Душа оборотня - Николаев Андрей. Страница 56

— Чего ждать-то?

— Придет он к нам. Не захочет разоблачения. Сам придет и постарается опередить.

— На живца, стало быть, брать будем, — задумчиво сказал Невзор, — ну, что ж, пусть приходит.

Солнце садилось, в избах топили печи, закрывали калитки, подпирали колами двери в хлева, загоняли ягнят и птицу в клети. Небо почти очистилось от облаков; последние, горящие розовым, уходили, растворялись на западе, провожая солнце. Два старших сына старосты загнали в хлев свиней с заднего двора и теперь забивали в землю колья, припирая дверь. Из дома слышались голоса — хозяйка и дочери собирали не стол. Малышню уложили за печью, завесили окна ветками бузины с налитыми красными гроздьями. В сенях крестьянин споткнулся о волчий череп.

— Тьфу ты, нечисть. Мать, ты чего тут разложила?

— Так ведун велел, сама слышала.

— Он здесь пока, вот уйдет — все и приготовишь.

— Пусть лежит, ногу тебе поднять лень?

— Эх, — вздохнул Крот, — бабу не переспоришь.

Олег предупредил мужика, чтобы все было, как на большом празднике: если кто зайдет — пусть видят, что ведун набирается сил, угощается от души и отказа ни в чем не встречает.

На столе дымился поросенок только из печи, румянились пироги, стоял квас в кувшинах, мед и брага — в корчагах; по мискам разложили соленые и жареные грибы, парил котелок каши с топленым маслом.

Крот крякнул, увидав такое изобилие, но, покосившись на Олега, промолчал.

— Ничего, хозяин, — успокоил его Середин, — все сторицей вернется. С мужиков соберешь, если что лишнее съедим.

— Да я не к тому, — Крот неловко махнул рукой, — чего уж там, может, в последний раз гуляю. Ежели что, сам на упыря с вилами пойду. Кому, как не мне? Меня ведь на такую нужду посадник Черниговский сюда и поставил. Не последний в его дружине был. А топором махать не разучился, и броня есть, поискать только, гдей-то за печью лежит.

За столом расселись по старшинству: во главе хозяин, гости, сыновья, а потом жена и девки. Девушки зыркали на Олега и Невзора быстрыми глазками, краснели, прыскали в ладони, пока Крот на них не прикрикнул.

Хозяин разлил мед. После первой чарки навалились на еду, только Невзор, по обыкновению, ел мало. Разговор не клеился, и староста налил по второй.

— Я ведь, слышь, ведун, на печенега и на хазарина не раз хаживал. Сам воевода Белобой меня привечал, да! — Крот после чарки раскраснелся и уже не столько ел, сколько старался разговорами о боевом прошлом подбодрить самого себя. — А ить его, печенега, в степи не словишь, нет. Кони легкие, неподкованы, как ветер летят. Их надо скрадом. Ага. И против сабли мечи надо полегче. А лучше — тоже сабельку вострую.

— Это точно, — кивнул Невзор, — пока мечом вдаришь — он тебя пять раз достанет.

— Во, — обрадовался староста, обнаружив знающего человека, — а я что говорю. Помню, раз мы…

— Ты ешь лучше, — вмешалась жена, — каждый раз одно и то же вспоминает.

— А ты молчи! Видишь — мужики разговаривают. — Крот на мгновение потерял нить разговора, но тут же продолжил как ни в чем не бывало. — Ко мне ведь бабы-то так и ластились. Дочь купца, помню… Эх, хороша девка была. А взял ее, — указал он на жену. — И чем приворожила?

— Да кто кого взял, еще вспомнить надо! Ты телок был сопливый, кто поманит — туда и бредешь.

— Я телок? — Крот аж подскочил. — Да я с Белобоем…

— Это в поле ты соколом летал, а девки-то из тебя веревки вили.

— Да ты што ж это, а? Курицу твою мать! Перед гостями меня…

Середин обнял мужика за плечи, усадил за стол, предупреждая семейную ссору.

— Все, все, хозяева. Нашли вы время разбираться. Ты, Крот, наливай себе, а нам уже хватит. Голова ясная должна быть.

— А я выпью, — согласился Крот, — мне хоть ведро налей, а я все как огурчик! Надо же, говорит — веревки из меня! А я ведь ей за всю жизнь ни разу слова худого не сказал, так, вожжами пройдешься по-вдоль хребта для острастки. И-и, глаза-то мои открылися… Вот погоди, упыря кончим…

Сыновья с девками, сдерживая смех, принялись за пироги с ягодами. Середин выглянул в окно. На улице почти стемнело. Еще совсем немного, и ночь накроет деревеньку с затаившимися по домам жителями.

