Безатказнае арудие - Бэнкс Иэн М.. Страница 42
Неба становитца очииь белым и йарким.
Йа приастанавливаюсь и ищо рас бью крыльями паря над бьющейся кричащей запутавшийся галавой и паднимаю глаза к небу. Ано снова патимнела но типерь начинаит нимнога распухать.
О-о, думаю йа и праизнашу пра сибя слава маиво прабуждения.
Йесть некатарые вещи каторые будут влиять на вас, дажи йесли вы находитись в глубинах крипта и одна ис таких вищей – эта взрыф. Или очинь йаркая фспышка света или ударная вална и канечна обе вмести имена эта йа тут и палучал. Вам вофси ни абязательна прабуждатца йесли вы нагрузились дастатачна глубако, вы проста абъясняите эта сибе, дажи йесли вас разрываит на части, как вам кажитца, но йа вофси ни так глуп.
Взрыф швыряит миня пряма в маю комнату йа ударяясь о натянутую как струна стену, а от ние атскакиваю назат ф центр комнаты.
Йа выглядываю в дверь сквось дым и пламя и вижу людей, каторые спускаютца па канатам. Нескако человек на парапланах влитают внутрь черес акно и направляюща к лисам стриляя из писталетаф, пасылая молнии света сквось дым. Мима двирей маей комнаты падаит весь ахвачиный пламиним линивец, аставляя за сабой слет густова чернава дыма. Ище адин взрыф переварачиваит лиса рядам са мной, вздуваютца стены вакрук. Йа вижу, как свет сильнава пламени прабиваитца сквось стену справа ат миня. Снаружи парни в крылатых снарядах закрипляют иисталеты у сибя на баку и хватаютца за лиса и забираютца на них, и в этат же мамент их крылатые снаряды падают с них.
Йа аткатываюсь ф самый дальний угал маей комнаты и ципляюсь за ткань стины нат самым полам. Она рветца, а йа палзу и тащу ие и ана рветца ищо больши и тагда йа ныряю в эту дыру и аказываюсь в атнасительнай тимнате.
Йа за стенами этава сааружения што настроили слофы, перепрыгиваю как абизьяна с адной стяшки лисоф на другую направляясь внис. Впереди грахочит страшный взрыф и на меня валятца фсякие огниные абломки. Мне приходится висеть на адной руке, диржась за растяшку, а другой гасить агонь на маей рубашки. Абломки падают внис асвищая мне путь. Тут сечас много пламени и стрильбы.
Адной частью сваиво мозга йа думаю, черт набери, неужели фсе эта иза миня? А другая часть думает, нет, Баскул, ни буть таким дурачком! Но первая часть гнет свае, Аткуда жи тагда фсе эта насилие и фсякае такое вакрук тибя? Эта опщество атнють ни склоно к насилию, редьки абычна очинь мирный нарот. Тагда пачиму вдрук фсе эта? Черт пабири! Эти бидняги линифцы так харашо ка мне атнислись и чем йа им атплатил? Интересна, спрашиваю йа сибя, што случилась с Гастоном и Хомбетантом. Патом йа ришаю, што лучше мне пака ни думать аба фсем этам, пака с этим пакончино.
Удивительна, какии миханисмы выживанийа мы вдруг выстраиваим в таких вот ситуациях.
Впиреди йа вижу искривленую внутренюю паверхнасть башенай стины, ее голый каминь, фсю ие старую чернату и свиркание влаги на ней в свети пламени. Ище две паследнии стяшки, растаяние между ними стандартнае.
Правая рука, левая, правая, левая. Миня ахватываит дрожь, патамушта йа думаю. Самая падхадящие время закриптаватца на сикунду. Йа тинусь к следущей растяшке и думаю, харашо, давай криптуй пака ты за ние ни схватится и йа аказываюсь там приднамерена ни думая а том, где йа нахажусь в этат мамент, а проста аглядываю ближайшую меснасть.
/но тока вижу што никакой ближайшей меснасти больши нет.
Ащущение такое што кроми серава тумана вакрук миня ваапще ничево нет. Миталический рычащий шыпящий нипадвижный туман. Йа приблизительна помню где што была прежди, но йа ни хачу слишкам уж палагатца на сваю намять. Патом туман вроди бы сгущаитца вакрук миня и вроди эта уже ваапще ни туман, патамушта он састаит не из вады, а из металическай стружки, металическай пыли, каторая впитываитца мне в кожу, словно кислота, ираникаит в май поры и мне ат этава больна а глаза у миня ширако аткрыты и металическая пыль пападает в них атчиво йа начинаю кричать а кагда аткрываю рот туда и в нос лезит фсякая металическая дрянь и йа вдыхаю ие в лехкие а ана жетца словно вдыхаю агонь ана наполняет миня паджариваит изнутри.
