Спартак - Джованьоли Рафаэлло (Рафаэло). Страница 66

Декреты были переданы на утверждение префекту Меттию Либеону, который все еще не мог прийти в себя от мощного пинка Эномая. Либеон с ума сходил от страха, его трясла лихорадка; два дня он не вставал с постели; он готов был подписать не два, а десять тысяч декретов, только бы избавиться от опасности пережить еще раз такие страсти, как в ту памятную ночь, последствия которой он еще живо помнил.

Тит Сервилиан выступил в ту же ночь; в Ателле он получил вторую когорту и во главе тысячи двухсот человек, совершив переход по самой короткой дороге, появился у Везувия. Жители окрестных деревень показали ему, где укрылись гладиаторы.

Ночь Тит Сервилиан простоял у подошвы горы и на заре, произнеся краткую пылкую речь перед своими солдатами, приступил к штурму вершины; когда солнце стало всходить, он уже находился вблизи лагеря гладиаторов.

Хотя римские когорты и продвигались молча, соблюдая осторожность, стоявший впереди часовой гладиаторов заметил их на расстоянии выстрела из самострела. Прежде чем они приблизились к часовому, он подал сигнал тревоги и отступил к соседнему часовому, и так, передавая сигнал один другому, они подняли в лагере всех на ноги и отступили за насыпь, где находились гладиаторы сторожевого полуманипула. Вооружившись пращами и метательными снарядами, часовые были готовы обрушить на римских легионеров град камней.

Когда прозвучал среди одиноких горных скал сигнал тревоги и эхо повторило его в недоступных пещерах, гладиаторы поспешно выстроились в боевом порядке. Тем временем трибун Сервилиан первым бросился вперед, и его яростный боевой клич повторили ряд за рядом тысяча двести легионеров. Этот крик вскоре перешел в зловещий рев, похожий на рев бушующего моря, — протяжный, дикий и оглушительный клич атаки — подражание крику слона «барра», с которым римские легионеры обычно бросались на врагов.

Но едва только Сервилиан и передние ряды когорты приблизились к насыпи, как пятьдесят гладиаторов, стоявших позади нее, обрушили на римлян град камней.

— Вперед!.. Вперед во имя Юпитера Статора! Смелее! Смелее! — восклицал отважный трибун. — В один миг мы ворвемся в лагерь этих грабителей и всех изрубим в куски!

Град камней становился все гуще, но римляне, несмотря на ушибы и раны, продолжали бежать к валу, а достигнув его, пустили в ход свое оружие и принялись что было силы метать дротики в тех гладиаторов, которые не были защищены насыпью.

Крики усиливались, схватка переходила в ожесточенное кровопролитное сражение.

Спартак следил за всем происходившим с вершины скалы, на которой стояло в боевом порядке его войско; с проницательностью, достойной Ганнибала или Александра Македонского, он сразу заметил, к какой серьезной ошибке привели римского начальника юношеская опрометчивость и дерзкая самоуверенность. Солдаты Сервилиана вынуждены были сражаться сомкнутым строем на узкой тропинке. Там их фронт не мог быть шире, чем десять человек в ряд. Вследствие этого глубокая и плотная колонна римлян оказалась под градом камней, которыми их осыпали гладиаторы, и ни один камень не падал бесцельно. Спартак понял эту ошибку и воспользовался ею так, как это ему позволяла обстановка. Он выдвинул своих воинов вперед и, расположив их в два ряда во всю ширину площадки на той стороне, откуда началась атака, приказал метать в неприятеля камни непрерывно и изо всех сил.

— Не пройдет и четверти часа, — воскликнул Спартак, заняв первое место на краю площадки и бросая камни в легионеров, — как римляне обратятся в бегство, а затем, следуя за ними по пятам, мы мечами довершим свое дело!