— Ты хотел броню поглядеть, — напомнил он, — может, пригодится.

— Ага, ну-ка, баба, сходи-ка в избу. Там, за печью, в рогожке. Неси сюда.

— Я схожу, — сказал старший сын, крепкий паренек лет семнадцати.

Он притащил в горницу рогожку, раскатал ее на полу. Крот выбрался из-за стола, присел на корточках, перебирая снаряжение.

— Вот, кольчуга. Малость, того, ржа поела, но все одно хороша. Топор мой, меч верный…

При свете лучин Олег разглядел, что хозяин и впрямь давно не брался за оружие: ржавчина переела кольца кольчуги почти насквозь, проступила на клинке неопрятными разводами.

— А где шелом? Ась? — Крот оглядел домашних, — вот тута был.

— Малые с ним игрались, да в колодец обронили, — ответила жена.

— Ага, помню. Завтра доставать станем. Сам полезу.

— Ты кольчугу и меч приготовь, а топор ни к чему, — сказал Середин.

— Ага, ну-ка, давай, — Крот поманил сына, — почисть малость, да смажь. А мы пока закусим.

Хозяйка, глядя, как он нетвердой рукой наливает себе мед, укоризненно взглянула на Середина.

— Ничего, ничего, — одними губами сказал тот, — мы за ним присмотрим. А скажи-ка, хозяин: собаки, говоришь, сбегли, а те, что сдохли, — их где закопали?

— А вон, — махнул рукой староста, чуть не опрокинув кувшин с квасом, — за тыном, слева от южных ворот, как к жальнику идти. Там, в бурьяне, да и закопали.

— И что, сами подохли?

— А кто ж его знает.

Невзор поднялся из-за стола.

— Пройдусь, посмотрю: все ли попрятались.

— И я пройдусь, — заявил Крот, — пусть все видят и знают: я здеся, я всех оберегаю, сон сторожу спокойный…

Хозяйка всплеснула руками, Середин кивнул Невзору и снова обнял крестьянина:

— Так чего там с печенегом?

— А-а, с печенегом? Вот и вышли мы, стал быть, с Чернигова, а Белобой и грит: что, браты…

Луна еще не взошла, звезды усеяли небо голубыми бусинами. От реки наползал туман, но до ворот поселка ему было еще далеко, и Невзор решил, что успеет вернуться до того, как мгла накроет деревню. Люди не спали — окна светились трепетным пламенем лучин.

Волкодлак вышел к южной окраине. В окнах Трошкиной избы светилась лучина — Крот наказал двум мужикам пересидеть ночь с подготовленными к погребению телами. Невзор скинул бревно, замыкавшее ворота, отворил тихо скрипнувшую створку. Пахнул свежий ветер с поля, ночь обострила и без того чуткое обоняние бывшего дружинника. Он прошел вдоль тына по склону холма и, уловив чуть слышный в ароматах разнотравья запах тлена, свернул направо. Поломанные и затоптанные стебли бурьяна указали дорогу. Впереди земля была перекопана, вывернутый дерн лежал комками.

Невзор опустился на колени. Сквозь запах земли пробивался смертный смрад. Невзор прикрыл глаза, замер. Да, именно здесь закопали передохших собак, но не только их… Он вынул нож и принялся раскапывать могилу.

Крот уже совсем раскис, и Середин дал знак хозяйке, что мед пора бы убрать. Женщина ловко попрятала корчаги, поставив вместо них кувшины с квасом и морсом.

— …и-и, эта, схоронилися мы в камыше, значит…

— И правильно сделали, — одобрил Олег, с трудом поднимая мужика с лавки, — а сейчас надо в засаду сесть. Вороги, не ровен час, нагрянут.

— Голуба ты моя, — припал Крот головой к его груди, — да я с тобой… Где моя бронь? — рявкнул он неожиданно, поворачиваясь и оглядывая мутным взглядом домашних.

— Все готово, отец. — Старший сын поднес на вытянутых руках кольчугу.

— Ага…

Крот сложил руки над головой, Середин кивнул парню.

— Давай.

Крестьянин подался вперед, ныряя в кольчугу, как в омут. Сын расправил ее. Кольчуга обтянула раздобревшее тело. Жена широким ремнем опоясала старосту, Середин прицепил к поясу меч и повел хозяина к дверям.