Тайна белого пятна - Михеев Михаил Петрович. Страница 21

Собирая разбросанные дрова, Зина обнаружила возле колоды сточенный топор и очень обрадовалась. В ее золотом веке очень годилось твердое стальное лезвие.

За очагом она нашла второй золотой котелок, но обрадовалась ему значительно меньше, чем топору.

Одно было несомненным: слова Грачева о богатстве– это не бред сумасшедшего. Где-то в провале имеются запасы самородного золота, – его хватает не только на наконечники стрел, но и на такие тяжелые вещи, как котелки. Неплохо бы разыскать это месторождение, прежде чем она выберется из провала.

Зина представила, как войдет к дяде в кабинет и вдобавок ко всем сенсациям, которые вызовет ее появление, положит на стол тяжелый самородок.

Но до дверей кабинета более двухсот километров нехоженой тайги! Да еще нужно выбраться из провала.

А найти выход будет нелегко. Иначе, что же удерживало Грачева здесь целых десять лет!.. Впрочем, он же был сумасшедший, и у него могли быть не менее сумасшедшие причины оставаться здесь...

Зина поставила на очаг два котелка с водой и направилась в хижину. Предстояло решить вторую проблему, еще более древнюю, чем огонь в очаге. Даже доисторический человек не мог питаться одной водой – пусть кипяченой. В котелки нужно было что-то положить. Пока Зине везло и эта проблема решилась также легко.

В хижине, за печкой, обнаружилась низенькая дверца в кладовую, пристроенную к задней стене избушки.

То, что Зина там увидела, превзошло все ее ожидания. На жердях, приделанных к потолку, висели связки сушеной рыбы, несколько ободранных и хорошо прокопченных заячьих тушек. В углу, в бочонке из кедрового чурбачка, выжженного внутри, оказался запас меда.

В двух больших ведрах из бересты хранились куски кедрового жмыха, а в берестяном бурачке – желтоватая жидкость с сильным запахом кедрового ореха. Очевидно, это было ореховое масло.

Зина поняла, что может не бояться голода по меньшей мере с месяц. Правда, ей будет не хватать хлеба и соли, но как-нибудь она обойдется. Прожил же Грачев без соли и хлеба целых десять лет, а она не думает здесь задерживаться...

Разрубив тушку копченого зайца, Зина сунула его в котелок. Однако сообразила, что твердая, как дерево, зайчатина вариться будет долго и больше подойдет для обеда. Поэтому, бросив горсть брусничных листьев в маленький котелок, Зина наскоро напилась чая с медом и жмыхом и начала собираться в поход.

Экспедиция вдоль сухопутной границы провала не могла занять много времени: длина ее, вероятно, не более трех километров. Заблудиться было решительно негде, и Зина рассчитывала вернуться как раз к тому моменту, когда копченая зайчатина разварится и станет годной для еды.

После того, как первобытный человек удовтетворил свои первобытные потребности в пище и сумел зажечь костер, у него появилась нужда в одежде и обуви. Одежда Зины хотя и сильно пострадала во время беготни по лесу и лазания по скалам, все же выполняла свое назначение. Однако носки пришли в полную негодность.

Подошвы их пробились, и они уже не защищали ноги от лесных шишек и береговых камней.

Не мудрствуя лукаво, она пошарила в хижине и нашла под лежанкой старые дырявые поршни – таежную обувь, похожую на кожаные калоши. Трудно было представить себе обувь проще и примитивнее, и все же это была обувь, которая защищала ноги во время ходьбы.

Зина настелила в поршни сухой травы и закрепила их на ноге ремешками.

Размер поршней оказался номеров на десять больше нужного, но здесь это не могло иметь особого значения.

Затем Зина решила вооружиться.

Самострел и нож остались на той стороне. Ехать за ними пока не хотелось. Зина вырубила топором увесистую дубинку из черемухи, решив, что для зайцев и птиц это первобытное оружие вполне достаточно, а более крупные звери вряд ли водились в провале, изолированном от тайги.

Она по-хозяйски захлопнула дверь избушки, подтянула выше лодку, присыпала угли в очаге золой, чтобы сохранить огонь. Затем через пригорок спустилась к озеру, к тому самому месту, куда ее выбросило потоком три дня назад.

