Четыре Ступени (СИ) - Квашнина Елена Дмитриевна. Страница 14

- Ты чего возле Светки трёшься, Жека? До сих пор не просёк?

- Чего не просёк? - нахмурился Катин.

- Что не обломится, - хохотнул Дрон и положил Светлане на плечи свою тяжеленную руку. - Давай, вали отсюда. И больше рядом с ней не отсвечивай.

Дрон был, если так можно выразиться, в авторитете на курсе. Хоть учился из рук вон плохо. Куда более уважаемый человек, нежели Катин. Кое-чего здесь Светлана понять не могла. Королёв, Катин, Скворцов, Дрон, кое-кто другой - всё это сначала была одна стая. Они раньше постоянно вместе пили, искали приключений на свои головы, учились отвратительно. Расползаться в стороны начали лишь на третьем курсе. Почему тогда Дрона уважали больше других? Действительно уважали. Вот и тут, Женечка вяло улыбнулся, ретировавшись столь тихо, что Светлана не заметила сразу. Дроновская ручища, обнимающая её за плечи, умным людям говорила о многом. Овсянников сразу посмотрел на Светлану с интересом.

- Спасибо, - благодарно пискнула девушка и чуть громче спросила. - Ты из-за Натки мне на выручку пришёл?

Глаза Дрона на неуловимое мгновение перестали озорно блестеть, чёрные кудри, казалось, присыпались пеплом, и стали заметны глубокие тени под глазами. Но он тут же встряхнулся, сказал бодро:

- Ну, конечно. Из-за Натки - обязательно. Да я бы и так тебе помог. Ты же мне давно своя, хоть и чудная. Чудна-а-ая…

Помолчал и добавил тихонько, чтобы слышала одна Светлана.

- А на фазана этого не заглядывайся. Не стоит. Он ничем не лучше Катина.

Посмотрел в сторону Овсянникова. Вроде, весело посмотрел, добродушно. Однако, Овсянников как-то подобрался весь. Прищурил и без того узковатые глаза. Взгляд стал острым, как лезвие опасной бритвы. Но губы улыбались. Растолкав свою свиту, переместился в непосредственную близость. Спросил с плохо скрываемым вызовом в голосе:

- Что, Юра, обо мне говорили?

- О тебе, - охотно согласился Дрон.

- Сплетничали, наверное?

Светлана сжалась подмышкой у Дрона. Не хватало выяснения отношений между парнями. За Юркой числилась омерзительная манера всегда говорить правду. Делал он это с весёлой, располагающей откровенностью. Многие терялись, принимая правду за глупую шутку. Она про себя умоляла Овсянникова не заводиться. И он словно бы понял.

- О чём конкретно сплетничали?

- О всяком-разном, - широко улыбнулся Дрон, добавил провокационно, - А ты что, Лёша, на сплетни реагируешь?

Овсянников только на мгновение замешкался. Вывернулся непринуждённо, красиво:

- Да боже ж мой! Сплетничай на здоровье, если тебя это радует. Я, Юрик, лишь предлог искал, чтобы подойти и с красивой девушкой познакомиться. Всех уже знаю, а её почему-то нет. Может, ты меня представишь наконец?

- Сам представишься, не маленький, - буркнул Дрон, снимая руку с плеча Светланы и недобро оглядывая Овсянникова. - Светка! Не верь ему. Он всем всегда врёт. Причём бессовестно.

- Так уж всем и всегда, - покрутил головой Овсянников. - Ты меня окончательно захвалил. Я сейчас покраснею. Света, вы не возражаете, если я в вашем присутствии сгорю от смущения и превращусь в горстку золы?

Знакомство состоялось. Светлана не знала, радоваться ли ему. Овсянников нравился ей безумно. И он был женат. Ладно, можно находиться рядом с ним, видеть его, слышать. Это уже счастье.

К зачётной сессии родители побаловали дочь. Купили модное зимнее пальтишко. Финское, синтетическое. Тёплое и лёгкое одновременно. Главным его достоинством, по мнению Светланы, являлся необычный цвет. Спелая брусника с синим и серебряным отливами. Цвет шёл ей удивительно. Подчёркивал бледную, неброскую красоту, высвечивая её и делая ярче. Любимая вязаная шапочка сочеталась с новым пальто как нельзя лучше. Наученная последними пятью годами не слишком обеспеченной жизни, Светлана пальто берегла. Одевала лишь в холода. При потеплении носила старую курточку. Овсянников обновку заметил и довольно метко окрестил:

- Какое на тебе сексуальное пальто, Светик! Носи всегда. Тебе к лицу.

