Ночь с принцем - Джеффрис Сабрина. Страница 43

— Тогда я буду ждать вашего ответа завтра…

— В этом нет необходимости, — прервал Стокли Гэвин. — Я не согласен на это условие.

Что-то во взгляде Берна заставило Кристабель испугаться.

— Но леди Хавершем говорит…

— Мне безразлично, что она говорит. Я ставлю тысячу фунтов, и только.

Глаза Стокли сузились.

— Ты предпочитаешь расстаться с тысячью фунтов, вместо того чтобы на одну ночь уступить мне леди Хавершем?

— Я могу себе это позволить, — пожал плечами Берн.

Его тон был равнодушным, но пальцы сжимали руку Кристабель железной хваткой, и, похоже, он был не прочь задушить лорда Стокли.

Кристабель почувствовала неожиданный восторг. Этот человек, кажется, говорил, что никогда не ревнует?

— Ну что ж, — фальшиво улыбнулся Стокли, — в таком случае желаю тебе в полной мере насладиться ею. Эта сука, должно быть, выложена изнутри чистым золотом, раз ты так цепляешься за нее.

— Ручаюсь, что тебе не удастся убедиться в этом, — зло огрызнулся Берн и, обвив рукой за талию, торопливо вывел Кристабель из комнаты.

Он буквально тащил ее за собой по коридору, прочь от кабинета, а Кристабель с изумлением размышляла о причинах столь неожиданной ярости. Если это не ревность, то что же тогда?

— На что вы, черт вас побери, рассчитываете, поощряя ухаживания этого проходимца? — прошипел Берн, поднимаясь по лестнице. — То, что я заключил пари, еще не означает, что мы выиграем. Или вы действительно желаете оказаться в его постели?

Нет, это, конечно же, от ревности так дрожит его голос. Придя в отличное расположение духа, Кристабель беззаботно улыбнулась:

— Нет, но, если мне придется выйти из игры, я любой ценой должна обеспечить себе возможность остаться до конца недели.

Берн смотрел на нее тяжелым взглядом.

— Остаться. С ним. В его постели.

— Это, несомненно, сильно продвинуло бы меня в поисках писем, — проговорила Кристабель, по-прежнему легкомысленно улыбаясь. — В моем распоряжении был бы весь дом.

Выругавшись, Берн затолкнул ее в неглубокую нишу и припер к стене:

— Вы отказываетесь спать со мной, а с ним — согласитесь? И все ради этих проклятых писем?

— Эти «проклятые письма», — Кристабель смотрела Берну прямо в глаза, — сделают вас бароном. И какое вам дело до того, как они мне достанутся?

— Есть способы и получше, — процедил Гэвин сквозь зубы.

— В самом деле? — Кристабель не собиралась отступать до тех пор, пока не заставит его обнаружить свои подлинные чувства. — А мне кажется, что проще всего соблазнить…

— Нет. — Ответ прозвучал весьма решительно. Кристабель старалась сдержать улыбку.

— Я могу просто…

— Нет. — Наклонившись совсем близко, Гэвин смотрел на Кристабель сверкающими глазами. — Я не позволю вам стать шлюхой ради этих писем.

— А почему, собственно, нет? Вы неоднократно говорили, что не возражаете против неверности своих любовниц, а я вам, кажется, и вовсе безразлична. Если мы с лордом Стокли…

— Нет, — повторил Берн упрямо. — Нет. — Он наклонился совсем низко. — Никогда.

И вот уже его губы прижимаются к ее губам, и он целует Кристабель так властно, как не целовал никогда прежде. Так, словно всему миру придет конец, если он не поцелует ее.

Кристабель обхватила Берна руками за шею и забыла о всяком сопротивлении. Он не целовал ее уже целую неделю, с того самого дня, как она поклялась себе не допускать этого.

Сколько раз с тех пор она ловила на себе его взгляд, полный еле сдерживаемого огня, от которого у нее слабели колени! Сколько ночей провела без сна, мечтая о его поцелуях!

— Кристабель… — прошептал Берн, на мгновение прервав поцелуй. — Господи, вы же с ума меня сводите!

Что ж, по крайней мере это взаимно. Он снова овладел ее губами. Его руки скользили по ее телу…

Кто-то прошел мимо них и отпустил сальную шутку. Берн оторвался от нее.

— Пойдемте, — пробормотал он и потянул Кристабель дальше по коридору.

