Элемент крови - Зотов Георгий Александрович "Zотов?". Страница 25

…В одном из районов города офицер в зеленом мундире отключился от кабеля, дрожащей рукой снимая с головы наушники. Он вытер пот, выступивший на лбу, и полез в карман за куревом. Синеватый огонек воспламенил сигарету с черным табаком «житан», обдиравшим горло, как наждачная бумага.

К кабелю подключились давно, еще в конце восьмидесятых годов, после чего расшифровки разговоров Шефа и Голоса периодически выкладывались на анонимных сайтах «Хеллнета». «Жучков» снимали, но появлялись новые – еще лучше, еще изощреннее. Главная проблема состояла в том, что такие беседы происходили до чрезвычайности редко, поэтому «жучки» были оснащены биперами – они давали сигнал владельцу прослушки, что нужный разговор начался.

В последние три дня офицер постоянно носил с собой бипер, ибо был уверен – с минуты на минуту Шеф обязательно позвонит Голосу. Так оно и случилось. Новости не были хорошими.

Они недооценили тех, кто состоит у Шефа на службе. Это глупо – учесть Калашникова, просчитать приглашение Склифосовского, но совершенно не подумать о Менделееве. Как всегда – кажется, что ты все продумал до мельчайших деталей, а потом в самый последний момент выясняется, что не приметил слона. Не хочется думать, что произойдет, если Менделеев раньше времени узнает, каким образом делается эликсир. Придется принимать меры…

Он набрал номер, с которого ему звонили примерно час назад.

– Алло, – произнес офицер, тяжело дыша в трубку.

Ответивший на звонок убийца сразу понял, кто хочет с ним пообщаться. Голос абонента звучал глухо, как будто звонивший говорил откуда-то из бочки.

Глава двадцать восьмая

Объект номер три

(18 часов 11 минут)

Прогноз погоды на этот раз оправдался – на улице шел противный, еле заметный дождь, опять просочились грунтовые воды. По идее, следовало бы поехать домой на машине, но так уж случилось, что карбюратор опять забарахлил. Два часа ушло на то, чтобы попытаться привести его в чувство и понять – работать эта штука больше не будет.

Звонок в автосервис, как всегда, ничего не дал. Номер «6а6б6в» означает, что его очередь подойдет через три месяца, а до этого времени с работы домой придется ходить пешком. На всякий случай он дважды назвал свое имя, но оно не произвело ровно никакого впечатления на хамоватую приемщицу заказов.

– Подумаешь, тоже мне! – взвизгивала она возмущенно. – Да у нас шесть римских пап очереди дожидаются, и ничего – никто не рыпается. Скромнее надо быть, гражданин!

Да куда уж скромнее. Уже тридцать три года он изучает бабочек на кафедре энтомологии, измеряет окружность крыльев, записывает особенности окраски, подсчитывает количество ножек, растирает пыльцу. Досчитался – за десятилетия пользования микроскопом зрение себе так посадил, что пришлось очки выписать. Даже родной сын Брэндон посмеивается, не говоря уж об остальных!..

Еще не так давно всех этих «остальных» он шутя вырубил бы одной левой. Никто из этих храбрецов при жизни не осмелился бы не то что смеяться ему в лицо, а просто отпустить невинную шутку за спиной.

Нет, он не как другие – всегда верил, что жизнь после смерти есть. Но кто же предполагал, что именно в таком качестве? Приговор Главного Суда поверг его в шок – операция на мозге удаляла все особенности мастерства, которым он столь искусно владел. Мало того – ближайшие сто тысяч лет ему предстояло отработать профессором-энтомологом вплоть до нового судебного заседания. И если он уже умирал от скуки, желая разнести вдребезги застекленные рамки с насекомыми, то что же будет дальше?

Человек закрыл глаза. В радужных всполохах перед ним, до дрожи реально, предстал его родной город – небоскребы в разноцветной неоновой рекламе, отражающиеся в волнах спокойного океана. Поверженные, силящиеся встать соперники, размазывающие по лицу кровь пополам со слезами досады, репортеры, жаждущие запечатлеть его коронный удар, новая вилла, фарфоровый сервиз, подаренный арабским диктатором – горячим поклонником его профессионализма.