На берегу еще сохранились следы; когда она тащила тяжелый лодочный мотор. Лежала на песке голубенькая ленточка из косы, забытая впопыхах,тогда было не до нее.

Она вспомнила, что купила эту ленточку уже в поселке перед самой поездкой в тайгу. В раздумье остановилась она над узенькой полоской голубого шелка.

Подумать только, всего три дня назад, вот в такое же ясное солнечное утро она сидела над речкой Черной, собиралась чистить картошку и совсем не ожидала, что через какие-то минуты ее захватит стремительный поток случайностей и унесет навстречу таким приключениям, о которых она не читала в самых интересных приключенческих книжках. Могла ли она представить, какие испытания выпадут на ее долю в эти три дня?

Концом черемуховой дубинки Зина подняла с песка голубенькую ленточку, сунула ее в карман и перешагнула через свои следы.

Сухопутная граница провала, изгибаясь дугой, упиралась своими концами в озеро. Зина решила пройти ее всю – от водопада до начала подземного стока.

Водопад шумел рядом.

В высоченной, совершенно отвесной – даже с легким наклоном внутрь скале, на высоте четырех-пяти метров над уровнем озера, словно высеченное гигантским резцом, чернело треугольное отверстие. Из него вырывался мощный поток воды цвета бутылочного стекла и обрушивался в озеро.

Стена берега, поднявшись на стометровую высоту, не снижаясь, уходила вправо над озером и влево, над лесом, скрываясь за вершинами деревьев.

Поверхность стены была безнадежно гладкая, взобраться по ней могла разве только муха, Зина постучала дубинкой, поцарапала ногтем. Черный базальт казался алмазной твердости. Чтобы пробить в нем отверстие для ступеньки, нужен был электрический перфоратор и победитовое долото.

Оставалось надеяться, что где-то впереди, на трехкилометровом участке стены попадется глубокая расщелина или хотя бы трещина, в которую можно забить деревянные клинья и таким образом подняться наверх. Закинув голову, она попробовала представить, как будет, цепляясь за ненадежные ступеньки, карабкаться там наверху, на высоте примерно тридцатого этажа московского университета. И почувствовала себя не очень уверенно.

Лес нигде не подходил вплотную к стене, оставляя свободной полосу шириною шагов в пятьдесят. Торчали обломки скал, покрытые мохом и лишайниками, похожими на растопырившиеся еловые шишки. Росло много красной смородины, вперемешку с низкими колючими кустиками акации. Зина шла по опушке леса, где было меньше камней и не приходилось продираться сквозь заросли.

Базальтовая стена тянулась рядом – мрачная и неприступная. На ее отполированной поверхности не разглядывалось нe только трещин, но даже незначительных выступов, за которые можно было ухватиться. Вид ее не доставлял никакого удовольствия. Настроение портилось.

Вскоре она вышла на тропинку, по которой бежала, спасаясь от Грачева, и вспомнила, что сейчас должно показаться озеро. На самом деле, через несколько минут ходьбы базальтовая стена круто завернула к берегу. Послышался шум воды, и Зина увидела черное отверстие подземного протока. Исследовательская экспедиция закончилась...

Выход из провала имела только вода!

По тропинке Зина вернулась к избушке. Присела на колоду возле очага.

Отправляясь в экспедицию, она приготовилась к выводу, что выбраться из провала будет нелегко. А убедилась в том, что сделать это невозможно. Здесь нужна лестница в сотню метров длиною; и строить ее нужно не спускающуюся сверху вниз – такую сделать было бы и несложно – а поднимающуюся снизу вверх. Это неизмеримо усложняло задачу, делая ее практически невыполнимой.

Остается сидеть и ждать помощи.

Но кто за ней придет?.. Пролом, в который утянул лодку подземный поток, очень трудно заметить. Дядя, конечно, решил, что ее унесло вниз по реке. Только случайно кто-нибудь из геологов-поисковиков наткнется на этот никому не известный провал. Сколько времени придется прожить здесь в ожидании такой случайности?..