Донос мертвеца - Прозоров Александр Дмитриевич. Страница 30

Грохнул выстрел – чугунное ядро угодило точно в ворота и прошило их насквозь, оставив после себя маленькую аккуратную дырочку.

– Еще раз! – потребовал кавалер.

Бомбардиры торопливо перезарядили орудие. За время военного похода они успели хорошо набить себе руку, и для следующего выстрела им потребовалось всего полчаса. Ядро снова точно угодило в цель – и опять оставило в воротине ровную дырочку диаметром в два кулака.

– Еще раз! – зарычал рыцарь.

Новый выстрел – новое попадание, и новая дыра. Сквозь три отверстия просвечивала освещенная предзакатным солнцем внутренняя стена крепости. Внутрь русского укрепления можно было заглянуть, но невозможно войти!

– Черт побери, что происходит? – не выдержал барон фон Регенбох.

– Я всегда не доверял всем этим штучкам, – подошел уже бездоспешный фон Гольц, левое плечо которого топорщилось после перевязки, а рука висела на перевязи. – Нужно вырубить в лесу простой и надежный таран, и мы прорвемся внутрь с одного удара.

– Думаю, вы правы, господин барон, – кивнул фон Регенбох. – Завтра мы начнем именно с этого.

Бомбарда гавкнула на крепость последний раз, пробив еще одну дыру.

– Но почему у сына Кетлера получалось разбить ядрами ворота, а у меня нет? – продолжал недоумевать рыцарь. – Я же видел это собственными глазами!

– Думаю, потому, – предположил фон Гольц, – что ворота Гдова были обиты бронзовыми листами, как и в земляной крепости. Их оказалось невозможно побить, и ворота от ударов ядер ломались. А эти просто протыкаются, как натянутая на барабан ослиная шкура. Ведь никто не режет шкуры на барабан клеймором! Если бы не рана, я прорубил бы их за пару часов.

– Ладно, завтра посмотрим…

На Лугу опускалась долгая зимняя ночь. Сервы уже разворачивали для господ рыцарей палатки, простые кнехты разводили костры и занимались едой, негромко обсуждая добычу, что ждет их в русском деревянном городе. Больше всего они надеялись, конечно, на золото. Или на серебро. Хорошо еще заполучить всякого рода драгоценности – но их не так просто потом превратить в одежду и вино. Торговцы, скупая товар всегда обманывают солдат в несколько раз. Еще сильнее обманывают маркитантки – но за армией сына Кетлера в холодную Русь они так и не увязались.

На худой конец в городе можно взять и иной товар: тряпье, посуду, кули свинца или зерна. Но такой тяжелый груз на себе далеко не унесешь. Его приходится класть в обоз, где он способен исчезнуть без следа. Да и господа рыцари тоже всегда не прочь получить долю в общей добыче – и тюка ткани, например, от их внимательного глаза не утаить.

На рассвете, с первыми лучами солнца, вторая полусотня отправилась в лес за наиболее действенным орудием штурма, а двое бомбардиров, наведя свое оружие на крепость, опять открыли огонь. Барон фон Регенбох внимательно наблюдал за результатами их стараний, и никак не мог понять – зачем вообще они волокли в поход эту тяжесть? При попадании чугунных ядер в стены те даже не вздрагивали – просто в одном из бревен появлялась дырочка наподобие той, что уже красовались на воротах. Попасть на расстоянии шести сотен шагов в воротную петлю оказалось совершенно невозможно, попытка сбить выступающий над воротами балкон успехом так же не увенчалась.

Барон не знал, что в результате его беспорядочной пальбы по всему фасаду одно из шальных ядер насквозь пробило закрытую кольчужной рубахой грудь одного из ратников и оторвало ногу стряпухе – из-за чего та в течение нескольких минут изошла кровью.

После некоторого размышления дворянин указал бомбардирам на угол крепости:

– Вязку бревен видите?

– Да, господин барон.

– Попробуйте попасть в нее, в самый угол.

Кнехты, взятые к бомбарде взамен убитых при разрыве одного ствола наемников, послушно кивнули и принялись выцеливать указанное место. Грохнул выстрел, и первое ядро улетело далеко в заснеженное поле. Воины, испуганно косясь на молчаливого барона, стали торопливо перезаряжать орудие.

