Одноклассница.ru - Тронина Татьяна Михайловна. Страница 24
– …Ну что, каким будет твое решение?
– Я не уйду от мужа. Я буду с ним – разумеется, до тех пор, пока он сам меня не прогонит… – коротко рассмеялась Женя.
Сеня вертел в руках пустой стакан. Зачем-то дунул внутрь, потом оглянулся, ища официанта. На летней веранде под полотняным занавесом сидели только они. Ранний час, да и заведение очень недешевое… Перед Женей стояла креманка с мороженым – горкой разноцветных шариков, рядом лежал ноутбук.
– Не заказывай больше пива, не надо, – сказала Женя.
– Почему? Я же не водку пью…
– Какая разница. Ты за рулем, Мухин.
– Думаешь, поймают? Ну и что… Откуплюсь, как всегда.
– Ты поразительно безответственный человек! – улыбнулась Женя.
Сеня положил свою ладонь поверх ее руки:
– А разве не за это ты меня любишь?
– Я не люблю тебя.
– Врешь. Любишь.
– Больше не люблю.
– Опять врешь. Ты будешь любить меня всегда. До самой смерти. Я твой единственный мужчина… – Мухин потянулся к Жене с поцелуем.
– Сенька, перестань! – попыталась рассердиться она.
– А зачем ты тогда пришла на тот вечер?
– С одноклассниками встретиться – вот зачем. На Андрея Максимыча в последний раз посмотреть…
– Нет, тебя снова потянуло ко мне, признайся!
– Признаюсь, – легко согласилась Женя. – Но когда я увидела тебя… знаешь, что произошло? Я вдруг поняла – все, пора заканчивать.
– Да, да, да… – насмешливо ухмыльнулся Сеня. – Не верю. Ты прямо вцепилась в меня. Танцевала со мной, обнимала, чуть ли не облизывала…
Женя зачерпнула из креманки мороженого, изящно поднесла ложку ко рту Мухина.
– Мм… фисташковое! Хочешь?
– Нет… – Сеня отстранил ее руку.
– Я, Сеня, разумная девочка… Несмотря на то, что мне уже под сорок. Окончательно рушить свою жизнь не буду. Не хочу и не буду.
Женя отодвинула креманку в сторону.
– Не хочу-у… не бу-уду-у… – вытянув губы трубочкой, передразнил Сеня. – Мещерская, кончай трепаться. Доедай свое мороженое, и поехали ко мне. Я тебе официально предлагаю руку и сердце.
– Я еще не разведена.
– Какая разница! Проблема-то… Поехали!
– Куда?
– Я же говорю – ко мне.
– Ой, Сеня… У тебя еще не отняли твой чудный домик?!
– Не отнимут, – фыркнул Мухин. – Проблема-то…
– Сеня, милый, признайся – ты ведь даже еще не думал, как тебе выходить из финансового кризиса? – с мольбой спросила Женя.
– Что, без денег я тебе не нужен?
– Сеня, ты мне такой, какой ты есть, – не нужен. Ты безответственный, ты разгильдяй, ты…
– О, о, о!
– Я мужа люблю.
– Да-а?!
– Да. Я люблю сына. Я хочу, чтобы мой сын рос в полной семье, а не мотался вслед за беспутной мамашей – туда-сюда, туда-сюда… Я хочу, чтобы мой муж был счастлив. Я хочу быть обычной домохозяйкой – при муже и сыне. Мне нравится это!
– А разве со мной ты не счастлива? Тебе со мной плохо?
– Мне с тобой слишком хорошо. Это белая горячка какая-то… безумие! Вечный праздник! Сладкий яд! А я очень простая. Я поняла – рядом с тобой я погибаю. Физически и морально. И инстинкт самосохранения мне подсказывает – надо уйти от тебя. Навсегда.
– Но ты же меня никогда не забудешь!
– Нет, никогда не забуду… – Женя нежно погладила Сеню по щеке.
– Так ты меня окончательно бросаешь? Мещерская, ты серьезно? – враз помрачнел Сеня.
– Абсолютно.
Минуту он смотрел молча на нее. Потом встал и, не прощаясь, пошел к ступеням, ведущим вниз, к улице. «Боже, какой он красавец! Со всех ракурсов красавец!» – сладко кольнуло у Жени в груди. Тем временем Мухин сел в свой пижонский кабриолет, надавил на газ и… через мгновение исчез.
Женя смахнула со щеки слезу. Улыбнулась.
