Холодные дни (СИ) - Лисина Александра. Страница 57

Я только охнула, заметив, насколько заострились черты его лица — кажется, ушастый благодетель здорово перестарался с помощью: краше только в гроб кладут. А этот болван еще на ногах держится, хоть и качается, как осина на ветру.

Беллри, не заметив моего ступора, еще раз огляделся, проигнорировав полтора десятка поздних посетителей. Убедился, что узкие окна занавешены плотными шторками, и только тогда облегченно вздохнул.

— Ну, вот. Здесь тебе ничто не грозит.

— Ты что с собой натворил?! — вместо ответа рыкнула я, придя в искренний ужас от обнаруженных перемен.

— Ничего страшного. Завтра буду в порядке.

— Дурак!!

В зале неожиданно стало очень тихо: к нам оторопело обернулись все без исключения лица, на которых при виде странной пары у дверей проступил испуг пополам с неподдельным изумлением. Еще бы! Встретить в рядовой таверне на каком-то жалком Третьем Круге живого остроухого, да еще рядом с бледной девицей, рискующей обзывать Его Ушастое Великолепие дураком и болваном — зрелище, надо признать, не для слабонервных. Учитывая то, как трепетно остроухие относились к вопросам чести и собственной значимости, присутствующие вполне справедливо полагали, что сейчас меня будут мучительно убивать.

Ага, размечтались!

Беллри неслышно вздохнул и поискал глазами запоздавшего хозяина.

— Чего изволите? Вина? Мяса? Рыбы? — раздалось подобострастное из-за спины, и давешний толстячок поспешно проплыл мимо нас к стойке. По пути умудрился до земли поклониться «важным господам», ловко обогнул несколько столов и снова угодливо поклонился. — У нас есть чудесное вино с роскошных виноградников самого Беарнского халифа! А может, желаете зиггского? Красного? Или трехлетнего загнийского? Есть чудесный молочный поросенок, запеченный на углях! Свежие карпы! Только сегодня привезли с Черного Озера! Чудные караси, перепелки…

— Комнаты. На ночь. Немедленно, — отрывисто бросил Шиалл, быстрым шагом заходя внутрь. — Девушке — самую лучшую. Нам — любые, но чтобы рядом. Можно одну. И принесешь вина — красного, зиггского, не моложе пяти лет.

— Как скажете, светлый господин…

— Мне лучше верхнюю комнату, под крышей, — поспешно добавила я. — И чтоб окно было одно, небольшое, на задний двор. Еды не нужно, вина тоже. Только молоко или, если нет, слабый сидр. И бочку с горячей водой приготовьте — устала с дороги, ополоснуться хочу.

— Все сделаю, — клятвенно заверил трактирщик, снова раскланявшись и чуть не переломившись при этом в поясе. — Пожалуйте, уважаемые, сейчас все будет.

Он проворно попятился, не рискуя демонстрировать эльфам свой пухлый зад, негромко щелкнул пальцами, торопливо прошептал что-то на ухо подскочившему мальчишке и самолично повел «дорогих гостей» к добротной лестнице на второй этаж. Тем же странным манером — пятясь раком — поднялся. Стремглав проскочил длинный коридор, с новыми поклонами распахнул сразу две дощатые двери и, меленько семеня, помчался дальше.

— Вот, уважаемые господа. Самое лучшее, самое свежее, чистое… вот тут можно ополоснуться с дороги, тут вещи оставьте — постирают к завтрему, если желаете… а на эти комнаты не смотрите — вам приготовили на верхнем этаже. Там всего две и есть, но не беспокойтесь — все в лучшем виде: одна для спутница вашей, не слишком большая, но очень уютная, с оконцем и мягкой постелью, достойной такой прекрасной девушки… а ваша, уважаемые, будет ближняя, с двумя кроватями и настоящей периной, на которой некогда сам господин…

Шиалл жестом велел говорливому хозяину умолкнуть и первым поднялся наверх. Внимательно оглядел одну комнату, вторую. Удовлетворенно кивнул и, кинув толстяку блеснувшую золотом монету, обернулся.

— Прекрасно. Нас устраивает.

— Ужин когда подавать прикажете?

Эльфы вопросительно взглянули в мою сторону, но я только головой мотнула — дескать, когда хотите, у меня нет желания наедаться на ночь. А сама с колотящимся сердцем уставилась на непроглядный мрак своей комнаты, проступивший в щелочку приоткрытой двери. Показалось? Или там действительно промелькнула какая-то смутная тень? Очень-очень быстрая и почти неуловимая даже моему глазу, не говоря уж об эльфах?

