Пряный кофе (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна. Страница 6

– Ну и погода, – проворчал Георг после обмена приветствиями. – Даже для нашего Бромли октябрь слишком уж ненастным выдался. Прямо кара небесная – сначала жара летняя, теперь это вот… Ветер с ног сбивает. То-то накануне спалось так скверно.

– Вам тоже? – удивилась я и тут же прикусила язык, чтобы не сказать лишнего. Меня посетила немного пугающая мысль: а не знал ли Георг о тайнах леди Милдред? Или миссис Хат, то есть тогда – Рози Фолк? Они же столько времени путешествовали вместе, а потом – работали в кофейне… И если знал, то почему никогда не говорил о них, не намекал даже?

Георг, впрочем, моего замешательства не заметил. Гораздо больше его, кажется, интересовала реакция Мадлен на новый шоколадный шедевр.

– Ничего удивительного. Я теперь частенько страдаю бессонницей, не то, что в молодости. Как поговаривала тётушка Мэри, старость разумом благословляет, здоровьем откуп берёт… Тьфу! – рассердился вдруг он и тут же сам и рассмеялся: – Похоже, все мы постепенно перенимаем манеру разговора у вашего детектива, леди Виржиния.

Я невольно улыбнулась:

– Не худшая привычка.

В этот момент стрелка настенных часов с сухим щелчком перескочила на одиннадцать ровно. Мадлен с явным облегчением отставила чашку с шоколадом и, подмигнув мне, побежала открывать парадную дверь. Георг мрачно нахмурил брови, бормоча себе под нос что-то о дилетантах, ничего не понимающих в высоком искусстве, и отправился на помощь миссис Хат, которая воевала с очередной порцией пирожных. Улучив момент, я принюхалась к оставленной чашке Мэдди и едва не чихнула – такой густой запах аниса и мяты исходил от остывающего шоколада!

Впрочем, вскоре о кулинарных опытах Георга пришлось забыть, потому что близнецы явились на встречу без опозданий, как и подобает юным лордам. Оба – в безупречных и совершенно одинаковых чёрных плащах, изрядно вымокшие, замёрзшие, с тем обворожительным румянцем, который бывает лишь у белокожих и темноволосых аристократов в сотом поколении. Глядя на них, я в очередной раз подумала, что в ранней молодости Абигейл, наверное, была умопомрачительно хороша.

– Гинни, здравствуй! – разулыбался Даниэль и, убедившись, что поблизости нет посторонних, обнял меня крепко, как в детстве. – Признавайся, сколько ты сердец разбила, пока мы с Крисом прилежно учились жизни?

– Нельзя задавать леди такие вопросы, – в тон ему ответила я. От Даниэля пахло чистотой и чем-то древесным, острым; странно знакомый запах и, безусловно, приятный. – Ваша учёба, судя по слухам, состояла исключительно в обаянии высшего света.

– Не только высшего, – с ложной скромностью потупил взгляд Кристиан. – И не только света…

Я попыталась было состроить обеспокоенно-порицающую гримасу, подобно Абигейл, но почти сразу же рассмеялась.

Нет, близнецы не менялись со временем…

Немного позже мы расположились за круглым столом у окна – так, чтобы мне было видно весь зал, но вновь вошедшие не могли сразу нас разглядеть. Мадлен принесла кофе и свежайшие земляничные кексы миссис Хат – для мальчиков. Я голода не чувствовала, а потому ограничилась чашкой травяного чая, чтобы не отвлекаться от записей и подсчётов.

– …Итак, получается, что для получения необходимой суммы нам нужно будет либо поднять цены, либо установить в зале дополнительную шкатулку для пожертвований, – подвела я промежуточные итоги спустя полчаса. – Но слишком сильно поднимать цены тоже нельзя… Иначе, скажем, вместо порции кофе и десерта посетители будут брать только кофе. И, хотя он будет стоить дороже, по сумме выйдет меньше, чем если бы мы оставили прежние цены. Два плюс три – больше, чем четыре.

Кристиан покачнулся на стуле, с тоской глядя в потолок.

– Не думал, что всё это так сложно…

– Сложно? – Даниэль с трудом оторвал горящий взгляд от моих записей. – Ты что, это же так интересно! Может, мне податься в Бромлинский институт… Там преподают экономику, Гинни?

– Разумеется, – кивнула я.

