Мадам Шарли - Келли Сахара. Страница 24

– Я думаю, он так отчаянно хотел наследника, что помешался на своем желании. Он все время говорил о ребенке, которого «я выношу в своем теле» и который унаследует его имущество, и вскоре эта его манера выражаться натолкнула его на мысль, что самое главное тут, чтобы это был мой ребенок. Она глубоко вздохнула. – Он приказал своему камердинеру попробовать добиться того, что не удалось ему.

– Боже милостивый. – Джордан изо всех сил постарался изобразить удивление, но на самом деле эта история не была такой уж удивительной. Подобные вещи зачастую происходили там, где на карту были поставлены большие состояния.

– Его камердинер был очень крупным и грубым мужчиной, и он, похоже, очень гордился тем фактом, что, как он выражался, «оттрахал хозяйскую сучку». Самое плохое заключалось в том, что мне не особо хотелось в этом участвовать. Мой… мой муж меня держал, пока его камердинер выполнял за него его работу. Он заставил меня лечь к нему на колени, а его камердинер… проделывал всякие грязные вещи… Было, очень больно.

Ее голос сорвался, и минуту или две тишину в комнате нарушало только тиканье часов.

– Как бы там ни было… – Шарли удалось наконец справиться со своим голосом. Минута ее слабости явно миновала. – В общем, через несколько недель после этого он умер. Я приехала в Лондон, узнала, что унаследовала «Лунный дом», и начала новую жизнь. Ну, вот и все. Совсем неинтересная история жизни Шар… Шарли.

Джордан задержал дыхание, пытаясь справиться с гневом и тошнотой, которые накатили на него при мысли о том, что над Шарли так издевались. Неудивительно, что она воспитала в себе такое пугающее чувство самоконтроля. И неудивительно, что она впала в состояние шока после нападения Понсонби. Теперь Джордану многое стало понятно, а узнав, через что ей пришлось пройти, он ощутил такую боль внутри, какую и помыслить себе не мог.

– А какую роль во всей этой истории играет госпожа Мэтти? – спросил Джордан по большей части для того, чтобы у него было время прийти в себя, а не потому, что очень сильно хотел знать.

– Милая Мэтти. – Шарли улыбнулась. – Она должна была стать моей горничной после моего первого выхода в свет. Мама готовила ее именно для этого. Но после смерти мамы мы стали ближе, чем просто госпожа и горничная, я яростно билась за то, чтобы она переехала вместе со мной в дом моего мужа после свадьбы.

Джордан почувствовал, наконец, что успокоился настолько, что мог уже взять свой бокал с бренди. Но его зубы стукнули о стекло, когда он сделал глоток, потому что до конца успокоиться он так и не сумел.

– Так что она была там и помогла мне пройти через самое страшное, и именно она привезла меня в Лондон после… после его смерти. Я просто хотела исчезнуть. Выяснилось, что меня тоже считали погибшей, и мы решили никого в этом не разубеждать. И все получилось.

– А ожоги госпожи Мэтти?

Шарли подняла голову.

– Ты заметил? Ну да, конечно. – Она отвернулась. – Был пожар. Мэтти сумела убежать, но пострадала в огне.

– Ходят слухи, что и у тебя есть ожоги, Шарли. – Джордан произнес эти слова тихо, без всякого выражения.

– Да, Джордан, у меня есть шрам. Я удивлена, что ты раньше не заметил.

Джордан кашлянул:

– Если он у тебя на груди или еще каком-то из тех мест, которые сводят меня с ума, то я бы не заметил его, даже если бы у тебя там был нарисован флаг династии Ганноверов. [6] – Джордан усмехнулся, как бы извиняясь.

Шарли сделала движение, собираясь встать с его коленей.

– Эй, ты куда? – Он крепко ее обнял.

– Я хочу тебе показать. – Она выскользнула из его объятий, повернулась к нему спиной и развязала пояс на талии.

Одной рукой она отодвинула ткань сзади, приоткрыв мягкую округлость левой ягодицы.

На нежной белой коже было выжжено клеймо. Буква «Ш», написанная средневековым витиеватым шрифтом.

– Боже мой! – Джордан был в ужасе.