Все произошло так, как предвидел Спартак. Невзирая на то, что отважный трибун Сервилиан и многие храбрые легионеры достигли насыпи и, поражая копьями гладиаторов, старались проникнуть на вал, им было оказано мощное сопротивление. Легионеры, бежавшие в хвосте колонны, даже не имели возможности воспользоваться копьями и мечами, а между тем град камней усиливался с каждой минутой. Камни дробили шлемы и латы, наносили ушибы, вызывали кровоподтеки, попадали в голову, оглушали, валили с ног. Вскоре колонна нападавших дрогнула, подалась назад и пришла в расстройство. Напрасно Сервилиан, надрывая и без того охрипший голос, требовал от своих солдат невозможного, — чтобы они выдерживали страшный ураган камней. Наступавшие в задних рядах, сильнее страдавшие от метательных снарядов гладиаторов, все энергичнее напирали на передних, и это вызывало общий беспорядок. Началась давка, легионеры опрокидывали друг друга и топтали упавших, спасаясь бегством.

Римляне обратились в бегство; те, что были сзади, очутились теперь впереди. Гладиаторы, пылая жаждой мести, преследовали нападавших, и вся эта длинная вереница людей, несшихся от насыпи вниз, издали могла показаться огромной змеей, ползущей и извивающейся по склону горы.

Тогда гладиаторы выскочили за насыпь и бросились преследовать римлян. Легионеры были разбиты наголову.

Короткое сражение, неожиданно окончившееся полным поражением римлян, отличалось одной особенностью: свыше двух тысяч его участников, одни убегая, другие преследуя, не могли сражаться. Римляне, даже того желая, не могли бы остановиться, оттого что бежавших впереди теснили сзади, а они в свою очередь теснили передних. По той же причине не могли остановиться и гладиаторы. Узкая тропинка, замкнутая скалами, и крутизна каменного ската придавали этому людскому потоку роковую быстроту; подобно сорвавшейся лавине, он мог остановиться только у подошвы горы.

И действительно, только там, где тропинка переходила в широкую дорогу, а склон горы стал более отлогим, убегавшие могли рассыпаться по соседним полям и ближайшим садам. Только там гладиаторы смогли развернуться и, окружив легионеров, рубить их направо и налево.

Сервилиан остановился около нарядной виллы; напрягая все силы, он звал к себе своих солдат, продолжая оказывать гладиаторам упорное сопротивление. Но лишь немногие из легионеров откликнулись на его призыв и попытались отбросить неприятеля; центуриону Гаю Элпидию Солонию удалось собрать человек пятьдесят легионеров, и этот отряд, яростно отбиваясь, приостановил преследование. То тут, то там какой-нибудь оптион [155] или декан, побеждавшие когда-то тевтонов и кимвров в легионах Мария, греков и Митридата под началом Суллы, пытались собрать горсточку храбрецов, все еще надеясь, что боевое счастье улыбнется им. Но все их усилия были напрасны. Основная масса легионеров пришла в смятение, охваченные паникой легионеры разбежались в разные стороны; каждый думал только о собственном спасении.

Спартак с манипулом гладиаторов теснил Сервилиана и сотню его храбрецов. Схватка была жестокой и кровопролитной. Сервилиан пал от руки Спартака. Число гладиаторов, окруживших отряд, росло с каждой минутой, и вскоре римляне были перебиты. А в это время Эномай, раскроив ударом меча череп отважному центуриону Солонию, преследовал уцелевших его легионеров.

Обе когорты римлян потерпели полное поражение: более четырехсот легионеров были убиты, свыше трехсот ранены; пленных обезоружили и по приказу Спартака отпустили на волю. Победители потеряли тридцать человек убитыми и около пятидесяти — ранеными.

Немного позже полудня гладиаторы, захватив добычу, надев взятые у врага шлемы и латы, вооружившись их копьями, стрелами и опоясавшись их мечами, вернулись на Везувий в свой лагерь. Они принесли с собой огромное количество оружия, которым теперь могли снабдить своих товарищей, в большом числе стекавшихся к ним на помощь.