Седьмое Правило Волшебника, или Столпы Творения (др. изд.) - Гудкайнд Терри. Страница 106
Император Джегань поднес к глазам бумагу и прочитал. И время, пока он молча смотрел на нее, показалось устрашающе долгим. Наконец, он опустил руку. Его грудь вздымалась от жуткой, всепоглощающей ярости, а он снова смотрел на голову брата Нарева. Голосом, в котором бушевал едва сдерживаемый, мучительный огонь ненависти, Джегань повторил слова из записки, достаточно громко, чтобы его смогли услышать все, кто стоял рядом:
— Привет от лорда Рала!
По ветвям деревьев пронесся холодный ветер. Никто не произнес ни звука: все ждали указаний императора Джеганя.
Потянуло вонью, и Дженнсен поморщилась. Голова, почти живая за мгновение до этого, буквально на глазах стала разлагаться. Плоть просела, нижние веки отогнулись, обнажая красные внутренности, щеки обвисли, рот приоткрылся, будто голова собиралась издать вопль.
Дженнсен, как и все, отступила на шаг: плоть на лице истлевала неожиданно появляющимися язвами, обнажая гноящиеся ткани.
По мере того как челюсть опускалась все ниже, язык раздувался. Глазные яблоки вылезали из глазниц, тогда как последние съеживались. Дурно пахнущая плоть распадалась на клочки.
Процесс, занимающий долгие месяцы, произошел за секунды, и вот уже череп в лохмотьях плоти, в измятой шляпе усмехается людям…
— Он оплетен паутиной магии, ваше превосходительство, — произнесла неслышно приблизившаяся сестра Мердинта. Ее слова прозвучали ответом на невысказанный вопрос. — Заклинание сохраняло голову в хорошем состоянии до тех пор, пока вы не вынули из шляпы записку, рассеяв, таким образом, сохранявшую ее магию. Как только волшебство исчезло, останки стали разлагаться, что обычно с ними и происходит.
Джегань устремил на нее черные глаза.
Дженнсен не могла сказать, о чем он думал, но его пылающий взгляд еще больше, чем обычно, походил на ночной кошмар.
— Была установлена очень мощная и хорошо организованная защита: сохранность обеспечивалась, пока записку не вынет нужный человек, — тихо добавила сестра Мердинта. — Ключом для снятия заклинания послужило ваше прикосновение.
Все эти ужасающие секунды Дженнсен боялась, что Джегань выхватит меч и с диким криком обезглавит женщину.
Офицер, стоявший чуть в стороне, неожиданно закричал, указывая на дворец Исповедниц:
— Смотрите! Вот она!
— Милостивый Создатель! — прошептал Себастьян, повернувшись, как и все, и увидев силуэт в окне.
Остальные мужчины завопили, что тоже видят ее. Дженнсен поднялась на цыпочки, пытаясь хоть что-то разглядеть между голов заволновавшихся солдат и офицеров. Вокруг раздавался возбужденный шепот.
— Вон, смотрите, лорд Рал! — закричал офицер рядом с Джеганем, — Смотрите! Вон! Это лорд Рал!
От этих слов Дженнсен мгновенно похолодела, ее зазнобило. Происходящее казалось нереальным. Снова и снова пронзали мозг слова офицера. Они были настолько шокирующими, что хотелось перепроверить: не пригрезились ли.
— Посмотрите! — закричал другой солдат. — Вон они уходят! Оба!
— Вижу, — прорычал Джегань, проследив глазами. — Я бы узнал эту суку в самом дальнем закутке преисподней. И лорд Рал — с нею!
Дженнсен заметила лишь промелькнувшие контуры двух убегающих от окна людей.
Император Джегань разрубил мечом воздух:
— Окружить дворец, чтобы не улизнули! — Он повернулся к офицерам: — Штурмовая рота — за мной! И дюжина сестер! Сестра Мердинта! Остаешься с остальными сестрами здесь. Не позволяйте никому приближаться к вам!
Император глазами поискал Себастьяна и Дженнсен. Наконец его пылающий взгляд остановился на Дженнсен:
— Если хочешь использовать свой шанс, девочка, — за мной!
Двинувшись вслед за императором, девушка обнаружила, что сжимает нож в кулаке.
