Белый Тигр - Адига Аравинд. Страница 31

Такая уж наша судьбина. Всякий, кому не лень, шофером помыкает.

В каждом пятизвездочном притоне свои строгие правила, где водитель с машиной должен дожидаться хозяина. Бывает, на подземной парковке. Бывает, за отелем. Бывает, перед гостиницей под деревьями. Сидишь и ждешь. Два часа сидишь, и три, и четыре. Зеваешь, маешься от безделья. Пока толстяк в красном тюрбане не прорычит в микрофон:

— Водитель такой-то, подъехать к стеклянной двери. Хозяин ждет. Водитель такой-то, срочно подъехать.

Шоферы, как водится, собрались в кружок неподалеку от стоянки, поигрывают ключами, жуют паан, травят байки, мочатся. Присели на корточки, как обезьяны, и галдят.

Меченый расположился в сторонке, уткнулся в журнал. На обложке свежего выпуска раздетая красавица лежит в кровати, а любовник занес над ней нож.

ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК «УБИЙСТВО»

4,50 ЗА ВЫПУСК

ТОЛЬКО У НАС ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ:

«ОН ВОЗЖЕЛАЛ ЖЕНУ ХОЗЯИНА!»

УБИЙСТВО. ИЗНАСИЛОВАНИЕ. МЕСТЬ

— Подумал над тем, что я сказал, Мышонок? —спрашивает Меченый, не отрываясь от журнала. — Насчет того, как ублажить твоего хозяина? Гашиш, девочки, мячики для гольфа? Фирменные мячики для гольфа прямо из американского консульства? 

— Он не такой.

Изъеденные болезнью губы кривятся в улыбке:

— Все такие. Сказать секрет? Моему хозяину нравятся киноактрисы. Притащит такую в отель в Джангпуре, там еще буква «Т» на крыше, и оттрахает. 

Он называет имена трех «оттраханных» актрис. 

— А днем весь из себя чинный-скромный, никогда и не подумаешь. Один я в курсе. И вот что я тебе скажу — все хозяева одинаковы. Сам убедишься. Присаживайся, почитаем вместе.

В молчании читаем. На третьем рассказике отхожу к деревьям отлить. Меченый присоединяется ко мне. 

Две струи орошают ствол.

— У меня к тебе вопрос.

— Опять про городских девчонок? 

— Нет. Скажи мне... что бывает со старыми шоферами?

— А?

— Ну, добьюсь я чего-нибудь на старости лет?  Хватит мне денег, чтобы купить дом, открыть свое дело?

— Значит, так. Шофера держат, пока ему не стукнет полтинник. Ну пятьдесят пять. Потом садится зрение, и тебя выкидывают. Значит, у тебя в запасе лет тридцать, Мышонок. Если начнешь откладывать прямо сейчас, под старость сможешь купить себе домик где-нибудь в трущобе. Если ты не дурак и у тебя есть левый заработок, хватит и на то, чтобы отдать сына в хорошую школу. Научится английскому, сможет поступить в университет. Это самый лучший вариант Домик в трущобе, сын в колледже. 

— А какой самый худший?

— Выпьешь сырой воды — подхватишь тиф. Хозяин ни с того ни с сего тебя уволит. В аварию попадешь. Да мало ли что еще.

Он кладет руку мне на плечо:

— И у меня к тебе вопрос, Мышонок. С тобой все в порядке?

Смотрю на него искоса.

— Все отлично. А почему ты спрашиваешь? 

— Разговоры идут. Ты, случаем, не рехнулся? Сидишь в хозяйской машине один, говоришь сам с собой, к нам ни ногой, нос от всех воротишь... Знаешь, что тебе нужно? Женщина. Видел палаточный городок за Галереей? Там бабы как на подбор, пухлые, красивые. Кое-кто из наших раз в неделю пользуется услугами. И тебе не помешает.

ВОДИТЕЛЬ БАЛРАМ! — звучит громогласный призыв из динамика. Это Красный Тюрбан старается, и голос такой торжественный, дальше некуда.

ВОДИТЕЛЬ БАЛРАМ, НЕМЕДЛЕННО ЯВИТЬСЯ К ГЛАВНОМУ ВХОДУ! ХОЗЯИН ЖДЕТ!

Мигом застегиваюсь, срываюсь с места и бегу, вытирая мокрые пальцы о штаны.

Подъезжаю к парадному входу. Мистер Ашок прохаживается в обнимку с какой-то девушкой. 

Глаза у нее раскосые, кожа желтоватая. Непалка.  Не его касты, не его круга. Склонившись над сиденьем — я сам его начищал, — она втягивает носом воздух и запрыгивает на подушку.

