Горе господина Гро. История, рассказанная сэром Кофой Йохом - Фрай Макс. Страница 19

Очарованный открывшимися возможностями, я первое время всерьез подумывал посвятить остаток жизни неспешным путешествиям из Куманского халифата в Шиншийский и обратно, но довольно быстро заскучал по столичной суете, веселой магии Сердца Мира и, смешно сказать, по благодушному, снисходительному к чужим слабостям умнику, в которого я там превращался. Так что несколько лет спустя я вернулся в Ехо и тут же принялся искать себе новое занятие. Проблема состояла даже не в том, что уандукские похождения и покупка дома на Гребне Ехо изрядно истощили мой кошелек, просто с возрастом я обнаружил, что для человека моего склада долгое безделье куда более утомительно, чем повседневные труды.

Ответ пришел сам собой и оказался для меня совершенной неожиданностью.

Вскоре после моего возвращения в доме ближайшего соседа, симпатичного старого купца Мухрая Бьятты, случилось несчастье. Таинственный грабитель, достаточно умелый и могущественный, чтобы усыпить бдительность нескольких дюжин охранных амулетов, пробрался в дом, вынес оттуда сундук с драгоценностями, а хозяина, когда тот попытался ему помешать, недолго думая превратил в огромную рыбу и выпустил в Хурон — это я уже потом выяснил, а поначалу считалось, что старик бесследно исчез. Полицейские, как всегда, бездействовали, а когда родственники Бьятты стали скандалить, требуя расследования, быстренько арестовали его внука, который жил в доме деда, — дескать, если парень не пострадал, значит, он и есть преступник. Тот факт, что молодой человек был владельцем доброй половины украденных ценностей и занимал комнаты на третьем этаже, куда грабитель попросту не добрался, во внимание принят не был. Мальчика заперли в одном из подвалов Управления полного порядка и почти сразу о нем забыли, на допросы не вызывали, даже кормили через раз.

Дело кончилось тем, что отчаявшиеся родственники моих соседей обратились ко мне, и я с удовольствием принялся за дело. Не вдаваясь в детали, скажу, что нашел и грабителя, и почти все украденные вещи, и, что оказалось самым трудным, самого старика, вернее, рыбу, в которую он превратился; вернуть ему прежний вид я не сумел, но тут пригодилась моя старинная дружба с ребятами из Семилистника, так, что Мухрай Бьятта снова стал человеком, хотя от привычки спать в бассейне, насколько мне известно, не избавился до самой смерти. Ну да невелика беда.

Но сложнее всего, оказалось, убедить полицейское начальство взять под стражу пойманного мною грабителя и, соответственно, выпустить Бьятту — младшего. Дескать, знать ничего не желаем, мало ли кого вы тут нам привели, настоящий преступник уже давно арестован, вот, кстати, пора бы его опять допросить, вдруг признается.

Отчаявшись добиться от полицейских мало-мальски разумного поведения, я запер грабителя в собственном подвале, благо с моими охранными амулетами он справиться не мог, и отправился к королю. Роль ябедника никогда меня не прельщала, но уж больно эти дурни из полиции меня рассердили. Ну и мальчишку надо было выручать, как ни крути.

Король внимательно меня выслушал и тут же все уладил, а мне сказал буквально следующее: вместо того чтобы жаловаться на существующее положение дел, следует его изменить. И добавил, что в роли начальника полиции Правого берега от меня будет куда больше пользы, чем от любого другого гражданина Соединенного Королевства. Дескать, он сам теперь удивляется, почему не подумал об этом раньше, да и я хорош: давно мог бы понять, что это занятие подходит мне куда больше, чем любое другое.

Сказать, что я был изумлен, значит, ничего не сказать. Но открыто возражать королю не решился, только попросил дать мне время на размышления. Гуриг согласился, но велел не упускать из виду: пока я думаю, нынешний начальник полиции будет по-прежнему занимать свое место, потому что выгнать его взашей — дело нескольких минут, но заменить, увы, некем. Это был очень серьезный аргумент Я-то намеревался тянуть паузу как минимум полгода, но пришлось уложиться в два часа, да и те я потратил в основном на прощание с мечтами о спокойной, размеренной жизни и необременительных трудах на досуге. Впрочем, если бы я был способен заглянуть в будущее и своими глазами увидеть, что мне предстоит, я бы, пожалуй, все-таки сбежал обратно в Куманский халифат, на худой конец занялся бы там торговлей рабами — а что, прекрасная профессия, и дней свободы от забот уж всяко побольше, чем у полицейских.

Однако я был все еще молод и неопытен, а потому никуда не сбежал.

Добрая дюжина лет ушла у меня только на то, чтобы полностью сменить кадры. Ясно, что городская полиция — не магический орден, лучших из лучших туда на службу не зазовешь, как ни старайся. Моя задача выглядела куда скромнее: найти и набрать к себе хоть мало-мальски сообразительных, здравомыслящих и способных к обучению людей. Но особенно высоко я ценил в подчиненных храбрость, и — я знаю, это признание в моих устах прозвучит довольно неожиданно, — доброе сердце. Полицейский, которого легко напугать, смешон; полицейский, равнодушный к чужому горю, страшен — эта нехитрая формула будет весьма неуместно выглядеть на страницах ученого трактата, зато на практике — самое то, цены ей нет.

Отбирая и обучая своих ребят, я учился вместе с ними. В сущности, я оказался совершено не готов к своей роли. Кто бы мог подумать, что изо дня в день поддерживать порядок на городском рынке много сложнее, чем распутывать хитроумные придворные или даже орденские интрига. А если учесть, что рынков в столице несколько дюжин, можно представить, насколько серьезно я влип. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что в первые годы был всего лишь меньшим злом, чем мой одиозный предшественник, — невелико достижение. Но время всегда работает на того, кто готов учиться, не жалея себя, так что уже пару лет спустя слово «полицейский» перестало звучать в устах горожан как оскорбление. Люди понемногу привыкали к мысли, что в случае неприятностей можно смело обращаться в Управление полного порядка: не факт, что там непременно помогут, но, по крайней мере, в подвале не запрут и пинком на улицу не вышвырнут, а внимательно выслушают и даже кружку камры нальют в утешение. Ну а когда вмешательство полиции приносило реальную пользу, на нас смотрели как на великих чудотворцев, сколь бы скромным ни казалось это достижение нам самим. Прошло еще немного времени, и столичные мальчишки начали с удовольствием играть в полицейских, а бывшие приятели, прекратившие со мной всякие отношения, когда я вступил в должность, принялись слать письма с извинениями; впрочем, у меня не было времени их читать. Да что там письма, о смерти родного отца я узнал из ежевечернего рапорта о прискорбных происшествиях, не требующих расследования, а потом до конца года не мог выкроить полдня, чтобы получить причитающуюся мне по завещанию часть наследства — впрочем, более чем скромную. Работа захватила меня целиком, к тому времени я как раз научился получать от нее такое удовольствие, что окончательно перестал мечтать не только об отставке, но даже об отпуске. Уйти и пропустить все самое интересное?! Ну, уж нет.