Четыре Ступени (СИ) - Квашнина Елена Дмитриевна. Страница 76

Если существуют в природе ангелы-хранители, то Светлане достался добросовестный и порядочный, стукнул её в нужный момент по темечку. Как озарение вспомнился один из рассказов Дрона. Не иначе, ангел-хранитель память ей тряхнул.

- У кого дома есть ведро, таз, трёхлитровая банка, сода, марганцовка?

Мальчики, смертельно перепуганные состоянием Серёжи Николаева, очнулись, зашевелились. Несмело потянули вверх руки. Прямо урок английского языка, да и только.

- Мне нужно ведро с водой, - решительно заявила Светлана, - банка, таз и всё остальное. Да, ещё полотенца. И чтоб всё это было здесь через пять минут. Ну, живо!

Мальчики засуетились, толпой рванулись вон из подвала, застряли в дверях. Светлана на них больше не смотрела. Сняла пальто, бросила его на ломберный столик. Возле дивана остались стоять каменными истуканами Ковалёв и Рябцев.

- Рябцев, возьми мой мобильник, - она, не глядя, порылась в сумочке, ощупью нашла телефон, достала, протянула Витьке. Сама другой рукой пыталась приподнять Николаева. Маленький, а тяжёлый.

- Быстро звони в “скорую”, ноль три.

Рябцев вскинулся, точно его кнутом огрели. С бешенством выдохнул:

- Вы обещали… Я поверил, что вы никому… А вы, вы…

Никогда раньше Светлана не попадала в патовые ситуации. Сейчас надо прикрикнуть на Рябцева, жёстко надавить. Как Дубов в походе. Давить она не умела. Сказала очень серьёзно, очень спокойно, очень вежливо:

- Понимаешь, Витя, домашними средствами мы помочь Николаеву не сумеем. Сумеем только продержаться до приезда настоящих врачей. И то, я не уверена, что сумеем. Если Серёжа Николаев умрёт, это будет на вашей совести. На твоей, прежде всего, потому что ты самый умный и решительный в классе. Надеюсь, и не трус.

Она приподняла наконец Николаева. Села на диван, наверняка в нём блохи, придерживая мальчика уже обеими руками. Дрон ей рассказывал однажды, что необходимо держать голову повыше. Он, правда, алкогольное отравление имел в виду. Но вдруг?

- И ещё, Витя, - продолжила она не так спокойно. - Я слово своё всегда держу. Но врачи тебе такого слова никогда не дадут. Они и родителям сейчас сообщат, и завтра в школу. Так ты приготовься заранее. Ответ придётся держать тебе, другим мальчикам. И мне вместе с вами.

- А вам-то за что?

- За то, что допустила.

- Ни хрена себе! И с работы уволить могут? - хмуро спросил он, одну руку засунув в карман, другой сжимая коробочку мобильного телефона. Светлана отчего-то вспомнила ученический сленг:

- Легко.

- Ну ни хрена себе! - повторил Витька. Позвонил в “скорую”, продиктовал адрес. И надолго замолчал, обдумывая что-то. Ковалёв участия в разговоре не принимал. Внимательно рассматривал ногти у себя на пальцах.

Светлана осталась наедине со своим страхом. Страх разрастался в геометрической прогрессии. У Николаева стали закатываться глаза. Кошмарная картина. Хорошо, скоро начали прибывать мальчики с вёдрами, тазами, банками. Куда они столько натащили? Было же сказано: в одном экземпляре. Она предпочла не отвлекаться на второстепенное, быстро давала указания. Мальчики заливали воду в банки, поочерёдно мешали соду и марганцовку. Светлана держала Николаева над тазом почти навесу, старалась задирать ему голову, постоянно стремящуюся вниз, к полу.

Когда “скорая” приехала, Николаев уже почти внятно бормотал, слабо отбиваясь от очередной банки с содовым раствором. Светлана была мокрой с головы до ног. Костюм в пятнах соды и марганцовки, в Серёжиной рвоте. От запахов её мутило.

Бодрые, грубовато-хамоватые врачи, в синих с оранжевым куртках, собирались делать промывание. Несли пластиковый колпак с длинным шлангом. Оценив обстановку, сказали Светлане:

- Вы всё сделали правильно. Медик?

Она отрицательно покачала головой. Выдавливать из себя слова сил не хватало. Пошла к дальнему ведру с неиспользованной водой. Чистила костюм, пока врачи осматривали Николаева, что-то ещё делали с ним. Видела, как Рябцев отвечал старшему из врачей, тот записывал ответы Витьки в листок.