Глава 48
Следуя за Джеганем, Дженнсен неслась по широким мраморным ступеням в тени величественных мраморных колонн. Подбадривающая рука Себастьяна лежала у нее на спине. Лица людей, летящих, как и Дженнсен, вверх по лестнице, были искажены яростью.
Люди из штурмовой роты, облаченные в кожаные доспехи, кольчуги или плотные шкуры, держали наготове короткие мечи, огромные серповидные топоры или железные кистени. В другой руке они несли круглые металлические щиты, утыканные шипами: в случае опасности их вполне можно было использовать как оружие. Многие были обмотаны ремнями, усеянными толстыми иглами. Такие ремни отлично помогали в рукопашной схватке, раня противника. Дженнсен и представить не могла, что кто-то может без содрогания выйти против таких свирепых солдат.
Несясь по ступеням бушующей волной, мускулистые солдаты рычали, как звери, круша массивные двойные двери, будто они были сделаны из картона. Дженнсен пришлось даже прикрыть лицо, когда на нее обрушился душ из щепок. Никому и в голову не приходило, что двери могут оказаться незапертыми.
Грохот солдатских сапог эхом отзывался в огромных залах дворца. Сквозь высокие окна с бело-голубыми стеклами, на мраморный пол, по которому мчалась штурмовая рота, падали полосы света. Мужчины хватались огромными ручищами за перила и, перепрыгивая через ступени, устремлялись на верхние этажи, туда, где они видели Мать-Исповедницу и лорда Рала.
Дженнсен не могла сдержать восхищения при мысли о том, что сегодня, быть может, кошмар в ее жизни закончится. Вся она была сейчас одним сильным желанием, жаждой использовать для обретения свободы нож. Лишь ей было предназначено выполнить это. Лишь она была на это способна. Она была неуязвима.
Тот факт, что она собиралась убить человека, не имел для нее значения. Мчась по ступеням, она думала лишь о том кошмаре, в который лорд Рал превратил ее жизнь и жизнь других людей. Праведный гнев, бушевавший в ней, переполнял душу, и Дженнсен была готова покончить с этим раз и навсегда.
Себастьян, бежавший с нею плечом к плечу, обнажил свой меч.
Впереди неслась дюжина громил под непосредственным командованием Джеганя. Позади были десятки свирепых воинов штурмовой роты, готовые безжалостно и жестоко покарать врага. Между девушкой и разъяренными солдатами бежали сестры Света — безоружные в физическом смысле, они были вооружены даром.
На верху лестницы все были вынуждены остановиться, сбившись в кучу на скользком дубовом полу. Император Джегань оглядывал очередной зал.
Одна из сестер, задыхаясь, протиснулась мимо солдат:
— Ваше превосходительство! Здесь что-то не так!
Ответом ей был свирепый взгляд. Переводя дыхание, Джегань глазами искал свою жертву.
— Ваше превосходительство, — настаивала сестра, — с какой стати эти двое останутся в такой момент одни во дворце? Даже без стражи у дверей!.. Здесь какая-то странность. Не может быть, чтобы они были одни.
Дженнсен, как ни хотелось ей вонзить нож в грудь лорда Рала, не могла не согласиться с этим выводом.
— А кто сказал, что они одни? — спросил Джегань. — Разве вы не чувствуете здесь колдовства?
Конечно же, он был прав. За любой дверью они могли обнаружить сюрприз в виде тысяч мечей. Хотя вряд ли! Если дверь защищена волшебной силой, то логичнее было бы впустить всех вовнутрь, а потом не выпустить.
— Я не ощущаю здесь магии, — ответила сестра. — Но это ни о чем не говорит. Волшебство может быть применено в любой момент. Ваше превосходительство, вы без нужды подвергаете себя опасности. Опасно преследовать таких людей, когда вокруг столько неясностей… — Она замолкла, чуть было не назвав поведение императора глупостью.
Джегань, который, казалось, совсем не обращал внимания на речи сестры, дал сигнал своим людям. Двенадцать групп сразу отправились по разным направлениям, исследуя зал. Щелчок пальцев — и к каждой группе присоединилось по сестре.
— Ты рассуждаешь, как новичок, — перебил Джегань вещающую об опасностях женщину. — Мать-Исповедница в десять раз изобретательнее и коварнее, чем тебе кажется. Она гораздо умнее, чтобы рассуждать столь просто. Ты уже видела примеры реализации ее замыслов. Но на сей раз ей это не удастся.