Увидеть лицо (СИ) - Барышева Мария Александровна. Страница 75

— А… — начал было Петр, осторожно кутавшийся в свой короткий халат, но Жора легко подтолкнул его вперед.

— Конечно, с удовольствием. Всем спокойной ночи. Девушки, позвольте сопроводить вас в будуар.

Не дожидаясь соглашения, он вдруг сгреб в охапку взвизгнувшую Кристину и понесся вверх по лестнице. Светлана с криком «Подождите!» кинулась за ними, следом, рявкнув: «Да что ж это такое?!» — кинулся Петр. Виталий медленно пошел к лестнице, косясь на идущую рядом Алину. На ходу он протянул руку и осторожно коснулся ее растрепанных волос. Алина зло отдернула голову.

— Да сухие, сухие, не была я на улице и на кухню не заходила! Впрочем, тебе-то уж точно бесполезно доказывать!

— Отчего же? — поинтересовался Виталий, снова пряча руку в карман. — Я настолько бестолков или настолько пристрастен? Отсутствие симпатий отнюдь не должно граничить с отсутствием логики, рыжик. Если все, что я сейчас услышал и увидел, твой спектакль, то он очень глуп, а ты мне глупой не кажешься.

— Да неужели?! Такое признание — большая честь для меня! — Алина зябко обхватила себя руками. Виталий хмыкнул.

— Я бы допустил, что ты привиделась Кристине — она под хорошим кайфом, — Алина повернула к нему изумленное лицо, и Виталий спокойно кивнул. — Да, да, можешь мне поверить. Но Светка… Ладно, при определенных теориях и Светку можно сбросить со счетов. Но почему ты сказала, что впервые спустилась сюда сейчас, с Ольгой? Ведь это же не так.

— Почему не так?

— Потому что я не могу сбросить со счетов самого себя. Я ведь видел тебя здесь, на первом этаже, возле комнаты отдыха, когда вернулся из подвала с фонарем. Я даже говорил с тобой. Чего ты думаешь, я так удивился, что ты еще не проверила этаж? У тебя было полно времени.

— Значит, и ты тоже… — прошептала Алина, медленно поднимаясь по ступенькам. — Господи, ну что за бред… ну не была я здесь!

— Нескладушки-неладушки! Я верю своим глазам, — заметил Воробьев. — Что, спишем на провалы в памяти? А выход на улицу — тоже?

Алина молчала, пока они не подошли к двери ее комнаты, потом, остановившись, резко развернулась и взглянула прямо ему в глаза.

— Я не была на улице! Не была! Я все прекрасно помню! И нет у меня никаких провалов!

Виталий вздохнул — почти сожалеюще.

— Твое пальто ведь тоже было мокрым. Мокрым насквозь.

Лицо Алины окаменело. Она несколько раз беззвучно шевельнула губами, потом прижала ладонь ко рту и произнесла сквозь пальцы.

— Неправда.

— Спустись и проверь, — Виталий улыбнулся уголком рта. — Это не придумаешь.

— Почему же ты никому не сказал?

— Потому что, — Виталий неопределенно пожал плечами. — Может, у тебя и была причина соврать насчет того, когда ты спустилась… но на улице ты не была.

— Почему ты так решил? — Алина выдавила из себя усмешку, но та получилась довольно жалкой. — Потому что мне страшно?

— Да не столько поэтому, сыграть можно все что угодно, если ты хорошая актриса… Но ты бы тогда не пошла вниз со мной. Вполне возможно, что кто-то пытается тебя подставить, чтобы мы перестали тебя слушать… И возможно, это кто-то из нас. Ты слишком много думаешь, рыжик, и слишком часто смотришь по сторонам.

— Но Светка меня видела!

— Свет горел в столовой, а не в кухне. Это почти полумрак… она могла видеть кого-то похожего на тебя, с твоим цветом волос… Если все заранее подготовили, почему они не могли подготовить и парики?

— Значит, теперь ты окончательно веришь, что все подстроено? — с надеждой спросила Алина.

— Верю, — голос Виталия чуть дрогнул, и она вцепилась встревоженным взглядом в его лицо.

— Что-то случилось?

— Случилось, — глухо ответил он. — Только вот я еще не разобрался… Ладно, идите спать, девушка, а то уж утро скоро. Напоминать про замок, думаю, нет смысла.

Алина молча отвернулась и открыла дверь, слушая его удаляющиеся шаги, но тут же повернула голову.