Николаева повезли в больницу. Выволакивали из подвала на носилках, сам двигаться не мог. Ребята гурьбой шли следом. Светлана, надев пальто, прихватив сумку и мобильный, выходила последней.

“Скорая” уехала. Светлана вздохнула и отправилась домой, стараясь уйти незамеченной. Думала об испорченном в усмерть костюме. Воспитательную работу среди мальчиков непосредственно сейчас проводить была неспособна. Потом. Завтра. Завтра обязательно. Но не сейчас. Одна шла недолго. Услышала за спиной дружный топот ног. Обернулась. Её ученики маршировали за ней на некотором уважительном расстоянии.

- Вы это зачем? - удивилась она. - Шпионите?

- Не-а… - подал голос Ковалёв. Единственный из всех, он за целый вечер не проронил ни звука.

- Мы вас проводим малька. А то уже темнеет. Ещё прие… - он осёкся, быстро поправился, - привяжется козёл какой-нибудь.

- Какой козёл? - не поняла Светлана.

- Какой-нибудь. Отвязанный.

- Ох, Ковалёв, - Светлана покачала головой в надежде - Ковалёв догадается о невысказанном ею, как и она догадалась, что за слово он чуть не ляпнул.

- А что Ковалёв? Я четырнадцать лет Ковалёв. И вообще, Светлана Аркадьевна, зовите меня просто - Ильич.

Обрывок старого анекдота получился хорошей, к месту шуткой. Ковалёв, по свидетельству о рождении, значился Александром Ильичём. Светлана запомнила, потому как это отчество ранее ей не встречалось. Она рассмеялась словам Шурика и позволила мальчикам проводить себя до подъезда. Шли теперь все вместе. Мальчишки наперебой рассказывали разные случаи, махали руками. О Николаеве никто не заикнулся. Светлане показалось, они специально избегали опасной темы, специально старались вспоминать истории посмешнее. Отгораживались от собственного страха, от чувства вины.

У подъезда она с ними распрощалась. Поднималась по лестнице, пытаясь обдумывать своё поведение. Так ли действовала, как следовало? Опять услыхала за собой шаги. Кто-то бегом догонял её. Испугаться не успела, увидела Рябцева. Он остановился, перевёл дух и выпалил:

- Светлана Аркадьевна, я не хотел при пацанах… Вы не переживайте, вас не уволят. Про вас в школе ничего не узнают. Я врачу другие назвал…

- Что другие? - брови у Светланы медленно поползли вверх.

- Ну, имя там, фамилию с отчеством. Не ваши. Только вы и сами молчите, не проболтайтесь.

- Хорошо, Витя. Спасибо тебе.

- Вам спасибо, Светлана Аркадьевна.

Рябцев до ушей улыбался. Хорошо так, светло и доверчиво. Она начала улыбаться в ответ. На том и расстались.

На следующий день после третьего урока, на спешно созванной планёрке Светлана услышала историю про таблетки из уст директора. И уж вовсе фантастические подробности от завуча. Галина Ивановна не ограничилась подробностями. Воспользовалась случаем отругать Светлану за плохую воспитательную работу в классе. Припомнила поход вместо наказания. Дескать, последствия не заставили себя ждать. Ругала за полное незнание жизни своих учеников, за ряд других промахов. Светлана с трудом удерживалась от едкого ответа. Ей очень хотелось сообщить завучу, мол, знала о несчастном случае накануне и всё происходило не совсем так, вернее, совсем не так. Но вовремя вспомнила о предупреждении Рябцева. Несмотря на глубокую уязвлённость, гордыню смирила и промолчала. Поддержка вновь пришла с неожиданной стороны. Встал вдруг Дубов и заявил: классный руководитель вовсе не обязан пасти по вечерам учеников. Что же касается наркотиков, то это забота всего педколлектива, но прежде всего родителей. Не может школа весь воспитательный процесс полностью взять на себя. Получаются виноватыми одни учителя. А родители здесь - сторона? Зачем тогда детей рожали, если воспитывать не хотят, на школу перекладывают? Физичка Эльза, старая грымза, заспорила с ним. Вмешалась Сорокина. Зашумели сразу все присутствующие. Планёрка была сорвана. Прогремел звонок на урок. Его не услышали, чрезмерно увлеклись взаимными обвинениями. Светлане удалось незаметно выбраться из учительской, пока коллеги громко обвиняли друг друга в равнодушии, попустительстве и невольном саботаже. Павел Николаевич вышел следом. Окликнул: