Знаменитая героиня - Бэлоу Мэри. Страница 4

В зале действительно присутствовали несколько титулованных особ. У Коры задрожали колени – весьма неприятное чувство, если ты стоишь на виду у всех. Она пыталась убедить себя в том, что ни к чему испытывать благоговение перед титулами. К примеру, Джейн носит высокий титул, и в то же время она – обыкновенная милая девушка. И папа всегда говорил, что титул и происхождение не добавляют человеку ничего, кроме высокомерия. Богатство и собственность – вот что дает возможность получить от жизни все, что ты хочешь. Сама Кора не была полностью с этим согласна, но в данный момент эта мысль ее утешала.

Она заставила себя взглянуть на окружающих как на обычных людей – с двумя глазами, носом, ртом… Куда бы она ни смотрела, везде взгляд ее упирался в стену из драгоценных камней, кружев, перьев и… поднятых на нее любопытных лорнетов. Грозные леди и еще более грозные джентльмены. Все они выглядели безупречно-устрашающе – в черных фраках и бриджах недавно вошедшего в моду фасона, над которым ее отец и Эдгар всегда посмеивались. Как и прочие представители среднего класса, они не упускали вознежности сказать что-нибудь язвительное о тех, кто не был похож на них самих.

Вдруг она заметила джентльмена, который своим костюмом выделялся из толпы не хуже пресловутой белой вороны. На нем были ярко-бирюзовый фрак, серебристо-бирюзовый жилет и серебристые же бриджи до колен. Манжеты белоснежной рубашки были обшиты неимоверным количеством кружев и наполовину закрывали кисти рук; жабо представляло собой настоящее произведение искусства. Эдгар непременно сказал бы, что со слуги этого джентльмена, наверное, сошло семь потов, прежде чем он смог добиться такого совершенства. Лицо поверх этого великолепия выражало такое презрение, словно этого джентльмена раздражал даже факт собственного существования.

Кора тут же подумала о павлине – Эдгар окрестил бы его именно так. Припомнив, что смеяться позволительно только очень тихо и лишь в подходящий момент, Кора поспешно зажала рот рукой. Как было бы замечательно, если бы Эдгар оказался сейчас с ней и комментировал это представление.

Правда, рядом с" ней Джейн, которая обладает нормальным чувством юмора. Кора повернулась было к ней, чтобы пошутить по поводу внешности одного из гостей, как вдруг заметила, что этот человек направляется к ним. Шутка буквально застряла у нее в горле. «Павлина» сопровождал безупречно элегантный, в одежде темно-зеленых оттенков, герцог Бриджуотер.

Кора внезапно поняла, зачем они идут в их направлении. «Ну и денек, – подумала она. – Я совсем перестала соображать».

Она всегда была неуклюжей. Лет с двенадцати эта проблема буквально преследовала ее по пятам. Эдгар называл ее ходячим несчастьем, а отец, завидев на ее лице выражение мрачной решимости или рассеянности, привычно поднимал глаза к небу, словно спрашивая Всевышнего: «Почему все это должен переносить именно я?»

Мисс Грэм, гувернантка Коры, относилась к ней терпимее других. Она была мягче мужчин, среди которых девочка росла. Она старалась объяснить ей, что ее организм развивается слишком быстро и ее неуклюжесть с возрастом пройдет. Кора никак не могла привыкнуть к тому, что она уже не ребенок, а девушке не к лицу вести себя с детской непосредственностью. Мисс Грэм говорила, что детскость Коры еще не может примириться со столь стремительно развивающейся в ее теле женственностью, но в конце концов гармония разума и тела обязательно наступит. Теперь Кора уже избавилась от своей неуклюжести, но так и не дождалась гармонии своего характера с внешним обликом.

В данных обстоятельствах ей оставалось только спокойно стоять и ждать, когда герцог Бриджуотер подойдет поприветствовать свою мать и сестер и, может быть, представить ей этого «павлина». Просто стоять и не шевелиться. И непонятно почему Коре вдруг вздумалось сделать шаг им навстречу. На самом деле она и не отдавала себе отчета в том, что движется, пока ее сжатые тесными туфлями ноги вдруг не заупрямились. Вовсе не собираясь демонстрировать всем свою неловкость, Кора споткнулась и вскрикнула – в самом неподходящем для этого месте, у всех на виду.