– Вот бы тебя туда – профессором, – вздохнул он мечтательно. – Ты бы научила бездельников вроде меня и Криса правильно вести дела.

Несколько секунд я всерьёз размышляла над его предположением, а затем покачала головой:

– Пожалуй, я бы и не согласилась. Раскрывать посторонним секреты своего успеха –в высшей степени неразумно… А вам бы стоило поучиться у собственной матери. Леди Абигейл гораздо опытней меня. Я раньше часто советовалась с ней.

Близнецы одновременно скривились.

– Ну уж нет, – ответил за двоих Даниэль. – Она, может, и хорошо знает, как вести дела, только нам ничего серьёзного не доверяет. Как будто мы ещё мальчишки!

…Я смотрела на них – взъерошенных, улыбчивых – и чувствовала себя даже не взрослой, а старой.

«Если подумать, я была всего на год с небольшим старше, когда начала перенимать дела у леди Милдред».

– Это ненадолго, уверена. Ещё немного – и она доверит вам столько дел, что вы быстро раздумаете взрослеть. Однако вернёмся к расчётам, – спохватилась я и придвинула тетрадь обратно к себе. – Средняя выручка за обычный день – двести хайрейнов. Сразу после возвращения из Серениссимы кофейня приносила до четырёхсот хайрейнов… Один раз было даже четыреста тридцать, но рассчитывать на такую сумму глупо… Тем более что у нас благотворительный вечер, а не день. С учётом повышения цен получаем сумму примерно в триста двадцать хайрейнов. На ремонт приюта и церкви нужно пятьсот, по меньшей мере. Шкатулку для дополнительных пожертвований я, конечно, установлю, однако вам лучше подумать, сколько средств вы можете выделить из своего ежегодного дохода.

Последние слова заставили близнецов серьёзно задуматься. Конечно, Абигейл баловала их – но лишь в том, что касалось вещей, путешествий и книг. А вот сумма «рейнов на мелкие расходы» была весьма ограниченной. И до восемнадцати лет близнецы не могли даже и прикоснуться к наследству отца.

– Мы подумаем, – твёрдо пообещал Даниэль наконец. – Может, ма… то есть леди Абигейл сделает исключение на сей раз и разрешит нам взять немного из фамильной, гм, сокровищницы, – неловко пошутил он. – На крайний случай…

Взгляд Кристиана внезапно стал тяжёлым, мгновенно напоминая о том, кто из братьев – старший.

– Нет, Дэнни. К его помощи мы прибегать не будем.

Даниэль кивнул и отвернулся.

Несложно было догадаться, о ком говорят близнецы.

– У вас с сэром Фаулером вышла размолвка?

– Нет! – воскликнули они на удивление слаженно. – Не совсем, – признался Кристиан с неохотой. – Винсент странный в последнее время, честное слово. – Над дверью звякнул колокольчик; Мэдди метнулась навстречу новым гостям, чтобы проводить их за столик, и Кристин понизил голос: – Он всегда был весёлым человеком, Гинни. Мрачным, но весёлым в то же время – понимаешь, что я имею в виду? Он жизнь любил, даже самую мерзкую – принимал, как есть… А сейчас осталась только мрачность. И постоянное чувство вины.

– Если подумать хорошенько, то сэру Фаулеру есть из-за чего чувствовать себя виноватым, – осторожно заметила я. Даниэль только отмахнулся:

– Карты, дуэли и соблазнение невинных девиц? Даже не смешно, Гинни, – вздохнул он. – Раньше Винсент возвращался хмурым и поникшим только после встреч с сёстрами. А теперь он всегда такой… Послушай, а может, ты с ним поговоришь? – загорелся он вдруг идеей.

Я опешила:

– Почему именно я?

– Потому что он тебя уважает? – попытался подольститься Кристиан, однако оценил выражение моего лица и продолжил куда более искренне: – Ты, наверное, удивишься, но он часто о тебе говорит. И не хмурься, ничего особенно оскорбительного он не сказал…

– Очень странно, – не удержалась я от шпильки.

– Из всех женщин более лестно он отзывался только о своих сёстрах. И о нашей матери, после того, как мы ему задали хорошую трёпку, – сознался Даниэль немного смущённо. – Ты не волнуйся, ничего общего с романтическим чувством это не имеет… Думаю, он мог бы так же говорить о хорошем фехтовальщике, например. И ещё… Он в прошлый раз хотел непременно с тобой поговорить. Очень настаивал на этом.