Мистер Ашок обнимает девушку за обнаженные плечи. Отвожу взгляд от зеркала.

Никогда не одобрял, чтобы в машине безобразничали, господин Цзябао.

Но по одному тому, как перемешались ароматы духов и одеколона, стало ясно, что творится за моей спиной.

Думал, едем домой, ан нет. Представление продолжается. Катим в киноцентр «Сакет». 

Киноцентр огромный, сэр. Десять, не то двенадцать залов. Вход в каждый — 150 рупий с хвостиком.  Да-да, сто пятьдесят рупий! И, кроме кино, еще масса заведений, есть где покушать — побаловаться пивом — выпить кофе — потанцевать — снять девушку.  Этакий кусочек Америки в Индии. 

А рядом, сразу за последним сверкающим огнями кафе, — второй центр. Каждый крупный магазин в Дели на самом деле состоит из двух магазинов — получше и поплоше. Тот, что поплоше, понятное дело, помещается на задах того, что получше. 

Его клиенты — слуги. Сразу прохожу во второй торговый центр, иду вдоль выстроившихся в ряд ресторанчиков, чайных, гигантских сковородок, на которых поджаривается хлеб. Здесь питаются те, кто работает в кинозалах, билетеры, уборщики. Здесь ночуют нищие.

Беру чай, вада [37] с картошкой и сажусь под баньяном.

— Брат, дай три рупии, — тянет руку тощая старуха.

— Мать, я не из богатых, иди на ту сторону и проси у них.

— Брат...

— Дай мне поесть! Оставь меня в покое! 

Она отходит. Откуда ни возьмись появляется точильщик, вместе со своим колесом с ножным приводом располагается в двух шагах от меня, берет сразу два ножа и принимается за дело. Искры от затачиваемых ножей не долетают до меня совсем чуть-чуть. 

— Нашел же место, брат! — говорю я ему. — Не видишь — здесь человек ест?

Он прерывается, тупо моргает, потом опять берется за работу. Будто и не слышал.

Швыряю картошку прямо ему под ноги и плетусь назад.

— Сколько в вас дури, люди!

Нищенка семенит неподалеку от меня. Она одергивает сари, намечает жертву, кто с виду побогаче, набирает в грудь воздуха и начинает свое вечное:

— Подай, сестра. Хоть три рупии. С самого утра ни крошки во рту не было...

Перед торговыми павильонами — словно мандала вокруг священного огня на свадьбе — возвышается целый штабель книг. За книжными бастионами почти не видно хозяина — сидит посередке на стопке журналов и ноги скрестил, ну вылитый священнослужитель. К книгам меня тянет словно магнитом, но жрец сразу охлаждает мой пыл:

— Все книги на английском.

— Да ну?

— Читаешь по-английски?

— А ты сам? — парирую я.

В точку. Тон разговора сразу меняется. То слуга обращался к слуге, а теперь человек беседует с человеком. Торговец оглядывает меня с головы до ног и сообщает со сладкой улыбкой, словно осмотр доставил ему удовольствие:

— Нет.

— А как же ты, не зная английского, торгуешь книгами?

— Зато я знаю, где какая, по обложке. Вот это «Гарри Поттер». Вот Джеймс Хедли Чейз. Это Калиль Джибран, это Адольф Гитлер, это Десмонд Бегли. Вот книга про радости секса. В один прекрасный день мне подсунули «Гарри Поттера», у которого обложка была как у Гитлера. Целую неделю я с ним промучился. 

— Я постою рядом, ладно? У меня была как-то книжка. В детстве.

— Ладно. Располагайся.

Он торгует, я бью баклуши. От книг, даже если они на иностранном языке, будто электрические импульсы исходят. Точно вам говорю, Ваше Превосходительство. Типа увидел толпу девушек в облегающих джинсах, и у тебя встал.

Только эти импульсы воздействуют на мозг.

Мысли всякие появляются.

Я задумался о буром конверте, который получил от Пинки-мадам.

4700 рупий.

Странная какая-то сумма. Некруглая. Что-то тут не так. Может, она сперва хотела мне сунуть пять тысяч, а потом жадность одолела — богатые, они ведь жадные, вспомни Мангуста, который потерял в машине рупию, — и три сотни забрала себе.

Нет! Богачи рассуждают не так, болван. Неужели еще не научился?

Десять тысяч она тебе хотела дать, вот что! А потом передумала и выделила только половину. Да и из нее три сотни изъяла — сто, еще сто, еще сто — и оставила себе. Богатые — они такие. За грош удавятся.

вернуться

37

Пончики из нутовой муки.