— Куда мы идем? — спросила она, едва поспевая за Гэвином.

— Ко мне.

Кристабель резко остановилась: — Послушайте, Берн…

— Сейчас самое время обсудить нашу тактику. У вас В комнате говорить об этом невозможно. Слишком близко от Стокли.

— А! — Да, это вполне разумно. Разве нет? Или она такстремится к собственной гибели, что готова верить всему, чтоон скажет?

Они миновали несколько пустых залов и наконец достигли дверей красивой комнаты, в которой темная полированная мебель со старинными бронзовыми украшениями создавала чисто мужскую атмосферу. Берн, очевидно, считался здесь весьма важным гостем, и слуги оказывали ему особое внимание. В камине горело ровное пламя, рядом с письменным столом стоял графин с бренди, а вазы были наполнены свежими цветами.

Но Берн не обратил на это никакого внимания. Он пропустил Кристабель в комнату, захлопнул за собой дверь и с мрачным видом проговорил:

— Я потерял, наверное, десять лет жизни, когда увидел вас в кабинете со Стокли. Я был уверен, что он застал вас за поисками.

— Я не так глупа, как вы думаете. Я сказала ему, что ищу книгу, и он мне поверил.

— Вы так думаете? — Берн подошел ближе. — Почему же тогда он вдруг захотел изменить условия пари? Он играет с вами, Кристабель…

— Если и так, я вполне могу справиться с ним.

— Вы всегда можете проткнуть его тем кинжалом, который я вам подарил, верно? — Голос Берна был полон сарказма.

— Если придется.

Берн запустил пальцы в волосы.

— Не придется, поймите вы это! Если вы будете заниматься поисками в то время, когда это безопасно.

— Это когда же?

— Когда гости уже спят, а горничные еще не встали.

— С четырех до пяти утра? Не говорите ерунды. Такими темпами нам придется вести поиски месяц.

— Тогда по крайней мере не делайте этого одна. Если нас застанут вдвоем, нам легче будет объяснить свое присутствие в неожиданном месте.

Кристабель подозрительно посмотрела на Гэвина:

— Вы просто хитрый прохвост, вот и все! Вы боитесь, что я найду письма, когда вас не будет рядом и у вас не окажется возможности сунуть в них нос. И не пытайтесь морочить мне голову всякими придуманными вами опасностями…

— Я не пытаюсь морочить вам голову! — Берн вплотную приблизился к Кристабель. — Что делал Стокли, когда вы остались с ним наедине? Он прикасался к вам, целовал вас?

— Да, он поцеловал меня, и все. Берн скрипнул зубами:

— В следующий раз, когда он застанет вас одну, он этим не ограничится, особенно теперь, когда вы намекнули ему, что, возможно, и сами не прочь.

Здесь он, может быть, прав.

— Значит, надо просто постараться, чтобы он не застал меня одну, — не сдавалась Кристабель.

— Когда вы спите всего в нескольких ярдах от него?! — почти выкрикнул Берн. — Он может зайти в вашу комнату в любое время дня и ночи!

— Я стану запирать дверь.

— Это же его дом, будь он проклят! Разумеется, у него есть все ключи.

— Тогда я… Я буду подпирать дверь стулом или…

— Вы будете спать здесь, вот и все, — решительно произнес Берн. — Вы будете спать со мной, и заниматься поисками со мной, и…

— А вы знаете, что говорите сейчас как ревнивый любовник? — тихо спросила Кристабель. — Вы сами-то себя слышите?

Берн на мгновение замер.

— Не болтайте ерунду. — Он опять нервно провел рукой по волосам. — Никогда в жизни я не ревновал ни одну женщину.

— Ну, значит, я ошиблась, — огрызнулась Кристабель. — А теперь, когда это установлено, могу я вернуться в свою комнату?

Кристабель успела даже открыть дверь, но Берн опять с силой захлопнул ее.

— Вы никуда не пойдете. Вы останетесь здесь, чтобы я мог присматривать за вами.

— С какой стати? — возмутилась Кристабель. — Назовите хоть одну причину, по которой я должна остаться.

— Потому что я хочу, чтобы вы остались.

— Это не…

Берн закрыл ей рот поцелуем, навалился всем телом, прижал к двери, не давая возможности вырваться. Но на сей раз Кристабель не ответила ему. На этот раз она хотела большего.