Она натолкнулась на «стену», и только это спасло ее от того, чтобы не растянуться на полу во весь рост и ославиться окончательно. Только секунду спустя она осознала, что это не стена бирюзового цвета, а грудь джентльмена, – и совсем растерялась. Вместе с тем неизвестно почему Коре вдруг стало так смешно, что она не выдержала и расхохоталась. О, это был не сдержанный смешок дамы, нет, а настоящий хохот, привлекший всеобщее внимание. Кора утешала себя лишь тем, что, быть может, ей только кажется, что все в зале в этот момент смотрят на нее.

– Упс! – услышала она словно со стороны свой голос. Сколько раз мисс Грэм говорила, чтобы Кора никогда не употребляла этого слова. – Нельзя ли мне вернуться в карету и начать все сначала? – И тот, кто это сказал, снова – на этот раз противно – захихикал, словно глупенькая двенадцатилетняя девочка.

Только теперь она заметила, что его светлость уже начал разговор – очень спокойно и вежливо, чтобы отвлечь внимание от себя, своей матери и сестер. Кора решила, что именно так и должен вести себя настоящий джентльмен. Она побаивалась его с того самого момента, когда Элизабет и Джейн рассказывали о нем со смешанным чувством робости и обожания. Он был так безупречно элегантен, красив и вежлив, что, повесь он себе на лоб табличку с надписью «Герцог», и то не стало бы более очевидно, кто он такой.

Вдруг Кора поняла, но, к сожалению, слишком поздно, что ей представили спутника герцога, а она не расслышала его имени. И когда он назвал ее имя – «мисс Даунс» – и склонился над ее рукой, она смогла только натянуто улыбнуться.

«Как хорошо, что он выше меня ростом», – вдруг подумала Кора. Многие мужчины были значительно ниже ее. У него, также в отличие от многих, не виднелось на макушке лысины. Его густые волосы, решила Кора, уложены так искусно, что, подуй здесь ветер, они все равно будут выглядеть идеально. Наверное, он каждую неделю проводит несколько часов со своим парикмахером. Она взглянула на его ухоженные руки, слишком белые и нежные для мужчины. А может быть, и не слишком. Может, ему даже нравится выглядеть как павлин.

Кроме неуклюжести, она с детства страдала от своей неспособности сосредоточиться на окружающем. Иногда посреди разговора она внезапно понимала, что ничего не слышит и мысли ее где-то далеко. Сейчас именно так и произошло. Она задумалась о лысинах и павлинах и пропустила что-то важное, не расслышала, как зовут этого человека и кого ее светлость называет знаменитой героиней, которой они всю жизнь будут обязаны.

– Да-да, в самом деле, – добавил он в ту минуту, когда Кора снова обрела чувство реальности, слегка кивая в ее сторону.

– О нет! – воскликнула Кора, понимая, что речь идет о ней. – Я, просто ни о чем не думая, прыгнула в реку. Ничего героического в этом не было. Да еще и утопила при этом свою новую шляпку.

«Безымянный» джентльмен, который не был бы безымянным, если бы она оказалась немного внимательнее и услышала его имя, улыбнулся и поднял к глазам лорнет, усыпанный драгоценными камнями, по, всей видимости, сапфирами. Кора готова была поспорить, что это настоящие камни, а не подделка. Она вдруг подумала о том, что у него, наверное, специальный лорнет к каждому костюму, и опять захихикала.

– Действительно, настоящая героиня, – проговорил джентльмен, и его голос прозвучал как раз под стать его томному и скучающему лицу. – Может быть, другая женщина и стала бы рисковать жизнью ради ребенка, но вряд ли какая-нибудь из них согласилась бы пожертвовать своей шляпкой.

Кора изумленно уставилась на него. Неужели он не шутит? Нет, кажется он говорит серьезно.

– Ваша светлость, – поклонился он герцогине, – с вашего позволения я прошу мисс Даунс оказать мне честь и принять мое приглашение на первый танец.

– Да, конечно, лорд Фрэнсис, – согласно кивнула герцогиня. – Я уверена, что Кора будет рада принять ваше приглашение.