Жатва - Герритсен Тесс. Страница 86
Рядом с Тарасовым стояла инструментальная тележка, а на ней лежал шприц с сукцинилхолином. В резервуаре препарата оставалось более чем достаточно, чтобы угомонить этого ребенка. Тарасов медленно сдвинулся в сторону, затем переступил через тело Ходелла и расползающуюся лужу крови. Дуло пистолета тоже переместилось, заставив Тарасова замереть.
Мальчишка вовсю плакал, всхлипывая и хватая ртом воздух.
– Все хорошо, – попытался успокоить его Тарасов. Хирург улыбнулся мальчишке: – Ты не бойся. Я помогаю твоей подруге. Делаю так, чтобы она выздоровела. Она очень больна. Ты этого не знал? Ей нужен врач.
Взгляд ребенка застыл на столе. На распластанной женщине. Он сделал шаг вперед, потом еще один. Из его груди вырвался не то плач, не той вой. Мальчишка не слышал, как мимо промчался анестезиолог, спешащий убраться из операционной. Не слышал он и слабого гула приближающегося вертолета. Сюда летели, чтобы забрать плоды жатвы.
Тарасов взял с подноса шприц. Осторожно приблизился к столу.
Мальчишка поднял голову. Его всхлипывания превратились в отчаянный крик.
Тарасов поднял шприц.
В то же мгновение мальчишка взглянул на хирурга. В его глазах больше не было страха. Только злость.
Он прицелился и выстрелил в последний раз.
26
Этот странный ребенок не отходил от постели Эбби. Едва только ее перевезли из постоперационной палаты в реанимацию хирургического отделения, он сел рядом. Маленький бледный мальчишка, похожий на призрака. Дважды медсестры брали его за руку и выводили из отсека, и дважды он возвращался. Теперь он стоял, вцепившись в боковое перильце. Его взгляд умолял ее проснуться. Хорошо хоть истерика прекратилась. А когда Кацка впервые увидел его на корабле… Хрупкий ребенок, склонившийся над растерзанным телом Эбби. Он плакал навзрыд, умоляя ее не умирать. Во всяком случае, Кацке так показалось. Он не понимал ни единого слова из сбивчивой мальчишечьей речи. Но страх и отчаяние были понятны без перевода.
В смотровое окошко постучали. Повернувшись, Кацка увидел Вивьен Чао. Китаянка жестами просила его выйти. Кацка вышел.
– Мальчику нельзя здесь оставаться на всю ночь, – сказала она. – Медсестры жалуются. Да и вымыть его не мешало бы.
– Они при мне пытались его увести, но он поднимал жуткий крик.
– Может, вы поговорите с ним? – предложила Вивьен.
– Я же не знаю русского. Вы ведь тоже?
– В клинике есть переводчик. До сих пор его ждем. Почему бы вам не поступить по-мужски властно? Взять и вывести.
– Не торопите вы его. Дайте мальчишке прийти в себя.
Кацка повернулся к смотровому окну и взглянул на Эбби. Усилием воли он прогнал другую картину. Он знал: та картина будет преследовать его до конца дней… Эбби на операционном столе. Вскрытый живот. Внутренности, жутко поблескивающие в ярком свете. И хнычущий мальчишка, обнимающий ее голову. А на полу, в лужах крови, – двое знаменитых хирургов: мертвый Ходелл и Тарасов, без сознания, но живой. Как и всех, кто был на борту корабля, Тарасова заключили под стражу.
Грядут новые аресты. Следствие только начиналось. Но федеральные власти уже смыкают кольцо вокруг «Компании Сигаева». Судя по показаниям экипажа, масштабы поставки живых доноров и торговли органами были гораздо шире, чем они думали. Кацка и представить себе не мог, куда вела ниточка, за которую потянула Эбби.
Он моргнул, возвращая себя к действительности. Живот Эбби был покрыт целым слоем повязок. Ее грудь поднималась и опускалась. Монитор отмечал стабильную работу сердца. Кацка содрогнулся, вспомнив, как он запаниковал на корабле, когда монитор стал показывать остроконечные пики. Он боялся, что Эбби вот-вот умрет. А вертолет с Вивьен и Уэттигом находился еще в нескольких милях от корабля.
Кацка провел рукой по смотровому окну. Он почему-то все время моргал.
– Кацка, она быстро поправится, – тихо сказала за спиной Вивьен. – Мы с Генералом умеем работать.
Кацка кивнул и молча вернулся в отсек.
Мальчишка поднял на него глаза. Такие же влажные, как у самого Кацки.
– Эб-би, – прошептал мальчишка.
– Да, парень. Ты уже знаешь ее имя, – улыбнулся детектив.
Они оба смотрели на постель. Никто из них не знал, сколько времени прошло. Наверное, достаточно. Тишину нарушало лишь ритмичное попискивание кардиомонитора. Двое мужчин – большой и маленький – несли вахту у постели женщины, которую плохо знали, но которая вдруг стала очень дорога им обоим.
– Пошли, – наконец сказал Кацка и протянул мальчишке руку. – Сынок, тебе надо поспать. И она пусть спит.
Мальчишка недоверчиво поглядел на Кацку, потом неохотно взял протянутую руку.
Они шли вместе по коридору реанимации хирургического отделения. Пластиковые шлепанцы мальчишки шаркали по полу. Маленький русский вдруг остановился.
– Что там? – не понял Кацка.
Мальчишка застыл возле смотрового окошка другого отсека. Кацка тоже остановился.
Там рядом с койкой был мужчина. Он сидел, обхватив голову. Все его тело сотрясалось от беззвучных рыданий.
«Есть то, чего даже Виктор Восс не может купить, – подумал Кацка. – А впереди – сплошные потери. Потеря жены. Потеря свободы».
Детектив посмотрел на Нину Восс. Ее бледное лицо казалось сделанным из тонкого фарфора. Полуоткрытые глаза были подернуты пеленой надвигающейся смерти.
Ребенок прильнул к стеклу.
В глазах женщины вдруг мелькнул последний проблеск жизни. Она увидела мальчишку. Ее губы изогнулись в молчаливой улыбке. Потом она закрыла глаза.
– Нам надо идти, – тихо сказал Кацка.
Мальчишка посмотрел на него и покачал головой. Детективу оставалось лишь беспомощно наблюдать, как спаситель Эбби возвращается в ее отсек.
Только сейчас Кацка почувствовал, до чего же он устал. Он еще раз посмотрел на раздавленного горем Виктора Восса. На умершую женщину, чья душа, наверное, в этот момент покидала тело.
«Как мало времени нам отпущено, – подумал Кацка. – Как мало времени побыть в этом мире с теми, кого мы любим».
Детектив вздохнул. Он вернулся в отсек Эбби и встал рядом с мальчиком.