– Сейчас оно уже не болит. Я обычно притворяюсь, что это нечто вроде татуировки. Ну, как моряки, которые возвращаются домой из чудесных дальних стран с отметинами на теле. Я видела одного такого в «Лунном доме».

Все это время Джордан не отрываясь смотрел на ее идеальной формы ягодицы. Повинуясь какому-то внутреннему импульсу, он наклонился и нежно провел языком по шраму. Потом он поцеловал то место, где стояло клеймо, и еще ниже наклонил голову, прикусив зубами шелковистую плоть.

Она вся задрожала, и это было ему достаточной наградой.

– Почему, Шарли? Зачем этот изверг тебя заклеймил?

Она прикрылась и снова села к нему на колени. Это было такое естественное действие, выразившее ее доверие к нему… и оно сказало Джордану гораздо больше, чем все истории, которые Шарли могла ему поведать.

Еще одна частичка его души тревожно затрепетала, пробудившись к жизни.

– Он полагал, очень важно заставить меня понять, что я принадлежу ему. Что я его собственность, такая же, как скот, который выращивали на его молочной ферме, или овцы, которых разводили в его хозяйстве для продажи шерсти. Он хотел, чтобы я знала: он может делать со мной все, что захочет. В первые дни нашего супружества я не особенно подчинялась его желаниям.

Глаза Шарли были скромно опущены, когда она сделала это заявление, и губы Джордана растянулись в улыбке:

– Да уж, с тобой наверняка нелегко было справиться.

Она радостно заулыбалась, отчего на одной ее щеке вдруг появилась очаровательная ямочка, увидев которую Джордан улыбнулся ей в ответ. Он был очарован.

– Ну, я не совсем согласна с подобной характеристикой, но мне претила идея о том, что я должна «знать свое место».

Джордан рассмеялся, прижимая ее к себе. Какая удивительная женщина. Он почувствовал, что она тоже смеется, а потом заметил, как она зевнула.

Они не ужинали, только выпили бренди, но было уже почти девять, и он не сомневался, что Шарли смертельно устала.

– Пора в постель, Шарли.

Она вся напряглась в его объятиях.

– Тебе одной, милая. Не потому, что я этого хочу, а потому, что тебе все еще нужен отдых. А если я буду рядом с тобой, с твоим потрясающим телом, ни один из нас отдыха знать не будет. Совсем. Не только в эту ночь, но и на протяжении многих-многих ночей… Если быть точным, до конца жизни…

Последние слова пронеслись у Джордана в голове и сильно его удивили. Он нахмурился, а Шарли тихо выскользнула из объятий и позволила ему помочь ей забраться в постель.

В комнате было прибрано, шторы задернуты и горела одна единственная свеча.

– Спасибо, Джордан. – Голос Шарли прозвучал сонно, она окинула его теплым взглядом. – За все.

– Не за что, Шарли. И мы еще не закончили. Даже близко.

Он легко коснулся губами ее губ и задул свечу. Она заснула прежде, чем погасло пламя.

12

За несколько последующих дней Шарли вполне освоилась в Кальвер-Хаус, и жизнь на новом месте вошла для нее в привычную колею.

Некоторые из гостей «Лунного дома» рассказали о странных инцидентах, происшедших с ними. А одна девушка была уверена, что за ней следили, когда она выходила по какому-то делу. В общем, вопросов было достаточно, чтобы встревожить Джордана и окончательно убедить его в том, что держать Шарли на виду не очень хорошая идея. Мэтти полностью поддерживала его точку зрения.

Шарли получила полную свободу действий в своих апартаментах и устроила себе небольшой письменный стол, создав некое подобие кабинета. Она вела себя очень тихо и почти все время занималась делами. Из посетителей у нее бывали только Мэтти да Джеффрис, ее новоприобретенный друг.

Что касается Джордана, то с той самой ночи, когда он показал ей, что такое наслаждение, которое могут испытывать мужчина и женщина, он очень скрупулезно соблюдал все правила приличия и они ни на минуту не оставались одни.

Шарли не знала, радоваться ли ей этому или горевать. Хотя втайне она признавалась себе, что чувствует некоторое облегчение. За этот период относительного спокойствия ей удалось частично вернуть себе самообладание и преодолеть чувство сожаления от того, что она поделилась с ним столькими своими сокровенными мыслями и чувствами.