— Из-за того, что я много думаю?! Но ведь и ты тоже! И тебя тоже слушают!

Виталий остановился, но не повернулся.

— В том-то и проблема, — произнес он так тихо, что она с трудом разобрала его слова. — Моя куртка тоже была мокрой, когда я ее взял. Спокойной ночи.

Дом ждал утра в тишине и темноте, и в разные минуты разных часов по коридорам бродили темные фигуры, бесшумно спускаясь по ступеням и беззвучно ступая по плиткам, прячась друг от друга, проверяя, выискивая, наблюдая, пытаясь понять, слушая стук дождя за стенами, и всюду за ними следовал страх — тот страх, который приносят неизвестность и непонимание, который заставляет снова и снова проверять дверной замок и заглядывать за задернутые шторы и смотреть на стрелки часов, кажущиеся неподвижными… И только один из них был спокоен, только один не ждал приближения утра, и только на одних губах была улыбка, не лишенная снисходительности.

— Ай! — воскликнула Светлана, когда ее рука с чайником дрогнула, и на кожу из очередной чашки выпрыгнули несколько обжигающих капелек. Она поставила чайник на стол и подула на обожженное место, чувствуя затылком несколько взглядов, которые почти сразу же исчезли. Рука продолжала подрагивать, и Светлана чуть нахмурилась. Верно, это из-за того, что она переволновалась и слишком мало спала — ведь обычно она никогда ничего не проливала.

Остальные продолжали деловито стучать вилками, поглощая приготовленную ею яичницу с ветчиной, сыром и грибами — кто с аппетитом, кто вяло, лишь принужденный необходимостью хоть чем-то наполнить желудок. Весь разговор сводился к просьбам передать что-либо, а так жевали молча, исподтишка изучая друг друга и прислушиваясь к собственным ощущениям. Даже Олег не балагурил, а лишь тоскливо поглядывал то в расшторенное окно столовой, за которым все так же лил дождь, то на хмурые лица деревянных идолов, подпиравших потолок, которые вовсе не улучшали ни его аппетита, ни его настроения. Он бы предпочел позавтракать в гостиной или на кухне, но Светлана, добровольно взявшая на себя роль хозяйки, накрыла в столовой, сдвинув на дальний угол длинного стола весь сервиз, хрусталь и канделябры. Кисленького утреннего света, сеявшегося в окно, было маловато, поэтому она зажгла одну из больших круглых люстр, но электрический свет отчего-то сделал столовую еще более мрачной.

— Светка, да перестань ты, сядь сама поешь, что мы — безрукие, чай себе не нальем?! — буркнул Жора, отправляя в рот очередной кусок хлеба. — И так уже постаралась!

— Да все равно последняя… — едва слышно пробормотала Бережная, долила чашку, поставила чайник на стол и села рядом с Борисом, который, как и все, выглядел осунувшимся и невыспавшимся. В его глазах застыла какая-то животная тоска, и изумрудные глаза крокодила на его пальце смотрели на недоеденную яичницу так же тоскливо. Жора расправлялся с едой с активностью здорового человека, но был невесел. Виталий, облачившийся-таки в брюки из шкафа в своей комнате, но оставивший свою белую футболку, жевал с деловитостью опаздывающего на надоевшую работу, равнодушно глядя перед собой и не реагируя на деликатные попытки сидевшей рядом Марины привлечь его внимание к своей особе. Сама же Марина ела сонно, ее аметистовые глаза были тусклыми, а в подглазьях залегли легкие тени. Алина уткнулась взглядом в тарелку, чуть втянув голову в плечи, отчего вся ее фигура казалась надломленной и испуганной. Петр, имевший похмельный вид, пил уже третью кружку чая, болезненно морщась. Он бы предпочел есть стоя — ушибленные при падении ягодицы ныли, не желая, чтобы на них сидели. Мрачный, как туча, Алексей вычищал пустую тарелку кусочком хлеба. Ссадина на его лбу затянулась темной коркой, придав Евсигнееву слегка бандитский вид, глаза смотрели с холодной подозрительностью. Ольга нарочито громко скребла вилкой по дну тарелки, сама же поеживаясь от этого звука, ее тонкое лицо было откровенно злым. Кристина ела рассеянно, казалось, совершенно не замечая того, что делает. Движения же самой Светланы были огорченными — даже при данных обстоятельствах и в компании малознакомых людей за ее завтраками должна быть совсем не такая обстановка. Скупые похвалы и благодарность казались ей фальшивыми и даже оскорбительными.