В груди волнение всколыхнулось с новой силой, а глаза против воли радостно вспыхнули. Неужели? Неужели смутное чувство не обмануло? Я нервно стиснула пальцами полу своего сайеши и неуверенно шагнула навстречу, ощущая, как громко колотится сердце. Робко коснулась пальцами риаллов, на мгновение замерла от диковатой мысли.

— Трис, все хорошо? — догнал меня встревоженный голос Беллри.

— Да. Думаю, что да.

— Будь осторожна. Держись подальше от света.

— Конечно, не волнуйся, — слабо улыбнулась я, чувствуя, как под пальцами приятно потеплел агат Ширры.

— Хочешь, мы постережем снаружи? — снова обеспокоился Шиалл, и под его выразительным взглядом трактирщик благоразумно попятился к лестнице.

— Нет, я справлюсь. До завтра.

— До завтра, Трис, — эльфы дружно кивнули, внимательно проследив за тем, как шустрые мальчишки помчались по второму этажу с полными ведрами горячей воды. Убедились, что я плотно прикрыла за собой дверь, несколько томительных секунд подождали снаружи и только после этого скрылись в своей комнате.

Я тихонько задвинула засов и с замиранием сердца повернулась. Быстро пробежалась глазами по широкому комоду, просторной постели, на которой вполне могли бы уместиться три меня. Отметила внушительных размеров шкаф возле дальней стены, пушистый ковер на полу, скрадывающий шаги. Абсолютную пустоту вокруг, неестественную тишину, сквозь которую слабо пробивался шум ночного города. Снова прижала руки к груди и медленно шагнула в темноту, надеясь, что мне не показалось и не померещилось. На деревянных ногах приблизилась к окну, отдернула светлую занавесь, настороженно всмотрелась в мрачноватые сумерки снаружи, но опять никого не увидела, а затем, поколебавшись, медленно распахнула деревянные ставни.

Ничего.

Пару секунд еще зачем-то ждала, тщетно силясь понять, откуда в груди разливается это блаженное тепло. Вдохнула ночную прохладу и, с разочарованием убедившись, что все-таки ошиблась, вернулась к старательно заправленной постели. Жаль. Я так надеялась, что не останусь здесь совсем одна, но, видно, придется ждать утра в этой деревянной клетке. Придется снова прятаться от лунного света, страшась даже нос наружу высунуть, всю ночь терзаться сомнениями и только с рассветом облегченно признать свои страхи совершенно необоснованными, а надежды — печально несбывшимися.

— Шр-р-р, — донеслось вдруг тихое со спины. Такое знакомое, родное, немного смущенное… я радостно вздрогнула, поспешно зажав себе рот, чтобы не вскрикнуть от неожиданности, и быстро повернулась: громадный черный тигр, протиснувшись в узкий проем, бесшумно спрыгнул с подоконника и, неуверенно подняв голову с бешено горящими глазищами, робко вильнул хвостом.

У меня дрогнули руки от волнения, а внутри появилось такое облегчение, что никаких сил больше не осталось стоять на месте. Так и знала, что он рядом!! Почувствовала его! Угадала!

— Ширра! — я быстро шагнула навстречу, опустилась перед ним на ковер, устало прижалась и зарылась лицом в густую шерсть. Нашел меня! Снова нашел! Не обманул Беллри — даже в большом городе безошибочно почуял и отыскал по следу своего риалла. Не зря его амулет так здорово потеплел рядом с комнатой! Ощутил близость хозяина! Ох, Ширра…

Тигр тихонько заурчал, привычно сворачиваясь вокруг меня мохнатым клубком. Внимательно обнюхал, недовольно фыркнул, почуяв запах эльфа на моей коже. Сам старательно потерся ухом о запястье, стирая нечаянно оставленный Беллри след. Затем осторожно лизнул, легонько пощекотал ладонь жесткими усами. Наконец, успокоено положил голову на мое плечо и прикрыл нещадно горящие золотом глаза.

Нашел меня…

Я умиротворенно вздохнула, ощущая, как постепенно исчезает недавнее напряжение. Как испаряются всякие тревоги, страхи, прежнее беспокойство. Как неумолимо теряет свое значение лунный свет, настойчиво пробивающийся внутрь сквозь плотные занавески. Как гаснет ЕЕ неслышный зов. Теряется в необозримой дали мое недавнее желание непременно выйти на улицу… кажется, все исчезло сейчас, что было важно прежде. Мне больше ничего не надо. Только сидеть бы вот так, рядом, наслаждаться его близостью, чувствовать горячее дыхание на своей шее. В тишине, покое, под надежной защитой, которую не посмеет нарушить никакой оберон.