Четыре Ступени (СИ) - Квашнина Елена Дмитриевна. Страница 33

Она сидела на лавочке, любовалась ясным апрельским днём. Солнце стояло довольно высоко, только собираясь неспешно скатываться к горизонту. То есть не к горизонту. Какой горизонт в городе? Скорее, оно собиралось прятаться за домами, отражая яркие предзакатные лучи в оконных стёклах квартир, офисов, заставляя их гореть нестерпимым пламенем. Пока оно лишь готовилось к вечернему действу, щедро обливая светом всё вокруг, создавая праздничное, истинно весеннее настроение. Мимо Светланы спешили по своим неотложным делам люди. Старые, молодые. Весёлые, сосредоточенные. Топтали ногами мокрый, просыхающий неровными пятнами асфальт. Молодёжь уже распахивала куртки, разматывала шарфы. Это весна. Весна гремела и ликовала. Почти у самых ног Светланы воробьишки с гомоном раздёргивали брошенный кем-то на асфальт кусок булки от хот-дога. Шумно ссорились, пытаясь выхватить у соперников хлебное богатство. Недалеко, на низко свесившейся корявой ветке куста, гнувшейся под нерасчетной тяжестью, ворона примеривалась, как бы поточней слететь в галдящую воробьиную стайку и одним ловким движением отнять лакомый кусок. Вот и в жизни так, - подумала про себя Светлана, отвлекаясь на минуту от проблем друга, - кто сильней, больше, тот и прав, тот и пользуется лучшим. Как бы в ответ на её мысли жизнь предложила иной вариант. Мимо весьма быстро прошли три подростка, оживлённо жестикулируя и что-то громко доказывая друг другу. Воробьиная стайка не испугалась, не разлетелась, всего немного перепорхнула в сторону, продолжая раздёргивать булку. А ворона поосторожничала, осталась на ветке, провожая подростков недовольно поблескивающей бусинкой глаза. За это время от хлеба не осталось ни крошки. Вот, - снова невольно подумалось Светлане, - кто не успел, тот опоздал. Всё нужно делать вовремя. Друзьям помогать тоже. И она, спохватившись, стала слушать Скворцова много внимательней прежнего. По студенческим временам вспоминалось: Дрон переставал пить, когда на время разбегался с Мальковой, если они мирились, то гулянки возобновлялись. Да и Наталья в одном из разговоров сама обозначила эту проблему. Может, у Юрки неадекватная реакция на женщин? Своеобразная аллергия. Скворцов обрадовался, подхватил мысль, повёл её к логическому завершению. Светлана не дождалась окончания, перебила Лёху:

- Что, мы должны попытаться развести Дрона с женой?

- Молоток, сечёшь. Не должны, обязаны, - живо подтвердил Скворцов. - Ты и сама дотумкала, что рядом с бабами он спиваться начинает. Ой, только не надо опять грязных инсинуаций. Не голубой я. Или монастырь забыла?

- Ничего я не забыла, - нахмурилась Светлана. - И голубым тебя обзывать не собиралась. Меня смущают некоторые “но”.

- Какие ещё “но”? - теперь насупил брови уже Скворцов.

- А вот какие. Во-первых, кто нам с тобой дал право решать судьбу друга за него?

- Никто не давал, - неохотно согласился Скворцов и тут же нашёл оправдание, - А ты подумала, как в пьяном виде Дрона на крышу пускать? Мало ли что? Мы же не решаем его судьбу. Мы будем пытаться его спасти.

- Против его воли? - скептически улыбнулась Светлана.

- Что, по-твоему, пусть друг спивается? - озлобился Лёха.

- По-моему, для спасения Юрки от самого себя вовсе не обязательно так кардинально вмешиваться в его жизнь, - вслух размыслила Светлана. Она хотела продолжить, Скворцов перебил:

- Что ты предлагаешь, умная наша?

Светлана не ответила. Задала встречный вопрос:

- Тебе, Лёш, не приходило в голову, что, решая за Юрку, ты решаешь и за его жену? Она тебе, конечно, никто. Подумаешь, жена друга. Баба непонятная. Но она такой же человек, как и мы. И первая имеет право голоса.

- Пиво она ему на опохмелку вёдрами покупает, - выпалил Скворцов. - Вот и всё её голосование. Другая бы сама ко мне прибежала: помоги, он спивается. А эта… А-а-а, чего говорить.

Лёха безнадёжно махнул рукой, полез в карман за сигаретами. Вытащил пачку, предложил Светлане. Она отказалась.

- Так и не закурила? - Скворцов крутанул головой. - Молоток. Одобряю. Женщина должна оставаться женщиной. Не хрена за мужиками гнаться.

Светлана промолчала. Не потому, что согласилась со Скворцовым. Просто смысла не имело отвлекаться. Лёху всё одно не переубедишь, только время потеряешь напрасно.

