Свет в окошке - Тронина Татьяна Михайловна. Страница 20
– Он хороший человек. Почти не пьет. Курит – это да, но разве это грех?.. Не бьет меня, не издевается… Любит детей. Не изменил мне ни разу!
– Откуда ты знаешь? – вырвалось у Даши.
– Что ты имеешь в виду? – отшатнулась Наталья.
– Как можно точно знать, изменял тебе человек или нет? Ты же не можешь контролировать каждый его шаг! Это мужчина, это очень красивый мужчина, и за те пятнадцать лет, что вы вместе…
Наталья кинула на Дашу такой пронзительный, испепеляющий взгляд, что та моментально замолчала.
– Хорошо, Дашуня, я сформулирую свой ответ другим образом – я не знаю, изменял ли мне мой муж или нет, – с холодной яростью произнесла сестра. – А мое незнание, поверь, дорогого стоит. Оно говорит о том, что Борис ценит мой покой. Скажи честно – Борис приставал к тебе?
– Нет… – выдохнула Даша. – Правда – нет! Ни словом, ни жестом, ни даже взглядом!..
– Он тебе – нравится?
– Нет, – честно ответила Даша. Борис ей действительно не нравился. Другое дело, что он волновал ее, что он вызывал в ней желание… Но он не нравился ей!
Наталья усмехнулась, огонь в ее глазах поутих.
– Наташа, прости меня… Я сама не понимаю, зачем говорю об этом… Я дура, просто дура! Я…
– Многие не верят в то, что мы счастливы, – холодно произнесла она. – И это при всем при том, что люди даже представления не имеют, каким должно выглядеть оно, это счастье. Богатый муж и жена-домохозяйка, просиживающая задницу в спа-салонах? Я их много повидала – у меня большинство клиентов такие… Он – истерик с манией величия, она – психопатка с куриными мозгами. Едут на Мальдивы, ругаются там в пух и прах, а потом, в Москве, демонстрируют фото на фоне лазурных волн. Ах, вот у них – все как у людей! По очереди бегают к психоаналитику и ведрами пьют: он – виски, она – мартини… Их подросшие дети все ночи проводят в клубах, без ошибки ни одного слова не могут написать, поскольку за образование уже уплочено…
– Наташенька! – умоляюще воскликнула Даша. – Прости меня…
– Я не сержусь, – уже тихо произнесла сестра. – Ты очень открытый, простой человек. Что на уме, то и на языке. Я тебя знаю, Дашуня, – ты никогда не станешь плести интриги за моей спиной. Поэтому и позвала к себе в дом…
Даша взяла сестру за руку, улыбнулась сквозь слезы.
– Легко плачешь, легко смеешься… – еще тише сказала Наталья и другой рукой смахнула со щек Даши слезинки. – Мы с тобой ровесницы, но у меня ощущение, что тебе лет пять от силы или семь…
– Что? – широко открыла глаза Даша. – Мне это уже говорили… Человек один говорил – очень хороший, кстати! Помогал мне…
– И ты его упустила? – строго спросила Наталья.
– Да. Как и всех других. Но я не в его вкусе была, мне кажется. И еще он не может забыть свою покойную жену.
– Он так любил ее?
– Да…
– Вдвойне дурочка!
– Это еще почему? – обиделась Даша.
– А потому, что этот человек способен любить и быть верным – в принципе.
– Слушай, Серега… Ты не под тем углом пилил!
– Где?!
– А вот здесь, гляди.
– Разуй глаза, все правильно!
– Если эта конструкция на головы моих детей свалится, я тебе яйца оторву, понял?
– Да че ты… все путем, Борь! – Сергей опасливо отступил назад.
Они как раз устанавливали деревянный шатер на балки.
– Нет уж, давай переделывать… – зло произнес Борис.
– Ты че так психуешь, Борь? – спросил Сергей мирно. – Хотя я догадываюсь…
– О чем ты?
– А ты из-за Натахи… Боишься, что беседка криво получится, а она тебя обсмеет! – хихикнул сосед.
Борис тоже хохотнул:
– Тоже мне, психолог! – и хлопнул Сергея по плечу. – Запомни, Серега, – я никогда и никого не боялся. И уж тем более Наташку… И вообще, не смей о ней говорить – дело ли, когда всякий дурак ее имя треплет…
– Да я к Наталье твоей со всем почтением… – обиженно загудел сосед. – Никогда о ней дурного слова…
– Еще не хватало. Дай-ка молоток…
Некоторое время они работали молча. Беседка была почти готова.
