Перевал Дятлова, или Тайна девяти - Матвеева Анна Александровна. Страница 7

Тем не менее жалобное мырканье Шумахера я услышала и пустила его в ванную.

- А я? - страстно спросил Вадик.

- А ты иди ставь свою мимозу в вазу!

- Похоже на ругательство или на плохие стихи. Но ушел.

Шумахер встал на задние лапки и нюхал мыльные кружева, собрав усы в букет. Я сняла пижаму и опустилась в горячую пенную воду.

8.

В дверь колотили, а мне было смертельно холодно. Шумахер выл волком.

- Аня, открывай!

Вадик?.. Я повернулась на бок, и услышала плеск воды. Надо же! Все еще в ванне. Видимо, пригрелась и уснула. За это время и вода остыла, и Шумахер с Вадиком чуть не рехнулись…

- Не буду я тебе открывать, успокойся, все в порядке.

Я быстро приняла душ, умылась ледяной водой и покинула свой банный рай.

Шумахер, прижатый мною к боку, довольно раздувал крошечные ноздри: по квартире плыл удивительный запах, который может принадлежать только одному явлению: свиной отбивной с абрикосами и сыром.

Вадик поспешно снимал фартук, а на столе нахально красовались маринованные грибочки и домашнее лечо made by моя мама, брынза с оливками и кедровыми орешками и, наконец, две глиняные кружки, из которых валил нешуточный пар, который трудно было с чем-то перепутать. Грог! Тот самый, что, можно сказать, и сблизил нас с Вадиком десять лет назад.

Вино явно пронес под курткой, подлец, - у меня дома запасы спиртного не задерживаются.

- Ну и что? - спросила я. - Теперь я должна растаять от умиления и одарить тебя новой порцией своего доверия? А ты будешь стоять смущенно и скупая мужская слеза прочертит мокрую дорожку по загрубевшей щеке?

- Не щеке, а коже, - обиженно сказал Вадик. Тоже мне, художественный редактор.

- Вадик, Вадик! Не читай ты эти глянцевые журналы - там умных людей мало, в основном работают блатные и бездарные. И хорошего они тебе не посоветуют. Даже самые замечательные деликатесы (ах, удивите ее!) и сладкие воспоминания не заставят меня изменить решение. Впрочем, обед ты приготовил сам, так что - спасибо, сэкономил время. Давай ешь по-быстрому и гудбай, у меня очень много работы.

- Суров ты был, - саркастически сказал Ва-дик. - А вон, гляди, на какую речь пробрало - не такие уж и дураки в этих журналах пишут. Просто они имеют в виду нормальных женщин, а не ударенных жизнью писательниц.

- Вадька, меня не жизнь ударила, а ты…

Я пошла переодеться во что-то более подходящее для парадного обеда с грогом. Не стоило, наверное, быть с ним такой резкой. Неважно, что бывший, - все равно ведь родной человек. Господи! Десять лет спать рядом, драться из-за лучшей подушки, приносить друг другу чай к рабочему столу… Прятать подарки в квартире, утешать, рассказывать истории - просто любить, а потом: Аня, я пошел, потому что Маша… Радостная и счастливая собственной победой Машка, ее хищная рожица рядом с ним и… пустота, холод, умерший в одноминутье телефон? Тихое пьянство, выбегать на улицу, плакать, искать дорогу к заброшенной телебашне, не хотеть дальше и больше, почти не жить… Считать выкуренные сигареты пачками, не отвечать на звонки. Говорить:

- Я полюбила бы тебя, даже если бы ты был евнухом. Или девушкой.

И вот теперь - он приходит, его бросили, он приготовил обед, а я должна танцевать качучу от счастья.

Я рывком, как в кино, раскрыла дверцы шифоньера. Синхронно с моим движением с трех плечиков упали три кофточки.

На помощь явился Шуми. Он мягко запрыгнул в шифоньер и начал теребить погаными лапками кофточки. На борьбу с ним у меня ушло довольно много времени. Потом, я выбрала одну из кофточек, отряхнула ее от шумиковской шерсти и напялила, застегивая на ходу. Теперь джинсы, и хватит с него.

Подумав, я решила причесаться. Краситься не буду - Машка малюется, как портовая проститутка, я буду выгодно отличаться… Боже, о чем я думаю? Какая разница?..