Йа машу руками пытаясь атагнать эту гадасть и май руки нападают ва штота твердае и йа вспоминаю што эта можит азначать и ни бес труда прабуждаюсь.
Мая рука держит халодную растяшку лисов и йа чуствую как из миня са свистам вырываетца дыхание. Йа чихаю глаза у миня слизятца а кожа фсюду зудит и тут мне удаетца ухватитца за паследнюю растяшку и йа ударяюсь а черную стену и там астанавливаюсь фсе ищо продолжая дражать и чуствуя сибя очинь плоха.
Пол всиво в нескаких метрав нижи миня и накрыт всяким мусарам. Йа паднимаю взглят – стина навирху исчезаит ва мраки. Она с абоих старой искривляитца ухадя вдаль ана черная и не там сафсем ни видна. Эти лиса или мастки упираютца в стену, растяшки держатца на выступах в грубай паверхнасти камней, и сираватая материя налощитца на витру. Канал па катораму йа нырнул внис паднимаитца нада мной как уский черный каньон. Вдалике видно пламя.
Йа пытаюсь вспомнить план этава места от начала маиво прежнева входа ф крипт. Чертасдва.
Йа трису галавой, патом начинаю перебиратца с растяшки на растяшку вдоль ширахаватой каменай стины. Так ано и далжно быть…
Так вот йа и прабираюсь па этаму темнаму прастранству за стенами памищения, где висят линифцы. Па крайней мери висели пака типы с писталетами и парашутами и фсякими этими штуками ни пришли сюда.
Йа крыса за этими триклятыми стенами, думаю йа прабираясь над этим мусарам и ища какуюнибуть дыру сквось каторую можна была бы исчезнуть.
Бедный бедный Баску л думаю йа пра сибя уже ни ф первый рас и у миня такое жуткае придчуствие, что ни ф паследний. Бедный бедный бедный.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
1
Они спустились башенным лифтом и прошли по широкому, мягко освещенному туннелю с картинами на стенах – туда, где было много поездов, людей и столбов, поддерживавших крышу.
Асура задавала множество вопросов о лифте, о станции, о поездах и о замке. Высокая дама старалась ответить на них, как могла. Они прошли до последнего вагона одного из поездов и сели в него. В вагоне со множеством вместительных сидений и лежаков, кроме них, никого не было. Они сели за круглый деревянный стол. Женщина, назвавшаяся Юкубулер, села рядом с ней, а мужчина по имени Лунс сел напротив.
– Что это у вас в волосах? – спросила женщина, когда они расселись, и завела руку в синей сетчатой перчатке ей за голову.
– Где? – спросила Асура.
Синяя перчатка прикоснулась к ее затылку, и она услышала странный жужжащий звук. Темнота.
Она жила в высокой башне в лесу. В башне с одной большой комнатой наверху, где она и жила. В комнате был каменный пол, в стенах имелись маленькие окна. Единственная дверь вела на балкон, который опоясывал всю башню по кругу. Верхушка башни представляла собой большой конус, выложенный черепицей, и напоминала собой огромный колпак.
Она просыпалась каждое утро и шла ополоснуть лицо. Мылась она из кувшина на массивном деревянном умывальнике. Рядом с кувшином стоял бидон, который каждое утро оказывался полон воды. Несколько раз она пыталась не спать, чтобы увидеть, как наполняется бидон по ночам, но, хотя и была уверена, что не смыкает глаз, так и не узнала, как это делается. Один раз она осталась сидеть, держа руку на пустом бидоне и щипая себя, когда дрема одолевала ее. Но вероятно, все же уснула, потому что проснулась оттого, что рука оказалась погруженной в воду. В другой раз она перевернула бидон и улеглась спать рядом с ним, но в итоге воды в нем не оказалось, и весь следующий день ее мучила жажда.
На другом столе стояла хлебница, и каждое утро там появлялась свежая буханка.
Каждый день она пользовалась ночным горшком под кроватью, а потом закрывала его материей, и каждое утро горшок оказывался пустым и чистым.
На умывальнике стояло зеркало из листового металла. В нем она видела, что у нее загорелая кожа, темно-карие глаза и каштановые волосы. Одета она была в светло-коричневую сорочку, которая вроде особо не пачкалась, но и чище не становилась. Иногда она долго смотрела на свое отражение, думая, что когда-то выглядела иначе, и пыталась вспомнить, какой же она была и кем была и каким образом сюда попала. Но отражение, казалось, знало не больше, чем она сама.