Цепи любви - Бакли Эмеральд. Страница 8

Джессика снова повернулась к полкам с продуктами. На ее счете было достаточно денег, и пока что – благодаря щедрости сестры – Джессике практически не пришлось их тратить. Если верить Долли и Джошуа, Грей Харди человек богатый, значит, ему вполне по средствам обеспечить сыну здоровое питание, так что она может не экономить на покупках. У Джессики в голове не укладывалось, что специально нанятая экономка не постыдилась кормить взрослого мужчину и маленького ребенка замороженными полуфабрикатами быстрого приготовления. Разумеется, такие продукты вполне пригодны для случаев, когда готовить некогда или нет возможности, но чтобы питаться только ими… Джессика старалась не думать о том, как может отнестись к ее вмешательству Грей Харди.

Закончив с покупками, Джессика и Фредерик направились к машине. По дороге мальчик рассказывал ей о бабушке, и Джессика поняла, что он очень тоскует по ней – пожалуй, даже больше, чем по матери. Впрочем, ничего удивительного, раз он жил с бабушкой. Это объясняло, почему в речи мальчика иногда проскальзывали старомодные выражения, почему его манеры порой казались слишком взрослыми, что резко отличало Фредерика от других детей его возраста.

Вернувшись, Джессика с облегчением обнаружила, что в их отсутствие в дом никто не проник. А миссис Моррел, по-видимому, и не собиралась возвращаться. Неужели эта женщина настолько безответственна, что спокойно оставляет шестилетнего ребенка совсем одного?

Покормив Фредерика обедом и проследив, чтобы он убрал за собой посуду и поставил ее в посудомоечную машину, Джессика спросила, знает ли он, во сколько отец обычно возвращается с работы. Она не собиралась оставлять мальчика одного, а это означало, что ей придется дожидаться возвращения Грея Харди. В ответ Фредерик только пожал плечами. Похоже, его отец приходил в самое разное время.

Из безыскусного рассказа мальчика Джессика поняла, что экономка не раз оставляла его одного, предоставляя ему самостоятельно поужинать и лечь спать. По-видимому, миссис Моррел пригрозила Фредерику, что если отец застанет его не в постели, то ему грозят серьезные неприятности. Используя Грея в качестве жупела, экономка только усиливала страх мальчика перед отцом. Но как бы Джессика ни возмущалась поведением миссис Моррел, еще больше она злилась на Грея Харди. Не мог же он не видеть, что творится в его собственном доме, если у него есть хоть капля здравого смысла? Невольно напрашивался ответ, что либо Грею Харди некогда заниматься мальчиком, либо – что еще хуже – ему нет до него дела.

Джессика позвонила Долли и обрисовала ситуацию, добавив, что считает своим долгом побыть с Фредериком до возвращения его отца.

Сестра решительно поддержала ее и заверила, что ничего страшного, если она вернет машину позже. Когда Джессика рассказала, что она обнаружила, приехав в дом, то Долли ответила:

– Знаешь, меня это не очень удивляет. Сегодня утром приходила Эмили, так она сказала, что миссис Моррел ни в коем случае нельзя доверять присматривать за ребенком. Эта женщина терпеть не может детей.

Положив трубку Джессика подумала, что Грей Харди, как местный житель, наверняка наслышан о репутации своей экономки и, несмотря на это, доверил ей сына.

На случай, если Грей Харди вернется, Джессика не хотела уходить далеко от дома, и они с Фредериком провели остаток дня в саду. При более близком знакомстве Фредерик оказался смышленым мальчиком, только слишком чувствительным, а его взглядам на жизнь недоставало уверенности – вероятно потому, что у него перед глазами не было примера для подражания, надежного взрослого мужчины. Джессика вспомнила, как Фредерик с детской непосредственностью рассказывал о своей жизни до переезда к отцу – мальчик не только не жил с матерью, похоже, он даже не часто ее видел.