Вадик сидел у стола, сгорбившись. При виде меня распрямил плечи. Я увидела, что у него на коленях - пачка листов.

- Ты не против? Я взял посмотреть.

Я глянула и обомлела. Он залез в красную сумку и выудил оттуда одну из Светиных папок.

- Вадик, ты забыл: я всегда категорически против копаний в моих вещах.

- Красиво говоришь! - радостно сказал Вадик и вернул мне листки. - К столу!

Во время еды мы оба молчали, впрочем, у нас и раньше была такая привычка. Мы никогда не жаловались на проблемы с аппетитом.

Загрузив в себя по паре отбивных в хорошей компании лечо и грибочков, я залила все это дело грогом, который Вадик успел подогреть. Мне вдруг показалось, что ест он слишком медленно. Время тянет, что ли? Вадик поднял глаза.

- Ань, а что это за материалы у тебя? Новая книжка?

- Ну да. - Я не любила обсуждать ненаписанное с чужими людьми. Исключение составлял только он, Вадик. Но теперь - фигульки, обратного пути нет.

- Расскажи, - попросил он и потянулся к кастрюле с грогом.

И я вдруг почувствовала, что мне хочется поделиться с ним моими мыслями, рассказать всю эту странную историю, которая как-то непонятно отражается во мне. Прорастает сквозь мысли.

- Ты слышал о пропавших туристах из УПИ? Это было в 1959 году.

- И что, и что? - Вадик внимательно смотрел, и я чувствовала: ему на самом деле интересно.

Я уже вполне уверенно излагала факты. В Вади-киных глазах мелькало что-то вроде уважения с удивлением напополам.

- Группа туристов из Уральского политехнического института отправилась в очередной поход. Катего-рийный - многим из ребят нужно было получить высшую категорию и разряд. Посвящался поход какому-то съезду партии. На полном серьезе: ну, ты можешь себе представить, какое там время было.

Вадик кивнул, а меня несло, как Гомера.

- Возглавлял коллектив Игорь Дятлов - опытнейший турист, сто раз бывавший в сложных походах. Впрочем, вся группа подобралась ему под стать: не было ни новичков, ни слабаков.

- Если бы они тебя взяли, ох поплакали бы… - философски сказал Вадик кружке с грогом.

- Если ты будешь меня перебивать… Вадик замотал головой возмущенно.

- Семеро мужчин и две девушки, - терпеливо продолжила я. - Правда поначалу в поход должны были отправиться одиннадцать человек, но один отпал еще в Свердловске - из-за "хвостов" по учебе, а другой, Юрий Юдин, сошел с маршрута на 2-м Северном поселке.

Маршрут, кстати, задумывался такой:

Свердловск - Серов - город Ивдель - Вижай - поселок 2-й Северный - гора Отортен - река Унья - река Вишера - гора Ойка-Чакур - река Северная Тошемка - поселок Вижай - город Ивдель - Свердловск. Протяженность - триста километров.

Так вот, у Юдина случился радикулит, и его решили отправить обратно, у них с этим делом было очень строго. Я читала дневники предыдущих походов: если что-то со здоровьем не так, участник тут же отстранялся от дальнейших действий. Впрочем, некоторые говорили, что он сам решил уйти, якобы чувствовал, что не тянет…

Двадцать восьмого января группа начала движение вверх по реке Лозьва, а тридцать первого числа начала подъем по реке Ауспии и пыталась выйти через перевал к долине четвертого притока реки Лозьвы. Однако из-за низкой температуры и сильного ветра группа была вынуждена устроить ночлег.

В первый февральский день в верховьях реки Ауспии был сооружен лабаз, где туристы оставили запас продуктов и лишних вещей.

- Лабаз? - переспросил далекий от туризма Вадик, а я важно покивала головой.

- За три дня группа Дятлова должна была взять Отортен и потом вернуться в лагерь, чтобы продолжить маршрут. Поэтому туристы торопились.

Я заглянула в листок, подписанный младшим советником юстиции Ивановым, чтобы проверить, насколько хорошо я запомнила цифры и факты. Пока вроде бы все излагала верно.

- В три часа дня начался траверс высоты "1079", которую местные манси называют "Холат-Сяхыл". Переводится это с мансийского как "Гора Мертвецов". Якобы во времена Всемирного потопа там погибли девять манси.