Безупречный муж - Гарднер Лиза. Страница 2

Джим открыл дверь машины и выбрался наружу. Он был готов.

Над ним раскинулось безоблачное голубое небо. Перед ним, в обрамлении ярко-зеленых беркширских холмов лежала средняя школа Маунт-Грейлок. За его спиной раскинулась бесконечная долина, с полями, лишь кое-где помеченными точками красных загонов и бело-черными стадами голштинских [4] коров. Джим глубоко вдохнул воздух, напоенный острым ароматом сосен, свежескошенной травы и молока с близлежащих ферм. Он прислушался к повторявшимся лозунгам группы поддержки: «Вперед, на борьбу, к победе. Вперед, на борьбу, к победе». Длинные, стройные ноги Терезы взмывали в небо.

– Мы из Грейлока и этим гордимся, если нас не слышно, мы еще подсуетимся.

Джим улыбнулся и шагнул в роскошь яркого весеннего дня. Он поймал взгляд девушки в тот момент, когда ее стройное тело изогнулось и помпоны взлетели в воздух. Она чисто рефлекторно улыбнулась в ответ.

Джим снял темные очки. Глаза Терезы расширились. Он продолжал улыбаться своей самой очаровательной улыбкой до тех пор, пока девушка, наконец, не вспыхнула от смущения и не отвела взгляд. На расстоянии ста футов [5] от него, находясь за проволочной изгородью, Тереза перевела глаза на значок Джима. Он заметил, что она внезапно занервничала и, казалось, задумалась, но потом ее прекрасные карие глаза вернулись к лицу Джима.

Тогда он понял, что она – его. Он четко зафиксировал тот момент, когда волнение исчезло из ее взгляда и его заменила робкая нетерпеливая надежда.

Он почувствовал невероятный приток сил.

В ушах у него прозвучал голос отца, низкий и успокаивающий, такой, каким он был до тех пор, пока все не провалилось в тартарары. Его отец рассказывал притчу: однажды черепаха и скорпион попали в сильное наводнение. Хотя и сильно испуганная, черепаха пообещала опасному животному, что перевезет его на другой берег, через бурлящие воды, если только скорпион обещает не жалить ее. Тот дал черепахе слово и забрался на ее панцирь. Они бросились в воду, и черепаха изо всех сил заработала своими короткими сильными лапами, чтобы добраться до противоположного берега. Волны неслись им навстречу, заставляя черепаху отступать. Она гребла и гребла, стараясь продвигаться вперед даже наперекор волнам. Волны становились все больше. Черепаха выбивалась из сил. Скоро даже легкий скорпион стал для нее неподъемным весом, который грозил потопить ее. Однако черепаха так и не попросила его спрыгнуть с панциря. Она гребла все настойчивее, и, наконец, вдали замаячил противоположный берег. Теперь казалось, что они действительно до него доберутся.

И в этот момент скорпион ужалил черепаху. Просто наклонился и впрыснул яд ей глубоко в тело. В шоке черепаха посмотрела на него – яд уже проник в ее кровь, и ее ноги превратились в свинец. Она больше не могла двигаться. Они стали тонуть. В самый последний момент, когда соленая вода уже заполняла ее нос и рот, черепаха выкрикнула:

– Зачем ты это сделал? Ведь ты погубил нас обоих!

– Вот такой я гнусный скорпион, – просто ответил убийца.

Джиму эта история очень нравилась. Он ее хорошо понимал, потому что сам был таким же. Всю жизнь он был уверен, что лучше всех других на Земле: умнее, быстрее, хладнокровнее.

Он всегда получал то, что хотел.

Сейчас он улыбался очаровательной семнадцатилетней девушке Терезе Мэтьюз. Он позволил ей получше рассмотреть полицейский значок округа Беркшир, который так нелегко ему достался. Его рука любовно погладила дубинку, висящую у пояса.

Посмотри же на меня, Тереза. Посмотри на своего будущего мужа.

Вначале все было очень просто.