Он не бил, а жалил, словно оса, приводя врагов в трепет. Э-эх-х… А как он врезал негру по «чайнику»? Тот и улетел на фиг, пятнадцать швов потом накладывали. Всю жизнь прожил без телохранителей: когда выходил на улицу, она пустела. Разбегались все, от продавца мороженого до главаря мафии. А женщины? По три раза в неделю менял домашний номер, не помогало – они доставали его везде, готовые на все. Теперь же девушки в мини-юбках пробегают мимо, не удостаивая его и мимолетным взглядом – еще бы, очкастый профессор-энтомолог даже в самой извращенной фантазии не может превратиться в секс-символ.

Из глаз посыпались искры. Боль была жесточайшей – он закричал от неожиданности. Ох, ну вашу же мать! Да, идти с закрытыми глазами, вспоминая прелести земного бытия, не лучший способ путешествия по городу – как всегда, он ударился лбом о телеграфный столб. Дрожащей рукой нащупав шишку, человек прислонился к соседнему телефону-автомату, чтобы холодный металл унял боль – будка оказалась теплой.

Потирая ушибленный лоб, он свернул в узкий переулок, дабы срезать дорогу домой. Перешагивая через груды мусора, выброшенного жильцами из окон, он близоруко смотрел под ноги, чтобы на чем-нибудь не поскользнуться: потемневший асфальт устилали разломанные ящики, пивные банки и сгнившая банановая кожура.

Отвратительный вечер. Он даже не удивился, когда перед ним, будто отклеившись от стены, встала фигура в темном плаще с капюшоном, скрывающим лицо. Опять какой-то опустившийся вампир, выпрашивающий лишнюю мелочь на дозу сушеной крови.

– Отвали, братан – бабло закончилось… – заученно сказал он, но фигура в плаще не сделала и попытки подвинуться. – Ты что, совсем себе мозги высосал? Пусти!

Реакция на эти слова превзошла все его ожидания. Фигура отпрыгнула, выдернув из кармана две палки, скрепленные друг с другом цепью. Издав яростный визг, темный плащ рассек нунчаками воздух, после чего встал в загадочную позицию: развел руки в стороны и приподнялся на правой ноге, словно профессиональная балерина.

– Это «полет журавля»! – угрожающе сказала фигура. – Тебе не справиться со мной! Меня обучал сам великий мастер Фынь Бяо из древнего Шаолиня! Трепещи или умри!

Убийца ужасно нервничал. Никакого Шаолиня он, разумеется, в глаза не видел, а потому всерьез опасался, что ему переломают ноги раньше, нежели он успеет вылить эликсир. Просто плеснуть его жертве в лицо он не рискнул – у этого человека потрясающая реакция, он даже в дождь проскочит между каплями. Лучше сделать вид, что хочешь вступить с ним в бой, – он сосредоточится на нунчаках и не испугается какой-то пробирки.

То, что случилось дальше, никак не входило в его планы. Человек сел прямо в кучу гнилой банановой кожуры и навзрыд заплакал. Из узких глаз рекой потекли слезы, в широко открытом рту горестно дрожал язык. У убийцы внезапно ослабли ноги. Не в силах выдержать этого трагического зрелища, он плюхнулся на асфальт рядом с жертвой.

– Что… что такое с вами? – голос не слушался его, звуча вороньим карканьем.

– Надо же, еще спрашивает, – содрогаясь от всхлипов, произнес человек, смачно утирая хлюпающий нос рукавом. – Я тут иду себе спокойно с работы домой, а он тут как выскочит в переулке, как нунчаками замахает! Хулиган! Не смейте меня бить, ничтожный негодяй, я сейчас милицию позову! Мамочка-а-а… ы-ы-ы… ы-ы-ы…

Киллер хлопал глазами, беззвучно открывая рот. С минуту он просто тупо смотрел на подвывавшего, сучившего ногами на банановой кожуре человека. Внезапно его лицо перекосила судорога смеха – он прикусил губу, чтобы не заржать во весь голос. И этого монстра он боялся, методично готовился к убийству, отрабатывал удары и учился, как увернуться от «когтя тигра»?

Никак он не может привыкнуть – это ж все-таки Ад, а не Земля. По прихоти Главного Суда даже Шварценеггер превратится в чахлого дистрофика – он не сомневался, что после прибытия Арнольда в город именно так оно и будет.