытаскиваете меня отсюда.

Он поднял меч в ножнах над головой, и она поняла, что пропала. Ее мать всегда предупреждала ее, что ее язык до добра не доведет.

Не слишком известный археолог убита древним воином во плоти: смотрите повтор на YouTube.

Но он просто положил меч, ножны на землю, а потом стянул остатки своей рубашки. Кровь и грязь покрывали его кожу, и она видела шрамы в полудюжине мест, свидетельствующие о том, что он был сильно ранен множество раз. Некоторые были похожи на смертельные раны.