Сердце пирата - Дорсей Кристина. Страница 56

– Я от тебя теряю голову, Энни.

– М-м-м.

Джеми улыбнулся, услышав этот полный удовлетворения знак согласия. Он обнял ее, прижимая еще крепче и желая никогда не отпускать.

– Наверное, я должен проводить тебя до коттеджа.

– Разве уже надо идти? – Энни притиснулась к его боку, протянула руку через грудь и зарылась пальцами в густые золотистые волосы. – Мне тебя не хватало.

Джеми, выгибая шею, пытался заглянуть ей в лицо, но мог видеть только волну спутанных, усыпанных песком волос. Он подложил свободную руку под голову и закрыл глаза.

– Мне тебя тоже.

– Правда? – Энни почти легла на него, подперев подбородок ладонью. – Я знаю, что это глупо, потому что мы там были не по своей воле, но иногда мне хочется, чтобы мы могли вернуться на наш остров, только мы вдвоем.

– Мне это тоже приходило в голову.

В ответ Энни улыбнулась, потом снова уткнулась щекой в теплую кожу на его груди. – Там все казалось так просто. Никаких других забот, кроме где добыть еды.

– Я обеспечивал нас рыбой.

– Верно, – Энни лениво обводила пальцем выпуклую мышцу.

– Кроме того, ты, по-моему, забыла, что еще мы боялись де Порто. И эта акула. Там у нас были свои проблемы.

– Ты прав. Наверное, мне просто так казалось, потому что там был ты.

– Я сейчас здесь. – Джеми провел ладонью по шелковистым кудрям, задержав ласкающие пальцы на гладкой коже щеки. Хотел бы он, чтобы что-нибудь можно было сделать… что-то, что могло бы ее успокоить.

Но он ничего не мог ей предложить, кроме жара своего тела и защиты от де Порто. И несмотря на все причиненные пиратом бедствия, Джеми не думал, что сейчас, когда она лежала в его объятиях, мысли Энни были заняты этим злодеем.

Девушка заговорила негромко и озабоченно:

– Дядя Ричард как будто становится все больше… – Она помолчала, подбирая слово. – Дезориентирован. – Она повернулась, пытаясь уловить его выражение. – Ты заметил?

Он заметил. Когда Джеми первый раз прибыл на Либертию, рассеянность Ричарда по большей части была безвредной. Он забывал, с кем только что разговаривал, и путался во времени, но в нем не было того затаенного гнева, который сейчас ощущал Джеми. Как будто эта постоянная путаница становилась для него невыносимой.

– Может, когда не будет этого беспокойства из-за француза…

– Да… Наверное, это должно помочь.

Но Энни так не думала. Она вздохнула, опять положив голову ему на грудь. Он снова заговорил:

– Моя мать была сумасшедшая. – Ее мягко поглаживающие его кожу пальцы замерли. – Не такая, как твой дядя… во всяком случае я так думаю. – Джеми сделал глубокий вдох, надеясь, что это его успокоит. Надежда не оправдалась. Он никогда ни с кем не говорил об этом, даже с отцом. В особенности с ним.

Он не знал, почему чувствовал необходимость поделиться с Энни этими личными переживаниями, но знал, что теперь уже должен продолжать.

– Она плакала… почти все время. И кричала, и швырялась чем попало. Посудой… чем угодно.

– В тебя? – Энни обвила руку вокруг него.

– Нет, в меня никогда. Со мной она всегда была очень добра и нежна. Она называла меня своим солнечным лучиком. – Голос Джеми стал хриплым, и он откашлялся. – Во всяком случае так мне помнится. Я был очень мал. Но я помню звон разбитого стекла и крики. И как отец потом звал меня в гостиную показать весь этот беспорядок. – Джеми закрыл глаза. – Он не позволял прислуге убрать осколки. Он говорил, что так лучше, чтобы каждый помнил, какая она сумасшедшая.

Энни глотнула.

– И что с ней было дальше?

– Он отослал ее куда-то.

– Отослал?

– Да, в то место, где держали сумасшедших женщин. Так он мне сказал. – Его голос сорвался. – Я никогда больше не видел ее. Он сказал мне, что она умерла.

Энни приподнялась, чтобы видеть его лицо. Она положила ладонь ему на щеку и осторожно вытерла влагу.

– Как это печально.

Джеми отвернулся, смущенный тем, что выдал свои чувства.

