Кровавая луна - Бэнис Виктор Дж.. Страница 24

— Да, — согласилась Джинни. — Но все, что вы рассказали, просто объясняет ложные поверья, касающиеся вампиров. А вы говорили, что вампиры существовали на самом деле.

Пол утвердительно кивнул. Было видно, что ему пришлась по душе сообразительность Джинни.

— Существовали. Не забывайте, что наряду со всеми этими страшными сказками существовали и различные формы психозов, ментальных аберраций, если хотите. Вполне возможно, что многие психически неуравновешенные люди становились вампирами после очередного бума.

Джинни подхватила его мысль:

— После каждого кошмарного преступления находится парочка психопатов, делающих ложные признания в том, чего они никогда не совершали. По-моему, это очень похоже на то, что вы рассказываете. Очевидно, вампиры просто были в моде, если можно так выразиться, и нашлась пара-тройка слабонервных и впечатлительных типов, которые начали сами твердить, что они вампиры.

— Вы совершенно правы, — согласился Пол. — Я уверен, что подобное происходило сплошь и рядом.

Но дело в том, что действительно существуют люди с противоестественной тягой к крови, и это документально подтверждено в ряде книг по психиатрии. Кроме того, существуют и другие психические расстройства, которые тесно связаны с вампиризмом, — некрофилия, например, или некрофагия. Все это, конечно, очень громкие термины. Интересно, правда, что сам вампиризм так и не получил научного названия. Эксперты продолжают называть его вампиризмом, иногда псевдовампиризмом и уж совсем редко гемотимией. Насколько я понимаю, это одна из форм паранойи.

В легких формах больной просто воображает себя вампиром, возможно, даже мечтает о совершении актов вампиризма. А вот при более серьезной форме заболевания такой человек от фантазий и навязчивых состояний может перейти к действиям, соответствующим действиям настоящего вампира.

Пол о чем-то задумался. Казалось, он подыскивает верные слова, прежде чем сказать что-то очень важное. Наконец он заговорил:

— Когда-то давно в нашей семье был подобный случай: неродная тетка кого-то из наших далеких предков была казнена как вампир. Одному богу известно, в чем была ее истинная вина. Может быть, ей просто нравилось ловить бабочек на полянке, а это кому-нибудь показалось странным. Во всяком случае известно, что ей прокололи сердце раскаленным прутом...

Однако, не забывайте, что семейство было очень влиятельным. Своего рода хозяева дома. Если вы немного разбираетесь в людях, вы должны понимать, что их ненавидели и боялись за то, что они быки богаты, причем сказочно богаты в стране, где все очень бедны. Вампиризм был прекрасным поводом излить свою ненависть, и обвинение прилипло к тетушке. Это событие запятнало всю семью. От стыда покончил с собой ее кузен, и это только подлило масла в огонь. В те времена самоубийство считалось чем-то из ряда вон выходящим, а, значит, автоматически укрепляло веру окружающих в то, что обвинение было правильным. На протяжении целой цепи поколений на наше семейство смотрели как на выводок вампиров.

— Какая жестокость, — сказала Джинни. Она на минуту представила, каким проклятьем должно было стать подобное обвинение. Пол улыбнулся ей, и в его улыбке была благодарность за сочувствие.

— Да, действительно, — сказал он, — Конечно, семейство стало держать себя еще более высокомерно, и большую его часть эти события никак не затронули. Но все же нам пришлось замкнуться внутри собственных стен.

Некоторые ветви семейства эмигрировали, вот почему мы живем здесь, в Америке. Одним из последствий невежества, верного спутника высокомерия, было большое количество родственных браков. Эта ошибка оказалась трагической. В роду появились сумасшедшие. Хотя их, слава богу, было немного, этого оказалось достаточно, чтобы наше положение еще больше ухудшилось. Один добрый старый дядюшка вконец свихнулся от семейных легенд, и, вообразив себя вампиром, погнался за парочкрй крестьянок. Все закончилось тем, что его поместье было сожжено дотла. Пол тяжело вздохнул.