- Я вот, знаешь, чего думаю, Лёш? - она посмотрела на Скворцова как можно более нейтрально и очень спокойно продолжила. - Человек имеет право сам распоряжаться своей судьбой. В крайнем случае, господь бог такое право имеет. Мы, получается, хотим себе его функции присвоить. А кто мы такие? Кто нам позволил чужими жизнями командовать?

- И что ты предлагаешь, пустить на самотёк? - Скворцов опять ненавидел Светлану всеми фибрами своей души. Переход от нормального восприятия к застарелой враждебности произошёл столь мгновенно, что Светлана растерялась. Ко всему, конкретных толковых предложений не имела. Пропаганда здорового образа жизни никого пока не вытягивала из пьянства. Необходимо очень сильное воздействие на Юру. Но какое? У Скворцова тоже никаких путных идей не возникало. Всё, о чём они смогли договориться в тот ласковый апрельский день, сводилось к одновременной с двух сторон долбёжке.

Светлана до самого июля честно выполняла свою часть соглашения. Ни секунду не сомневалась, что и Скворцов действует в рамках достигнутой договорённости. Они не созванивались, не встречались больше. Видимо, и одной встречи Лёхе за глаза хватило. Вторично переломить свою натуру, своё отношение к Светлане у него не получалось. И слава богу. Она всегда крайне дискомфортно чувствовала себя в его обществе. Если бы не Дрон, стала бы она со Скворцовым общаться, как же! Увы, у них был один друг на двоих. С таким положением дел приходилось считаться.

Светлана, памятуя о бескорыстном и частенько весьма своевременном заступничестве Дрона, положила себе два раза в неделю непременно звонить Юрке, при случае и встречаться. По возможности тактично наседать на его пристрастие к алкоголю. К собственному удивлению, решение своё проводила в жизнь неукоснительно. Сначала Дрон недоумевал, для чего это она начала бомбардировать его звонками. Больше радовался, чем тяготился. Потом догадался. Взмолился однажды:

- Светка! Ну что ты меня всё время пилишь? Я на ком женат, на тебе или на Таньке?

- А что, Таня терпит? - нарочито театрально изумилась Светлана. Она никогда не видела Таню. Знала о ней совсем немного. То, что посчитал возможным обнародовать Скворцов. Да, пожалуй, отдельные реплики и оговорки Дрона давали скудную информацию.

- У меня лучшая в мире жена! - расхохотался Дрон. - Мы тут у меня гулеванили одной компанией. Сутки, наверное. Перебрали, само собой. И разом все отключились. Просыпаюсь на следующий день, к обеду где-то. головка бо-бо, сама понимаешь. Еле глаза продрал. Гляжу мутным взором, а на столе пиво стоит. Два баллона, не меньше. Прикинь, да? Мне все мужики завидуют.

- И Скворцов? - ехидно осведомилась Светлана.

- Нет, - снова захохотал Дрон. - Лёха Скворцов - это та же Светка Кравцова. Только в портках и с кислой рожей. Лучше расскажи, как у тебя на работе.

Юрка всегда точно знал эффективный способ не только прервать нравоучения приятельницы, но и подтолкнуть разговор к завершению. Светлана не особо распространялась о рабочих делах. Не любила. Достаточно того, что однажды попросила помощи в поисках нового места. Получила обещание пусть и не сразу, но поспрошать народ и вообще иметь в виду данный вопрос. На том успокоилась. Старалась не заикаться о своих делах. Впрочем, дел-то никаких особых не было.

Жизнь походила на конвейер. Дом, где помещались любящие и любимые мама с папой, старающиеся ходить вокруг ненаглядной дочери на цыпочках, где эта дочь спала, ела, читала, готовилась к урокам и пряталась от реальности. Школа, где не было душевно расположенных к ней людей, где всё время приходилось быть начеку, контролируя каждый жест, взгляд, слово, где тратились все силы и лучшие дни жизни. Ещё дорога между домом и школой, где происходили ни к чему не обязывающие встречи со знакомыми лицами и разговоры ни о чём с этими лицами. Иногда продуктовые, промтоварные рынки и книжные магазины. С лотков Светлана книг не покупала. Брезговала. Не лотками, книгами в их ассортименте. По субботам регулярно случались поездки на оптовый рынок вместе с родителями. Таким приблизительно манером обстояли у Светланы дела. Она вдруг начала мечтать об отпуске на даче. Там обычно лениво и неторопливо один день перетекал в другой, знаменуя эти перетекания по большей части буйными красками закатов и нежными, пастельными тонами рассветов. И разговоры с родителями, с соседями или просто знакомыми людьми так же неторопливо, плавно возникали, не обрываясь на полуслове. И спалось крепко. И светло мечталось на ступеньках крыльца. Там можно не прятаться от реальности.