В шесть часов они ушли в дом. Джессика предложила Фредерику принять ванну перед ужином. Мальчик стал просить, чтобы она пошла с ним, и Джессика согласилась, хотя и неохотно: ей не хотелось, чтобы Грей Харди, вернувшись домой, решил, будто она рыщет по всему дому. Именно из этих соображений Джессика старалась не выходить за пределы кухни, подавляя всякое искушение заглянуть в соседние комнаты. Но теперь, когда Фредерик так просил ее и даже пригрозил, что не пойдет в ванную, если она его не проводит, Джессике пришлось подняться с мальчиком наверх.

На просторной лестничной площадке второго этажа висели потемневшие от времени портреты. У выкрашенной в кремовый цвет стены стоял дубовый комод, совершенно лишенный малейшего намека на прикосновение заботливой хозяйской руки. Джессика вспомнила изобилие ярких цветов в саду, и ей вдруг захотелось проявить инициативу – расставить повсюду букеты, оживив неприветливую атмосферу дома их веселыми красками.

Фредерик взял ее за руку и потянул к одному из двух коридоров, отходивших от площадки. В самом конце коридора мальчик остановился и открыл дверь.

Детская оказалась просторной, а ее убранство – на удивление хорошо продуманным в соответствии с потребностями ребенка его возраста. В комнате был письменный стол с регулируемым по высоте стулом и компьютером с большим монитором, шкаф с игрушками и удобная односпальная кровать, застеленная покрывалом с веселым рисунком. Из спальни вела дверь в ванную.

Ванная комната также оказалась хорошо оборудованной, но по краю ванны протянулась грязная полоса, а на полу грудой валялись мокрые полотенца.

– Миссис Моррел сказала, что не станет убирать за таким плохим мальчиком, – сказал Фредерик, увидев, что Джессика недоуменно уставилась на полотенца. Его лицо вдруг помрачнело, и он добавил чуть не плача: – Когда я жил у Полин, у меня были в ванной игрушечные лягушки и лодочка, но миссис Моррел все выбросила. Она сказала, что только малышня купается с игрушками.

У Джессики защемило сердце, и одновременно ее разбирала злость на бесчувственную миссис Моррел.

– Ничего страшного, если хочешь, мы можем сделать лодочку из бумаги, – предложила она. – Правда, она будет плавать не так хорошо, как настоящая.

Фредерик сразу повеселел:

– Мы правда сделаем лодку?

Предложение Джессики привело мальчика в такой восторг, что она невольно улыбнулась:

– Да, конечно. Если найдем бумагу.

Он снова сник.

– У меня нет бумаги. Миссис Моррел отобрала у меня все листы, потому что от них много мусора. Правда, мы можем взять бумагу в кабинете.

Джессика заколебалась. Она сама терпеть не могла, когда кто-то вторгался в ее частную жизнь, и поэтому меньше всего ей хотелось рыскать по чужому дому, но раз уж она пообещала Фредерику сделать лодку…

Комната, которую Фредерик назвал кабинетом, обилием книжных полок и толстых фолиантов в кожаных переплетах скорее напоминала небольшую библиотеку. Большую часть комнаты занимал огромный письменный стол. Два эркерных окна выходили в сад, их зеркальные стекла поблескивали в лучах закатного солнца. В оконных нишах располагались сиденья, покрытые выцветшим дамастом, и, как ни странно, именно эта выцветшая ткань придавала аскетичному убранству комнаты некоторый уют.

В принтере бумаги не оказалось. Фредерик предположил, что бумага хранится в нижнем ящике стола, и попытался его выдвинуть, но у него не хватило силенок. Как ни не хотелось Джессике трогать чужие вещи, пришлось присесть рядом с мальчиком, чтобы помочь ему.

– Какого черта?! Что здесь происходит?! – прогремел рассерженный мужской голос.

Фредерик прижался к Джессике, словно ища у нее защиту от отцовского гнева, обращенного на них обоих. Чувствуя себя застигнутым с поличным вором, Джессика медленно повернулась к Грею Харди. Что и говорить, коленопреклоненная поза – не самая выгодная позиция для защиты и уж совсем не годится для того, чтобы противостоять громадному мужчине, грозно нависающему над ней. Судя по гневному взгляду, Харди предположил самое худшее, что только могло прийти на ум в данной ситуации.

– Мы искали бумагу, чтобы сделать кораблик и запускать его в ванне, – робко проговорил Фредерик немного дрожащим голосом.