Вначале…

Глава 1

Джей Ти Диллон был пьян. Снаружи раскаленное от жары солнце находилось прямо в зените, отбеливая кости и выжигая горы. Казалось, что кактусы плывут по волнам зноя, а полынь обугливается прямо на глазах. Все население Ногалеса [6], прячущееся в комнатах с задернутыми от жары окнами и покрывающее себя кубиками льда, проклинало Господа Бога за то, что Он перенес августовский апокалипсис на сентябрь.

Но он этого не замечал.

Джей Ти лежал на спине в комнате своего дома, построенного в колониальном стиле, посреди прохладного зеленого оазиса. В правой руке он сжимал серебряную рамку с фото улыбающейся женщины и очаровательного мальчугана. В левой была зажата пустая бутылка из-под текилы.

Над ним вращался вентилятор, гонявший охлажденный воздух по гостиной. На полу лежал цветной ковер, изготовленный индейцами навахо, который впитывал его пот. Комната была тщательно убрана и со вкусом обставлена плетеной мебелью.

Он переставал замечать такие подробности после первого дня «неразбавленной текилы». Любой морской пехотинец знает, что запой – это настоящее искусство, а Джей Ти считал себя настоящим Микеланджело текилы.

Первый стакан убирал жжение в горле, второй – убивал вкус первого. На второй половине бутылки ни один настоящий мужик уже не обращал внимания на кактусовый самогон, льющийся по пищеводу в желудок и рано или поздно попадающий ему в мочевой пузырь.

К концу первого дня Джей Ти терял всякую способность соображать. Вентилятор на потолке превращался в доисторическую птицу, а плетеный диван – в тигра, лежащего в засаде. У самого жесткого и беспощадного морского десантника в мире начинались непонятные приступы. Когда он закрывал глаза, мир начинал пьяно вращаться вокруг него, поэтому первую ночь ему пришлось провести, уставившись взглядом в потолок и пальцами поддерживая веки открытыми.

Сейчас шел четвертый день «неразбавленной текилы» – Джей Ти уже давно ничего не соображал, и его тело частично капитулировало перед алкоголем. Началось все с лица. Он сидел перед бассейном, отхлебывая классную «Куэрво Голд» [7], и внезапно почувствовал, что больше не ощущает своего носа. Джей Ти попытался нащупать его пальцами – бесполезно. Нос исчез. Час спустя исчезли его щеки. Ни колючей щетины, ни запаха пота. Щек у него тоже не было. И вот теперь, не так давно, исчезли губы. Он попытался открыть рот, но не смог. Губы исчезли.

Пить стало очень сложно, а ведь у него было еще целых двадцать четыре часа на пьянку.

Джей Ти медленно повернулся на бок и обнаружил, что у него еще остались руки и какая-то часть сквашенного мозга. Он крепко зажмурил глаза, и за веками возникли туманные образы. Когда-то он был чемпионом по плаванию и по стрельбе. Он хорошо помнил приветственный запах хлорки в бассейне и приятную тяжесть орехового приклада винтовки. Он был десантником с «врожденным талантом и массой потенциала», прежде чем его отправили в отставку.

После Корпуса морских пехотинцев пришел черед образу наемника. В этом качестве Джей Ти выполнял задания, о которых никогда никому не рассказывал, иначе ему пришлось бы убить своих слушателей. Следующий образ был более размытым, со все еще острыми краями, как будто даже после четырех дней «неразбавленной текилы» мог причинить боль. Джей Ти опять был в Штатах, рядом стояла Рейчел, и он был ее мужем. Опустив глаза, он увидел маленького мальчика, вцепившегося ему в руку, – Джей Ти был его отцом.

А сейчас он был алкашом.

Появился его слуга, Фредди, который забрал у него из рук фотографию и положил ее в сейф, где она и будет дожидаться следующего сентября.

– Как вы себя чувствуете, сэр?

– Что?

В комнату заползла его игуана, волоча свой четырехфутовый хвост по полу, выложенному красной плиткой.

«Тревога! Годзилла атакует!» – закричала текила у него в крови. Другая, вменяемая, часть его мозга прошептала иссушенными, резиновыми губами:

– Глаг, уматывай. Я серьезно.

Глаг демонстративно проигнорировал его и удобно устроился в солнечном луче, который падал в комнату сквозь жалюзи. Джей Ти любил Глага.