Тем временем из леса вернулась отправленная за тараном полусотня. Кнехты приволокли заснеженный полутораобхватный ствол сосны в десять шагов длиной, скинули его на лед и принялись вырубать пазы, чтобы положить таран на слеги из четырех тонких березок. Барон с облегчением вздохнул – значит, после полудня можно будет начинать полноценный штурм, и наконец-то отошел от бомбардиров. У тех дело тут же пошло на лад: очередное чугунное ядро прошло сквозь самый угол стены, да так удачно, что обломившиеся кончики двух бревен выпали наружу, обнажив свежий белый срез. Следующее ядро прошло ниже и немного левее, но концы бревен опять посшибало.

Барон фон Регенбох, дабы поднять кнехтам настроение перед решительным штурмом, приказал на время прекратить военные действия и всем хорошенько пообедать.

– Господин де Шербрек, – обратился барон к одному из приданных командующим отряду крестоносцев, – вы не будете так любезны объехать крепость кругом и оценить обстановку?

– Разумеется, господин барон, – рыцарь тронул коня и, держась подальше от бойниц, по самому краю луга, отделяющего вражескую цитадель от леса, двинулся вперед. Впрочем, по нему все равно никто не стрелял.

Обрадовавшиеся отдыху кнехты сносили к горящим для общего согревания кострам мясо из саней, торопливо устраивали у огня. В воздухе запахло горелым. А дворяне в это время продолжали оценивать обстановку, обсуждая предстоящий штурм.

– Разумеется, я поручил бы это вам, брат, – кивнул фон Регенбох раненому крестоносцу, – но, увы, обстоятельства пока не позволяют вам брать в руки оружие. Господин де Тельвин, брат, я поручу под ваше управление первую полусотню. Как только ворота будут проломлены, вам надлежит ворваться следом за передовым отрядом, и двигаться по левой стороне, вычищая от язычников все строения. А вам, де Кановар, я поручаю четвертую полусотню и правую сторону. Действовать надлежит быстро и решительно, если мы желаем покончить с этим делом до темноты.

– Вы собираетесь командовать сами? – не понял фон Гольц.

– Нет, – покачал головой командир отряда. – Я останусь с резервом.

Де Шербрек уже показался с другой стороны крепости и быстро приближался к небольшому рыцарскому отряду:

– С обратной стороны только четыре бойницы, господин барон, – приблизившись, доложил он. – Слышно конское ржание и хрюканье. Похоже, гарнизон отвел ту сторону под скотный двор. Никаких калиток, ворот, широких окон или иных тайных лазов не видно.

– Очень хорошо, брат, – кивнул фон Регенбох. – Тогда все они находятся в нашей полной власти. Я поручаю вам вместе со второй полусотней выбить ворота и первыми войти внутрь вражеской крепости.

– Благодарю вас, господин барон! – обрадовался рыцарь и поскакал к кнехтам, устроившимся неподалеку от положенного на слеги бревна.

– Вам тоже следует возглавить свои отряды, братья, – обратился к остальным крестоносцам фон Регенбох, – и быть готовыми немедленно поддержать де Шербрека.

Теперь защитников больше всего пугала бомбарда. Ее маленькие чугунные ядра пробивали толстые бревенчатые стены, как стальная игла протыкает ситцевую юбку – насквозь. В людской уже лежали с закрытыми глазами Бажен и Гликерия, горько плакала над своей старой стряпухой Марьяна. По счастью, последние часы ливонцы стреляли куда-то в сторону, лишь изредка задевая дом. Степан даже решил, что от Куземкино к ним идет подмога и бегал на ту сторону дома смотреть – но в чистом заснеженном поле не оказалось ни единой живой души.

Тем временем в стане ливонцев опять зашевелились.

– Илья Анисимович, – схватился Степан за лук. – Подь сюда. Кажись опять начинают.

Первым на склоне появился пеший рыцарь с обнаженным мечом. Не тот, что раньше – у того шлем с остроконечным лицом был, а этот носил шлем округлый, почти шарообразный. За рыцарем и чуть справа плотной толпой бежали кнехты, неся на слегах длинное толстое бревно.

– Илья Анисимович, таран! – громко заорал помощник и принялся торопливо, не считаясь с числом, одну за другой выпускать стрелы.