– Это было очень давно. И как говорил отец, может, все к лучшему. Нам с нее не было толку.

– Ты не можешь этому верить.

– Нет. – Джеми прерывисто вздохнул. – Я никогда ему не верил. Никогда. Я любил ее.

Энни повернула его голову к себе. Поднялась луна и залила его мужественные черты серебряным светом. От прихлынувшей к сердцу волны любви к Джеми она с трудом могла говорить. Она проглотила подступивший к горлу комок.

– Сколько тебе было лет, Джеми?

Сначала она подумала, что он не ответит. Казалось, он стыдился своих слез. Он сел и вытер лицо тыльной стороной ладони, но не отвернулся. Он взял ее ладонь, которой она поглаживала его лицо, и вложил ее в свою.

– Мне было шесть лет, когда она уехала. Я же говорил тебе, что это было очень давно.

– Я никуда не отошлю дядю Ричарда.

Джеми печально улыбнулся:

– Мне и в голову не могло прийти, что ты такое сделаешь. Но я беспокоюсь о тебе. В нем скапливается гнев.

– Не на меня. Я думаю, он больше разгневан на себя, на свои провалы памяти. Это его пугает.

Джеми пожал плечами.

– Будь осторожна, Энни. – Он поддел пальцем ее подбородок. – Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Потом он встал на ноги и помог подняться Энни.

– Выкупаемся при луне, чтобы смыть песок, а потом я отведу тебя обратно.

Но после купания у них появились другие мысли. На этот раз их любовь была неспешной, горько-сладкой, потому что оба знали, что у них может не оказаться другой возможности быть вместе.

Потом Джеми снова повел Энни в воду, остановившись, когда вода дошла ей до пояса. С бесконечной заботой он стал обливать ее водой из сложенных лодочкой ладоней, смывая прилипший к ее телу песок.

От ощущения теплой воды и касавшихся ее тела пальцев Энни мечтательно закрыла глаза.

– Не покидай меня, – прошептала она и застыла, когда поняла, что высказала вслух сокровенную мысль.

Его ладони тоже замерли, хотя блестящие капельки воды все еще катились по ее коже.

– Ты не понимаешь, что говоришь, Энни. Ведь я пират.

– Но ты не настолько плох, как пытаешься казаться.

– А, так ты хочешь перевоспитать меня, верно? – Он улыбнулся.

– По правде говоря, я не думаю, что тебя следует перевоспитывать, Джеми Маккейд.

– А у британского адмиралтейства на этот счет может быть другое мнение. – Джеми глубоко вздохнул, собираясь сказать то, что мучило его. – Энни, девочка, это верно, что мы очень привязались друг к другу. Но не надо путать это с тем, что ты могла бы испытывать к какому-нибудь достойному джентльмену.

– Но…

Протест Энни был приглушен двумя приложенными к ее губам пальцами.

– Энни, я человек безответственный. Пройдоха, который не может сдержать хотя бы одно обещание, данное самому себе. – Он покачал головой и криво улыбнулся уголком рта. – Даже два. Не впутываться в гиблые дела и держаться подальше от прекрасных благородных дам.

– Ты сказал, что мы можем справиться с де Порто. – Энни приподняла бровь. – Если так, то это не гиблое дело.

– Может, не сейчас, но оно будет таким, Энни. Попомни мои слова. Либертия станет добычей какого-нибудь другого негодяя. Так всегда случается с высокими идеалами.

– Значит, ты не хочешь остаться и принять участие в великом эксперименте?

– Энни, ты меня не слушала. Я не могу. Даже ради тебя. Или ради себя.

– Понятно. – Энни медленно повернула и пошла к берегу. Вода бурлила вокруг ее талии, потом бедер, потом…

Рука Джеми схватила ее предплечье, и он резко повернул ее лицом к себе.

– Почему ты так себя ведешь? Ты с самого начала знала, кто я такой. Какой жизнью я жил. Черт побери, да мой собственный отец от меня отказался, оставил подыхать.

– Судя по тому, что ты рассказывал мне о нем раньше, твоего отца не стоит ставить в пример.

– Он не был примерным отцом – и не является им, если еще жив. Он был бессердечным ханжой, и это чистая правда. Он обращался с моей мачехой так же гнусно, как с моей матерью и со мной. Но это ничего не меняет. – Он обхватил ладонями ее плечи. – Если уж на то пошло, из-за этого тебе надо больше меня опасаться.