Открыла ноутбук. «Надо почту проверить…»
Письмо от дяди Артура. Собрался жениться на старости лет! Удивительный старик… Письмо от двоюродной сестры, Дианы: «Не понимаю, Женька, как ты можешь жить в этой ужасной стране, я до сих пор не могу забыть Лию, и родители о ней каждый день вспоминают…» Письмо от Риты Дуглас – из Лондона. От Перельмана – из Беер-Шивы. От этой дуры Мюллер из Берлина – вот привязалась, хоть в «черный список» ее заноси!
От Вити Ерохина… Опять! «Женя ну хоть чтото… скажи где Алька жила раньше пойду там спрашивать народ может чего знают!»
«Виктор, Аля Головкина жила раньше в кирпичном пятиэтажном доме за старым рынком. Там один подъезд. Этаж последний, номера квартиры тоже не помню. Возможно, этот дом давно снесли. Извини, больше ничем не могу тебе помочь».
– Привет! – К ее столику, вытирая платком залысины на висках, шел муж Лева. – Ну и жара…
– Привет! Ты за мной следишь, что ли?
– У меня тут офис за углом – забыла?
– Ой, правда… Какая же я рассеянная! – засмеялась Женя. – Официант! Господи, где они все? На чай не дождутся, дудки… Воды минеральной мне дайте! Вроде приличное заведение…
Лева посмотрел на пустой стакан из-под пива. На пепельницу с разномастными окурками – одни были тонкими, дамскими, другие – мужские, крепчайшие французские…
– Ты с кем была?
– С Мухиным, – ответила честно Женя.
Муж передернулся.
– Я ему сказала, что не хочу его больше видеть. Хочешь – верь, не хочешь – не верь.
– Женя, мне это надоело.
– Мне тоже. Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. Стопудово! Все, точка. Ты рад?
Женя наклонилась к мужу, подставила ему щеку для поцелуя. Но он дернулся и отвернулся. Он уже два года не целовал Женю – с тех самых пор, как они поселились в Москве. С тех самых пор, как она стала встречаться со своим бывшим одноклассником Сеней Мухиным.
Тарас поймал Веронику возле ворот клиники.
– Ника!
Она как раз выскочила из проходной. Оглянулась – в нескольких метрах стоял припаркованный у тротуара автомобиль мужа. За рулем сидел водитель, Игорь, а сам Тарас уже шел Веронике навстречу.
– Тарас! Почему не позвонил? – растерялась Вероника.
– Ты что, не рада мне?
– Я? Господи, милый… – Вероника обняла его. – Но мне некогда. Понимаешь, это пока тайна…
– Опять?
– Нет-нет-нет, это сугубо профессиональная тайна! Хочешь, клянусь своей жизнью, что это касается только моей работы? – Она заглянула ему в глаза. Но Тарас отвернулся и холодно произнес:
– Лучше расскажи, в чем дело.
– Я делаю уколы витазиона. Моего препарата, того самого… Помнишь, я рассказывала? Мыши из контрольной группы…
– Ты делаешь уколы мышам? – перебил жену Тарас.
– Нет, – тихо ответила она.
– А кому?
– Андрею Максимовичу. Мессинову. Нашему классному…
– Кому?! – Тарас помолчал. – Ты же говорила, что препарат пока не все испытания прошел?
– Да. Но, понимаешь, Андрей Максимович уже умирал, и… Он хотел, чтобы я с ним попрощалась, но я…
– Ника, ты понимаешь, что ты делаешь?
– Да.
Он пальцами поднял ее подбородок.
– Ты ученый, Ника. А ведешь себя, словно сентиментальная истеричка… Ты понимаешь, что ты рискуешь своей карьерой?
– Да. Но ему стало лучше… Тарас, ему стало лучше! Это… это чудо! – засмеялась Вероника. – А сегодня утром у него щеки… ну, как будто даже румянец на них проступил! Участковая врач заходила, прямо чуть в обморок не упала! Но мы с Сашкой ей ничего не говорим…
– С каким Сашкой? – быстро спросил Тарас.
– С Сашкой Мессиновой, дочкой Андрея Максимовича! Это чудо, Тарас. Чтобы человек за три дня так преобразился…
– Это ты за эту неделю преобразилась, – опять перебил Тарас. – Не ешь, не спишь.
– Но он жив!
– Зато твоя мать теперь на грани смерти.
– Что-о?…
– Она звонила домой. Ей плохо. Помогаешь каким-то чужим людям, а о родной матери забыла.
У Вероники вдруг задрожали руки. В самом деле, последнюю неделю она почти не спала. Ночью – рядом с Андреем Максимовичем, днем – на работе.
– Я как раз сегодня отпуск за свой счет взяла… – прошептала Вероника. – Чтобы… чтобы понаблюдать за Максимычем.