– Так, лавки по кругу еще надо сделать… Борь, а как там эта поживает?
– Кто?
– Ну, фифа эта… – Сергей выразительно пошевелил пальцами.
– Дашка? А ты поди, спроси у нее самой! – засмеялся Борис.
– И пойду, и спрошу!
– Запал, что ли?
– Ну она ничего так… – скромно потупился Сергей и пошевелил усами. – Симпатичная.
– Попробуй приударь, – одобрительно кивнул Борис. – Только осторожно. Имей в виду – она шлюха.
– Как это? – с живейшим интересом спросил Сергей. – В каком смысле? На панели, что ль, работает? Буквально?! А говорили, что она вроде на телевидении или где… В свободное время, да?
– Она б…дь, – спокойно, даже бесстрастно произнес Борис. – Любит это дело, понимаешь?
– А-а, в этом смысле! – Сергей почесал пальцем нос, потом сел на доски, закурил. – Интере-есно…
– Да уж куда там, – вздохнул Борис, сел рядом с Сергеем и тоже закурил. – У меня давно к этой Дашке душа не лежит, но она Натальина сестра, и не дай бог Наталья про нее плохое слово услышит…
– Ну да, ну да!
– Да ты видел эту Дашку, не слепой.
Сергей сплюнул.
– Вообще, Борь, ты прав, – жестко согласился он. – По ней сразу все видно… Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты! В этих перьях, в этих рюшках… Шпильки – сантиметров двадцать, не меньше! Я не представляю, как бабы на таких каблуках ходят…
– У нее любовник есть – на двадцать лет ее моложе.
– Да-а-а?!
– Клянусь. И все ей мало…
– Ненасытная, – прошептал Сергей с презрением и сглотнул.
– Вот я потому и завел этот разговор – не вздумай в нее влюбиться. Шуры-муры всякие крутить – это пожалуйста, но я не хочу, чтобы мой друг ей на удочку попался. Я ж таких, как она, знаю – все хвостом крутят, а потом, как человека приличного, доверчивого увидят – хвать его, и под венец.
– Ну, Борь, ты обо мне так плохо не думай, я ж не совсем дурак…
Некоторое время они курили молча. Сергей о чем-то напряженно думал.
– Только это… ты не сразу руки-то распускай, – спокойно произнес Борис. – Она из тех, кто слова любит, ухаживания… Цветок вон с клумбы сорви – она растает. Понимаешь, если знать подход, то она сама к тебе на шею бросится.
– Ну да, ну да…
Стоя у открытого окна, Даша обрызгала себя духами – шею, запястья, чуть-чуть на волосы… Потрогала затылок – от удара неизвестного остался лишь крошечный островок, превратившийся в корочку крови.
Достала из шкафа ярко-красное платье, набросила на плечи меховую накидку – крашенный в брусничный цвет кролик, выстриженный фигурным орнаментом. «Туфли-то где? А, вот они…»
Она торжественно, словно королева, благоухая духами на несколько метров вокруг, спустилась по лестнице, вышла в осенний сад.
Мимо с диким криком пробежал Никитка, за ним – Фелица Юрьевна:
– Куда?! Кепочку надень, кому сказала! Вот непослушный мальчишка… Никита!!!
На миг нянька притормозила, ошалело вытаращила глаза:
– Оссподи… – Она машинально перекрестилась. – Даша, ты ль?.. Не узнала… А красотища-то какая! Что за зверь? – она узловатыми пальцами пощупала мех.
– Кролик. Стриженый.
– А-а… – Нянька побежала за Никитой, но на бегу еще несколько раз обернулась, судя по всему, пораженная Дашиным видом до глубины души.
Щелкая каблуками, Даша шла по аллее. Она уверяла себя, что совершает обычный моцион, и не могла себе признаться, что хочет увидеть Бориса. Только увидеть – и ничего больше…
На поляне Сергей красил лаком уже построенную беседку. Бориса рядом с ним не было…
– Я буду до-олго гнать велосипед, в густых луга-ах его остановлю-у… – напевал Сергей.
– Добрый день.
– А?.. – Сергей обернулся и от неожиданности уронил кисточку. – Дашуня!
– Сергей, называй меня просто Дашей! – раздраженно поправила она его, проплывая мимо.
– А! Ладно… Даша, погоди! У меня для тебя кое-что есть.
Даша остановилась.
Сергей схватил цветок, лежавший на штабеле досок неподалеку. Желтый, с сухими перламутровыми лепестками, осенний цветок.