— Конечно, — продолжал он, — к тому времени, как мы приехали в Штаты, от семейства, в известном смысле слова, ничего не осталось, да и всемирная погоня за вампирами кончилась сама собой, но легенды продолжали жить, особенно внутри семейства. И вот здесь-то мы подходим к судьбе моего отца.

Джинни молча ждала, когда Пол соберется с духом. Она понимала, насколько трудна будет для него эта часть рассказа.

— Его главным минусом была слабохарактерность. Добавим к этому то, что он решил идти по стопам своего отца, то есть моего деда, человека с железной волей и очень жестким характером. Однако, ни мой отец, ни его родной брат не были готовы взвалить на себя его дела. Все пошло вкривь и вкось.

Отцу начало казаться, что на нас лежит проклятье, что мы обречены. И тут его родной брат кончает с собой. Позднее мы узнали, что это был всего лишь несчастный случай, но в то время отец воспринял смерть брата как злое предзнаменование и на этом перестал сопротивляться жизни.

Он сильно запил, начал употреблять наркотики. Фактически, сдался на откуп тому и другому. Но самым страшным для отца оказалась навязчивая идея о семейном проклятии, преследующем его. Где-то в самом темном углу своего сознания он укрепился в мысли, что он вампир.

Из-за всего этого нам пришлось уединиться на этом острове. Наши финансовые дела стали вконец плохими. Конечно, наша матушка делала все, что могла, но у нее не было опыта управления хозяйством и содержания недвижимости, да к тому же у нее на руках было двое малышей — я и мой брат Рэй. Вполне понятно, что все просто рухнуло. Одно за другим стали продаваться, закладываться, а то и просто отдаваться за долги наши имения. К тому моменту, как умер отец, у нас практически ничего не осталось.

Очевидно, Полу больше было нечего рассказывать. Он надолго замолчал, а Джинни сидела рядом с ним, задумчиво глядя на воду.

— Простите меня. Это очень тяжелая и мрачная история, — сказал Пол, повернувшись к Джинни. — И все же я очень рад, что теперь вы знаете все.

— Но это все в прошлом, — воскликнула Джинни. От волнения она даже вскочила с камня. — Все кончено! Зачем же вы позволяете старым легендам управлять вашей жизнью!

— Все кончено? — с горечью сказал Пол. — Вы в этом уверены? Вся наша семья несет на себе это проклятье на протяжении нескольких столетий, и из чего следует, что все действительно кончено?

Что если трагедия опять повторится? Откуда мне знать, что это проклятье не перейдет на моих детей?

Пол говорил с таким жаром, что Джинни поразилась силе его чувств.

— Но это невозможно! — Джинни в волнении заломила руки. — Нет девочки чудесней, чем ваша малышка Варда, и нет никого... никого... — Джинни хотела сказать «нормальнее», но слова застряли у нее в горле. Она сразу поняла, что это не так. Варда не была нормальным ребенком, просто уже потому, что жила ненормальной жизнью, и Джинни не могла бы с точностью сказать, что проистекало из чего.

Она вдруг вспомнила засов на двери и предостережение Пола, чтобы Джинни не оставалась с Вардой наедине.

По глазам Пола Джинни поняла, что тот догадывается, о чем она думает.

— О, нет! — воскликнула она. — Этого не может быть. Вы просто попали под чрезмерное влияние всех этих страшных легенд. Варда отличается от других детей только потому, что живет по-другому. Она какая угодно, только не психически неполноценная. К тому же, подобные вещи по наследству не передаются.

— Не передаются? Откуда нам об этом знать? — Пол выглядел совершенно растерянным. Он словно просил, чтобы Джинни помогла ему подавить смятение в собственной душе, и она схватилась за этот шанс, лихорадочно подыскивая нужные слова.

— Но... но она никогда ничего подобного не совершала...

Гримаса ужаса исказила его лицо. Джинни подумала, что Пол вспомнил что-то особенно жуткое. Он вдруг отодвинулся от нее, а потом — Джинни не успела даже осознать, как это произошло, — Пол соскочил с камня и быстрыми шагами двинулся вниз по тропинке, оставив Джинни наедине с ее тяжелыми мыслями.