Светлана зарделась. Заметил! Оценил! Осознание своей привлекательности в глазах Алексея грело душу. Правда, дальше осознания дело не пошло. А ещё девушка невольно отметила для себя следующее: если она приходила на занятия в пресловутом сексуальном пальто, Овсянников весь учебный день торчал рядом. Не стеснялся подходить, заводить разговор. Если на плечах у Светланы оказывалась старая курточка, Алексей девушку и не замечал вовсе. Вот тогда бы задуматься. Да разве придаёшь значение всяким мелочам, когда влюблён? Это уж потом мелочи в памяти всплывают и каждая зудит “я предупреждала”, “ты меня видела, но замечать не хотела”. А пока влюблён, на тревожные сигналы мелочей закрываешь глаза, не представляя, на сколько они в действительности показательны. Светлана, как и большинство до неё, смотрела сквозь пальцы на всякую вроде бы ерунду. Да и морального права не имела претендовать на внимание Алексея. Ловила отдельные удачные моменты, радовалась им. Иногда рядом, как бы невзначай, оказывался Дрон, отпугивал Овсянникова. Делал он это специально. Светлане грустно становилось. Вот ведь, взялся опекать, когда не просили. Но и приятно, что хоть кто-то о ней заботится. В ответ она начала проявлять заботу о Дроне. Помогла ему сдать зимнюю сессию. Сама при этом схлопотала одни четвёрки вместо привычных пятёрок. Жалко не было ни капельки. Её красный диплом благополучно накрылся медным тазом, как злорадно выразился Скворцов. Он ревновал Дрона. Не понимал, глупый, очевидной вещи. Дрон тосковал по Мальковой. И Светлане без неё было одиноко. Потому они и тянулись друг к другу.

Дрон изобрёл раз в неделю приглашать Светлану на кофе с выпечкой в ту же маленькую забегаловку, где раньше кофеи Светлана распивала вместе с Натальей. Если удавалось, они всегда садились за один и тот же столик. В углу, у окна. Порою туда за ними увязывался Скворцов, злившийся на Светлану всё больше. Он изо всех сил портил им удовольствие своим вечно недовольным брюзжанием.

- Кравцова, - с хмурым видом бурчал он, поедая очередную слойку и шумно прихлёбывая остывший кофе из большой чашки. - Ты сволочная баба!

Светлана давилась эклером, удивлённо переводила взгляд со Скворцова на Дрона. Дрон в ответ пожимал плечами и добродушно ухмылялся.

- Ну, ладно, Наташка, - усердно жуя, продолжал Скворцов. - Та хоть спала… с Дроном. Хоть какая-то польза. Но ты-то, ты… Вот скажи, зачем тебе Дрон? Дрон, зачем тебе Светка?!

- Хочешь ещё плюшку? - вместо ответа ласково предлагал Дрон. - Я сегодня при деньгах.

Он не собирался ничего объяснять приятелю. Считал - бесполезно, сколько ни талдычь, один чёрт, не поймёт. У Лехи Скворцова всё выглядело ограниченным, за что ни возьмись. Умственные способности, душевное развитие, кругозор, лексикон, даже порядочность имели узкие, жёстко определённые рамки. И Светлана никак не могла постичь, что объединяет таких разных людей, как Дрон и Скворцов. Может, широкая, бесшабашная натура Дрона требовала ограничения “скворцовщиной”? Во всяком случае, Юрка умел принимать людей такими, какими их создавала природа, не требовал от них больше, чем они могли. Потому и тянулись люди к Дрону, выпивохе, авантюристу, разгильдяю. Потому и уважали больше других. Или любили?

Как бы Дрон ни относился к Скворцову на деле, уважая чувства Светланы, он в день посещения кафе старался улизнуть от приятеля. Иногда совсем исчезал с последней пары и дожидался Светлану недалеко от метро. И на зимних каникулах они дважды встречались по пятницам.

Сидели в кафешке обычно по часу-полтора, негромко переговариваясь. Вспоминали старые похождения, обсуждали разнообразные новости, делились наблюдениями и планами. О Наталье не говорили. Если случайно проскакивало её имя, Дрон мрачнел, замыкался в себе, торопился скорее покончить с очередной чашкой кофе и уйти. Светлана же ценила их встречи. Благодаря им она перестала чувствовать одиночество, ненужность. Оказывается, она может быть кому-то интересна. Пусть даже в качестве напоминания о неудавшейся любви. И она деликатно щадила чувства Дрона.